Содержание книги "Будь что будет"

На странице можно читать онлайн книгу Будь что будет Жан-Мишель Генассия. Жанр книги: Историческая литература, Современная зарубежная литература. Также вас могут заинтересовать другие книги автора, которые вы захотите прочитать онлайн без регистрации и подписок. Ниже представлена аннотация и текст издания.

«Мы не выбираем, мы просто идем по намеченному пути и всегда достигаем того, чем являемся».

Может, Ирен и Жорж и не знали, чем являются, – их любовь сама собой сложилась в парижском предместье, вдохновленная образом Рудольфа Валентино и атмосферой французского немого кино, на съемках которого оба работали: он плотником, она швеей. Но из ее работы выросла непростая дружба с двумя богатыми жительницами Сен-Мора, и все три подруги почти одновременно родили детей, и судьбы четверых детей трех подруг навсегда вплелись в гобелен истории Франции. Арлена мечтала стать инженером – в период, когда женщина-инженер была немыслима и каждый, с кем она делилась своими планами, считал своим долгом ей об этом сообщить. Даниэль грезил о карьере военного. Двойняшки Мари и Тома, художница и поэт, хотели заниматься искусством. Их мечты так или иначе сбылись – и даже смерть никого из них не разлучила с мечтой, однако на много лет разлучила друг с другом…

За свой дебютный роман «Клуб неисправимых оптимистов» французский писатель и сценарист Жан-Мишель Генассия в 2009 году получил Гонкуровскую премию. «Будь что будет» – его новый эпик, грандиозная сага на фоне панорамы бурной истории Франции 1920–1960-х. Этот текст ослепительно блистает – война, любовь, безрассудная вера, вечная ненависть, сожаления и самообман, катастрофы и упущенные возможности, надежды и возрождение. И хотя для всех героев путь намечен, выбор все же остается за ними.

Онлайн читать бесплатно Будь что будет

Будь что будет - читать книгу онлайн бесплатно, автор Жан-Мишель Генассия

Страница 1

Jean-Michel Guenassia

À DIEU VAT

Copyright © Éditions Albin Michel – Paris, 2023

Перевод с французского Риммы Генкиной

© Р. К. Генкина, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство Азбука», 2025 Издательство Азбука®

* * *

Рудольф Валентино

Это далеко, очень далеко от Парижа, на планете, где жизнь прекрасна, или же рай земной похож на этот ресторанчик на берегу Марны под кроной гигантской плакучей ивы, нависающей над рекой среди густых каштанов и цветущих лип, куда нет хода бытовым неурядицам. Здесь не принято сетовать на изнурительную работу и начальство, никто больше не заговаривает о войне и гриппе, о них не забывают – как можно? – но выжившие не хотят упускать ни мгновения чудесного июльского дня, за которым последует волшебная ночь. Рай навсегда. Смеяться. Веселиться. Петь. И они устремляются к Феликсу в надежде занять хороший столик, чтобы полакомиться жареными пескариками, рыбой под винным соусом или фрикасе из кролика с кувшинчиком этого терпкого белого вина, которое словно само льется в глотку.

А еще потанцевать.

Феликс знает, как приманить клиентов: невысокие цены, добротная кухня и Сильвио с его аккордеоном и пальцами кудесника, которые гонят влюбленных кружиться по танцполу или на террасе, под сводами, увитыми глициниями и плющом. Сильвио играет, улыбаясь и прикрыв глаза, без устали чередуя вальсы, яву и мюзет. Все чокаются с друзьями: мужчины – абсентом, пропущенным через сахар на ложечке с дырками, дамы – ванильной ратафией.

Ирен в белом переднике бегает от столика к столику, подносит, уносит, принимает заказы, кричит, Да-да, уже иду. Возвращается на кухню, заказывает следующие блюда, утирает лоб манжетой, грузит на поднос целую пирамиду, толкает задом служебную дверь, снова ныряет в сутолоку и да-да, уже иду. По воскресеньям настоящая запарка. Весь день. И допоздна. По субботам – просто гульба. На неделе спокойнее, Феликс открывается только вечером. В саду играют в шары, в кегли, в лягушку, женщины в шляпках клош раскачиваются на качелях, придерживая полы узких платьев, мужчины в галстуках скидывают пиджаки, примериваясь к спортивным снарядам, а потом, спрыгнув на землю, снова приобретают благопристойный вид. Только буржуа могут позволить себе небрежность. После полудня наступает время сиесты в тени, гребли для удальцов и вальса-мюзет для ненасытных танцоров. Скрипач и кларнетист приходят на подмогу Сильвио, а Ирен после второй смены наконец может продохнуть – теперь на столах теснятся «Пикон»[1], пиво и лимонад, Да-да, уже иду. Оркестр заводит все самое модное: по танцполу растекаются звуки «Неаполитанского ветерка» и «Потерянных надежд», сплетенные танцоры вертятся юлой, и раздаются первые ноты «Сумеречного вальса».

Тут они и появляются. Он худощав, взгляд сумрачный, и оттого лицо слегка печальное; он бросает канотье друзьям за соседним столом, напомаженные волосы разделены пробором, тонкие черты и выщипанные брови придают ему сходство с Рудольфом Валентино[2]. Со своей ямочкой на подбородке он столь же элегантен, как и его эталон. На спутнице – бледно-голубое газовое платье, темно-синяя шляпка клош, оба начинают кружиться влево, и другие пары расступаются. Вальс-мюзет во всей красе. От них невозможно отвести глаз. Ирен в оторопи, вращение становится головокружительным, они словно растворяются друг в друге, ускоряются вместе с музыкой, не отклоняясь ни на сантиметр от рисунка, и, когда Сильвио замедляет ритм, заканчивают в медленном темпе, чуть отстранившись друг от друга, – у женщины разрумянившееся сияющее лицо, мужчина невозмутим, смотрит поверх ее плеча, замечает Ирен, посылает ей легкую улыбку, Боже, как он красив!

Усевшись с друзьями, Жорж окликает Ирен, та мчится на зов, он делает заказ, А вы что пьете? У него блестящие карие глаза, тонкие губы, Нам не разрешается пить с клиентами. Она отходит, слыша за спиной, Что ж, значит, потом.

До следующего воскресенья, райское место.

Остаются завсегдатаи. Их немало, всем хочется продлить этот летний вечер. У особо привилегированных свои машины. Или они живут недалеко. Жорж ужинает с другом. Сильвио наигрывает им под сурдинку. Жорж приглашает Ирен на танец, Нам не разрешается танцевать с клиентами. Тогда Жорж идет к Феликсу, неизменно восседающему на кассе. Пара слов, Феликс улыбается. Ирен волнуется, Я не умею танцевать.

– Не бойся. Слушайся меня, и все.

Вот бы превратиться в стрекозу. Он берет ее за руку, выводит на танцпол. Сильвио начинает медленный вальс. Ирен кладет руку на плечо Жоржа. Закрой глаза, расслабься. Коленки у Ирен подгибаются. Все на нее смотрят. Ее сейчас удар хватит, это точно, раньше она уже танцевала, но только с подружками. Жорж кладет руку ей на бедро, Как же он красив. Дыши, говорит он. Ноги у нее чугунные. Она отдала бы жизнь за хрустальные башмачки. Он делает шаг вправо, разворачивается, она следует за ним и начинает вальсировать. Может, и не так грациозно, как Лои Фуллер[3] или Айседора Дункан. Но Ирен всего восемнадцать. И она танцует с Рудольфом Валентино.

Жорж упрям. Вот ему уверенности не занимать, он всегда добивается своего. Вопрос времени и настойчивости.

Он вернулся назавтра, а затем приходил почти каждый вечер. Один. В конце смены приглашал Ирен на танец, она взглядом спрашивала позволения Феликса, тот пожимал плечами. В конце концов она поняла, в чем секрет, Просто надо позволить себя вести. Для совсем еще зеленой девчонки у нее получалось не так уж плохо. А потом Жорж исчез. На пять вечеров. Почему? Я сказала что-то такое, что ему не понравилось? В воскресенье он появился вновь. Элегантный, как обычно, Я думал о тебе.

– Правда? Я тоже.

И тут же Ирен пожалела о своих словах, Я тоже. Что он подумает о ней? Она покраснела. Симона, ее напарница, предупредила, Особо этому субчику не доверяй, он из тех, кто такого наобещает, лишь бы тебя… ну, ты поняла. Он для тебя староват. И тогда Ирен собрала все свое мужество в кулак, Сколько вам лет?

– Двадцать пять. Мне не повезло, я родился в декабре девяносто девятого, и меня призвали в восемнадцатом. На последние полгода войны. Я был ранен при Аргоннском наступлении. В плечо.

Он приходил, когда ему заблагорассудится. Вваливался в полночь, когда все уже прибирали и подметали, спрашивал, не приготовят ли ему омлет. Повар отбыл еще час назад. И Феликс сам становился к плите, а Жорж растирал лицо, Я совсем вымотался, мы вкалываем по шестнадцать часов. Но надо успеть к сроку. Ирен его обслуживала, А чем вы занимаетесь? Жорж уплетал за обе щеки, как мальчишка, Я работаю в кино.

Ирен вовсе не была дурой, что бы некоторые ни говорили. Она просто чувствовала. У нее была эта способность – если хотите, дар – улавливать предзнаменования. Случайностей не бывает. Никогда. Небо отправляет нам таинственные подсказки, но разгадать их могут лишь те, чей ум открыт.

Знаки судьбы.

Как иначе назвать те камушки, которые провидение в охотку разбрасывает на нашем пути? Ирен не станет перечислять все вешки, значение которых разгадала за много лет, – список получился бы слишком длинным, и это личные подробности, интересные только ей самой, – но она выбрала бы три, которые оставили отметину на ее судьбе и предупредили о том, что случится. Когда в августе четырнадцатого отца мобилизовали, она сразу почувствовала, что дело плохо, а ведь ей тогда было всего девять, семья жила в Эпине, южном предместье Парижа, недалеко от берега Иветт. Наутро после отъезда отца, открыв дверь, она увидела перед ковриком лужу крови. Никто так и не узнал, откуда эта кровь взялась и чья она – то ли раненого животного, то ли человека, или же просто кто-то дурно пошутил. И ее мать Вивиан, и сестры ломали голову, задавали тысячу вопросов и строили тысячу пустых предположений. Ирен потрясла эта зловещая жидкость, Наверное, это папа, он скоро умрет. Вивиан, женщина суровая, отвесила дочери оплеуху, едва не своротив ей голову. Однако несколько недель спустя получила недоброе письмо, сообщающее о смерти мужа в битве на Марне.

Следующий достойный упоминания намек имел место в двадцать втором году, когда Ирен уже исполнилось семнадцать. Во время семейного обеда дядя, брат матери, изуродованный на войне, показал Вивиан две фотографии веселого заведеньица, где он до войны работал поваром, и сказал, Как же мы тогда были счастливы, дай бог каждому такое испытать. Ирен внимательно рассмотрела снимки, и ее поразило полнейшее счастье, которое исходило от них, Вот там мне хочется работать. Дядя ответил, Ты еще слишком молода, Феликс нанимает только опытных официанток, работа тяжелая.

Чем дело кончилось – известно.

Третье предзнаменование, которое Ирен любила вспоминать, случилось уже у Феликса несколько недель назад. К концу воскресной смены персонал вымотался, не было времени присесть с самого полудня. У Ирен – может, потому, что она была самой молоденькой из официанток, – силы еще оставались, и она сказала Симоне, Ты устала, отдохни, я сама занесу стулья. Что она и сделала. И вот, складывая стулья стопкой, она уронила на землю газету, забытую посетительницей. Это оказался «Киножурнал», который она читала каждый месяц, но последний не успела купить, – особенно ей нравились подробные описания фильмов и сплетни о звездах. Просто чтобы немного помечтать. И кто же красовался на обложке этого номера? Конечно, Рудольф Валентино. То ли от радости, что ей перепал бесплатный журнал, то ли под действием образа пылкой кинозвезды, – так или иначе, Ирен поцеловала фотографию Валентино. Четыре раза. Звонко. Все услышали и посмеялись.

Без комментариев.

* * *

Темно-синей ночью фонарь освещал вход в большое кирпичное здание на авеню Генерала Гальени. Жорж толкнул калитку в кованой ограде и пропустил Ирен в огромный мощеный внутренний двор, где смутные силуэты перетаскивали высокие расписные панели и мебель, Вот мои владения, тут работают двадцать четыре часа в сутки. Это студия «Пате»[4]. Если хочется найти более красивую и современную, чем в Жуанвиле, придется ехать в Америку. В день можно снимать семь фильмов сразу, потому что здесь семь павильонов размером с вокзал, но такого пока не случалось, еще тут семьдесят гримерок для звезд, по десять на павильон, под павильонами – бассейны для водных сцен, ночью накануне съемок в мастерских строят декорации, изготавливают бутафорию, мебель, костюмы, их у нас тридцать тысяч, мы все делаем прямо на месте. Здесь настоящий городок со своей электростанцией, гаражом, столовой, яслями, медпунктом. На нас работают лучшие режиссеры: Ганс, Фейдер, Дювивье. Жорж взял Ирен за руку и повел к павильону номер шесть высотой с шестиэтажное здание, где дюжина рабочих собирала элементы декорации: балдахины, гипсовые лепные колонны и зеркала роскошного ночного клуба, развешенные над красными диванами; грузчики таскали столы и обитые тканью стулья, ожидающие своей очереди на огромных моторизованных тележках. На колосниках Ирен увидела нагромождение балок, мостиков, кабелей и прожекторов, которые электрики переставляли на штанкеты. Человек в синем рабочем комбинезоне окликнул их, Эй, Жорж, пришел поработать?

– Нет уж, я в дневной смене. Провожу экскурсию для мадемуазель.

Пока Жорж переговаривался с коллегой, Ирен наступила на что-то твердое, наклонилась и подобрала позолоченный наперсток. Она еще не понимала, знак ли это судьбы, но положила наперсток в карман. На всякий случай. Внимательно посмотрела на Жоржа, Вы не актер?

– Нет, что ты. Я плотник. Меня нанимают на фильм, минимум двенадцать съемочных дней плюс подготовка и демонтаж. Работы выше головы. Днем тут настоящий улей. Ну, как тебе?

– Все такое громадное.

[1]  «Пикон» – популярный во Франции биттер, который обычно смешивают с пивом. – Здесь и далее примеч. перев.
[2]  Рудольф Валентино (1895–1926) – американский киноактер, талантливый танцовщик, секс-символ немого кино.
[3]  Лои Фуллер (1862–1928) – американская актриса и танцовщица, создательница танца модерн; ее искусство развивала упомянутая далее Айседора Дункан (1877/1878–1927), которая несколько лет выступала вместе с Фуллер.
[4]  Студия «Пате» («Pathé», с 1896) – крупная киностудия, созданная братьями Шарлем и Эмилем Пате в Венсене под Парижем.