Жар её рта был именно таким, каким я его помнил. Твою ж… это было вкусно! Её участившееся дыхание и мягкий стон привели меня в полную боевую готовность. Тогда, в спальне с Полиной, у меня почти ничего не шевельнулось, сейчас же по щелчку пальцев возбуждение взлетело до небес.

В моих объятьях была она – та самая. Мечта, уже однажды от меня ускользнувшая.

И она больше не вырывалась. Сдалась. Обхватила плечи, нырнула пальцами в волосы, отвечая с огромным желанием и отдачей на каждое движение моего языка.

Я обхватил её лицо ладонями, гладя щёки и скулы вслепую, будто скульптор свою Галатею, пытаясь вобрать как можно больше её: особенной, единственной, неповторимой – вкусом, запахом, на ощупь, всеми возможными способами и путями.

Также год назад я был сметён похожим потоком чувств: мне хотелось боготворить её, вознести на пьедестал, и в то же время быть вместе самым что ни на есть земным животным способом.

Руки переместились на грудь, сжали холмики сквозь одежду, а затем скользнули под свитер и не обнаружили никакого нижнего белья. Мои ласки и поцелуи стали настойчивее, и Катя испугалась, а я снова разозлился. Она опять меня отталкивала, хотя я не делал ничего, чего бы ей самой не хотелось. Ничего, что было бы ей неприятно.

– Раф…

– Ну что такое?

– Не надо. Так нельзя.

– Что значит не надо? Нельзя? Мне нельзя, а Максу можно? Он тебя лапать может? Ему-то разрешила?

Катя замерла, а потом сложила губы в презрительную усмешку, имеющую так мало общего с её обычной нежной улыбкой.

– А-а-а, так ты поэтому? Маленького мальчика обошли на повороте…

Я искал ответ не только в её словах, но и в лице.

– А что, уже обошли?

Катя возмущённо посмотрела на меня.

– А тебя от одной мысли, что уже обошли, коробит?

– У вас что-то было? – встряхнул я её.

Но Катя проигнорировала мой вопрос. Вместо этого перевела тему в совершенно неожиданное русло.

– А тебя можно поздравить? А, Филатов? Уже сделал зарубку на… где там её делают такие самоуверенные самцы, как ты? На спинке кровати?

– Ты о чём, Виноградова?

Она щёлкнула пальцами.

– Очередная вишенка сорвана, да? Решил поставить рекорд? Две за вечер? Поэтому ко мне явился?

– А что, там есть, что срывать? – указал я взглядом вниз, и Катька вспыхнула.

И я окончательно понял, что за год ничего не изменилось. У неё действительно никого не было до сих пор, ни в этом смысле. И внутри осело какое-то извращённое предвкушение и самодовольство.

– Вали к своей девушке. Ты сейчас с ней должен быть.

– У меня нет девушки, – ровно ответил я, хотя её ревность меня порадовала.

– Супер! Ты циник, в курсе?

– В курсе, да. И срыватель вишенок. Или как ты там выразилась? Любитель зарубок, – я всё-таки рассмеялся.

– Именно! – она стукнула меня по плечам, и я отступил.

Катя же переместилась на другой конец комнаты так молниеносно, что даже задержать не успел.

– Ничего я не срывал… – успокоил следом, – но… ведь это можно исправить? – с похабной улыбочкой подмигнул Кате, стряхнул куртку с плеч и направился к ней. – Раз твоя вишенка ещё на месте, почему бы мне не сорвать её? Зачем такому прекрасному субботнему вечеру пропадать?

– Ты так из-за Макса завёлся? Между нами ничего нет, и не было. Он просто довёз меня до дома и всё, – затараторила она, видимо, серьёзно думала, что наброшусь на неё.

Ну что ж… зато я получил ответ. И от сердца, надо признать, немного отлегло.

– Рад это слышать, – кивнул, но траектории не изменил, подошёл к ней вплотную.

Катя покачала головой.

– Раф, не надо, я боюсь.

– Кого? Меня? Я такой страшный? Ужасный?

– Нет… не в этом смысле, – горячо зашептала она. – Для тебя это всё игра…

– Неправда, – перебил я

– Я боюсь, что мне будет больно.

– Больно не будет, – заверил её.

– Это твоя извращённая месть?

– Никакой мести.

На любое её возражение я находил ответ, а потом и вовсе заткнул ей рот поцелуем. Не предоставляя не единой возможности придумать что-то новенькое и высказать тут же мне. Её дыхание эхом отдавалось у меня в ушах, перемешиваясь с собственным. Влажные звуки поцелуя возбуждали. Хотелось большего, чего уж скрывать.

Когда мои руки снова нырнули под свитер, возражений особых не последовало. Катя напряглась, но я быстро её расслабил. Только мягкости груди под моими пальцами и острых позвонков было уже мало.

Я подтянул вверх её юбочку, обхватывая ладонями ягодицы. Не переставая целовать, прижал к себе, и Катя дёрнулась, когда ощутила степень моего возбуждения. Да и я сам был на тонком волоске от фатальности. Хотел её всю. Хотел с ней до конца. И одновременно с тем понимал, что сейчас не место и не время.

Наши языки снова скрестились, и мои пальцы нырнули под резинку её нижнего белья, спуская его по ногам.

– Раф… Раф… не надо, погоди, стой.

– Всё будет хорошо, – попытался успокоить я, снова целуя её коротко и глубоко. – Я ничего не собираюсь делать.

– Ничего?

– Ничего такого. До конца нет.

Господи, это было треклятое сумасшествие. Причём взаимное.

Оторвался от припухших сладких губ. Огляделся в поисках подходящей поверхности, но ничего лучше и комфортнее дивана не обнаружил. Подтолкнул Катю к нему, затем усадил, подтягивая к краю. Пристроил её ноги к себе на плечи и наклонился.

– Нет, Раф, – в её голосе прозвучали нотки ужаса.

Для неё точно было шоком то, что сейчас происходило. Ещё бы… мы ведь начали не с того.

А я просто тупо проигнорировал, прижимаясь губами к её бедру.

– Раф! – она вцепилась в мои волосы, не позволяя двигаться.

– Тихо-тихо. Всё будет хорошо. Тебе будет хорошо. Тебе понравится. Хочу узнать тебя на вкус. И твой запах. Сводит с ума. У меня в голове туман, – выдал я истинную правду. – Обещаю, больше ничего, только это.

Всё было так странно. Я никогда не стремился делать приятное девушкам таким способом, а вот для Кати почему-то захотелось. Когда мы встречались, всё, что между нами происходило: горячие долгие поцелуи, тесные объятья, иногда я позволял себе дотронуться до её груди через одежду. И уже тогда понимал, что из нас двоих опыт был только у меня, поэтому и не давил на неё. Да и как я мог? Мы встречались то всего чуть больше недели. Да я бы год с ней за ручку гулял, если бы ей это было надо, ждал бы, пока она созреет, но не срослось.

И сейчас мне хотелось вобрать как можно больше её в закоулки своей памяти. Наполнить разум её вкусом и ароматом.

Катя сдалась. Краем сознания уловил, как она закинула голову назад, накрыла глаза ладонью и лишь тихонько стонала, впитывая новые для себя ощущения. И щёки её пылали от неловкости. Наверняка и внизу всё пылало, а я лишь разжигал огонь ярче, выбивая искры, пока Катя не взорвалась, с тихим вскриком вспорхнув выше.

– Тише-тише, – шептал я, поднимаясь и целуя её шею, лицо и губы.

Катя дрожала, и я вместе с нею.

– О, Раф… Раф… – только и повторяла она с каким-то шоком и удивлением.

Глава 7

Боже… у меня не нашлось слов, чтобы описать сумасшествие, которое случилось сегодня. Словно сюрр какой-то. Словно сюрр…

Раф заснул первым, вырубился на раз-два, а ко мне сон не шёл. Поэтому я тихонько лежала рядом, опустив щёку на ладонь, и рассматривала Рафа. Насколько это было возможно в темноте апрельской ночи.

Окна выходили во двор, иногда по нему проезжали машины, тогда отблески фар двигались по потолку и стенам, частично попадали на лицо спящего под боком парня. Сейчас он выглядел таким расслабленным: мягкая линия губ не сжималась в извечную усмешку, складка между бровей разгладилась.

Стоило вспомнить, чем мы сегодня занимались, и хотелось то ли сгореть от стыда, то ли натянуть одеяло до макушки и отрицательно помотать головой.

Так неловко.

Так прекрасно.

Я вспомнила, как закрыла лицо ладонями, когда он закончил, пытаясь отмахнуться от его назойливых поцелуев, настолько была смущена, а Раф просто переломил моё сопротивление, усадил к себе на колени и каких-то пошлых глупостей нашептал, что я невольно рассмеялась.

Мой особенный. Только он так мог.

Когда мы познакомились, я сразу поняла, что Раф – тот самый. Так бывает. Взгляды просто пересеклись и… ву-у-у-х. Сердце улетело, как на американских горках. Мы не могли тогда оторваться друг от друга и каждую свободную минуту проводили вместе. Это были чудесные две недели на юге. А потом…

Что было потом, мне совсем не хотелось вспоминать.

И сейчас, снова сближаясь с Рафом, я очень рисковала. Очень. И устоявшейся жизнью. И успокоившимся сердцем.

Судьба ведь странная штука, часто подкидывающая сюрпризы. И вот нас снова столкнула. Только мы оба изменились. И Раф всё-таки… наверное… больше.

Не ожидала, что он станет таким циничным. То, что мне Гриша про него рассказал, совсем не укладывалось в голове. Впрочем, я и сама успела на себе испытать силу его иронии. Очень жестокой, стоило сказать, иронии. Он катком проехался по мне, ещё и публично. И продолжал кататься туда-сюда то и дело. Если честно, доставалось многим. Раф просто не думал, что говорил. Вернее, говорил, что думал. И тут ему всё с рук сходило. Потому что он, как бы это ни было странно, оставался всеобщим любимчиком. Или местной звездой, мажором, рядом с которым вертелось очень много разношёрстной публики.

И девушки, виснувшие на нём. И Маша эта, отловившая меня на вечеринке, заявляющая, чтобы я не питала иллюзий. Подруга с, мать её, привилегиями, всячески подчёркивающая, что она особенная, а я так… серая мышь, заинтересовавшая на долю секунды Рафаэля.

Собственно из её трёпа я поняла, что она ни черта не понимала, кто я такая. То есть ей Раф, не смотря на все Машины заверения, что они очень близки, ничего не рассказал.

В отличие от Макса, который, кажется, всё-таки кое-что знал.

В пятницу я, скрепя сердцем, пошла на занятия. Пропустила я не по болезни, как сказала Рафу, а по собственной прихоти. Подумала, нужно время, прежде чем мы снова нос к носу столкнёмся. Дни шли, а решиться и снова поехать в универ, было всё сложнее.

Гриша даже сказал, силком меня туда потащит, но я наплела ему что-то про слабость, хотя была бодрее обычного и вообще, как говорили врачи, весна шла мне на пользу.

– Ты из-за этого типа что ли, идти не хочешь? Может, с ним поговорить? – правильно расценил он мои колебания.

– Нет-нет, ты чего! – в ужасе воскликнула я. – Просто спину тянет. На лекциях, боюсь, не высижу.

– Слушай, тебе двигаться надо. Ты абонемент в бассейн купила? Или в университетский сходи. Там вечерами несколько дорожек под свободное плаванье.

– Да-да, схожу, – пообещала другу.

– Я проконтролирую.

– То, что у тебя отец медик, не делает тебя врачом автоматически.

– Да никто с детства столько про хирургию не слушал, как я, – пошутил он. – И потом, да, пускай не врач, но я в команде университета по плаванию. Знаю, что говорю.

А «тот тип», как выразился Гриша, однако плотно засел в моей голове. Тайком я излазила его страницу в социальной сети, под левым аккаунтом пересмотрела все видео. Раф, конечно, на них был забавным. Иногда дерзким, иногда романтичным и неуверенным, иногда привлекательным засранцем. И ведь понимала, что всё это игра на камеру, но почему-то залипала то и дело. Хотя там много ерунды было: какие-то нелепые танцы под модную музыку, например. Даже любимые ролики появились, которые я затёрла до дыр. Меня вовсе не поразило количество девчачьих восторгов под каждым. Если бы не знала Рафа, я бы тоже поплыла, наверное. Поддалась бы его обаянию и его игре, ведь всё это действительно было наносное.