Эта ночь – последний шанс сбежать. Как только они взойдут на борт корабля, пути к отступлению будут отрезаны.

«Зато я смогу утопиться», – подумала Хести, нервно теребя манжет мантии.

Она должна была сбежать раньше, должна была подумать о себе, о своей жизни, которую Верховная поглощала вместе с ее силой, но…

«Проклятый калека. Тупой, бесполезный, беззащитный кусок… человека».

Пнув сундук, Хести зарычала и метнулась к окну. Распахнув ставни, она замерла в нерешительности.

Может, ей удастся сбежать. Может, жрицы даже потеряют ее след. Но Верховная не простит предательства. Калека ей не нужен, но она убьет его, просто чтобы причинить Хести боль.

«Грядет война. Калека все равно умрет, верно? Он не в состоянии позаботиться о себе, воин из него скверный. Рано или поздно демоны доберутся до него».

– Но я могла бы его защитить…

Запустив пальцы в волосы, Хести отступила от окна. Она никак не могла принять решение.

Сбежать сейчас – значит принудить Верховную отправить прихлебателей на поиски калеки. Остаться – подписать приговор самой себе.

– Как же я все это ненавижу… – прорычала Хести, перелезая через узкий подоконник. – Жизнь – это вечный выбор между двумя зловонными кучами дерьма.

Она спустилась на землю, держась за крепкие лозы, обвившие стены. Думать времени не было – каждая мысль заставляла ее все глубже погружаться в пучину отчаяния. Единственное, в чем Хести была уверена, – она хотела жить. Отчаянно, безумно, как утопающий, готовый совершить что угодно, лишь бы успеть сделать еще один жадный вдох.

Накинув на голову капюшон, она побежала прочь от постоялого двора, держась в густой тени домов. Может, калека и стал для нее кем-то бо́льшим, чем просто мужчиной, с которым она делила постель, но собственная жизнь для Хести стоила дороже разбитого сердца.

«Мать могла бы гордиться мной. Перед лицом мучений и возможной смерти я выбрала себя, а не любовника. О Лагоса, я такая же бессердечная сука, как и ты», – с отвращением думала Хести, ныряя в очередной переулок, провонявший рыбой, по́том и мочой.

Портовые города – язвы на теле Фокаса. Точки притяжения ублюдков, воров, преступников, решивших сбежать подальше, сев на корабль. Вечная грязь, мухи, бездомные, спящие у фонтанов с позеленевшей водой, – все это вызывало брезгливость и желание убраться подальше как можно скорее. Старые портовые девки, заманивавшие припозднившихся путешественников дряблыми бедрами, жулики с краплеными колодами карт, загоревшие до черноты живодеры, предлагавшие погладить едва живых обезьян и попугаев, – Хести бежала мимо, задерживая дыхание, чтобы не чувствовать вони давно немытых тел и перегара. Радовало ее одно: в таких городах никому не было дела до нуады, мчавшейся прочь от туманного грядущего.

Она успела уйти довольно далеко от порта. Лачуги и питейные заведения сменились приличного вида домами, за темными окнами которых мирно спали хозяева. Тишину нарушали только эхо торопливых шагов Хести и пение ночных птиц, гнездившихся под крышами и в маленьких садах, окруженных аккуратными заборчиками.

Тень накрыла Хести, и спустя мгновение она уже лежала на брусчатке, прижатая мощной лапой. Падая, она хорошо приложилась о камни лицом и зашипела от боли.

– Твоя мамочка не позволяла отлучаться.

Насмешку, звучавшую в нечеловеческом голосе, Хести узнала сразу.

– Отпусти меня, – прорычала она, пытаясь отползти. – Сейчас же!

– Вы, серокожие дамочки, так любите командовать… Иногда мне это даже нравится.

Тяжелое тело накрыло ее, когтистые лапы расположились по обе стороны от ее головы, а колено уперлось в спину.

– Попроси меня, жрица, и, возможно, я отпущу тебя. После того как…

Всё, что Хести смогла сделать, – кончиком пальца начертить на брусчатке сигил и активировать его ударом ладони. Демона отбросило, Хести вскочила на ноги и сложила пальцы в жест Защиты – это стоило ей остатков сил, до которых еще не добралась Верховная.

– Могла просто сказать, что ты не в настроении.

Демонический облик Гомиэля вызывал отвращение, как и мускусный запах животного, исходивший от поросшего шерстью и толстой чешуей тела. Хести стерла кровь, выступившую на стесанной щеке, и прорычала:

– Пошел прочь.

– Пойду, но прихвачу тебя с собой. – Пасть демона растянулась в уродливой ухмылке. – Твоя мамочка…

– Она мне не мать.

– Да плевать я хотел. Ты вернешься сама или мне придется поднять тебя в воздух и пару раз случайно уронить по дороге? Обдумай ответ, жрица, я не настроен шутить.

Хести заметила подпалины на кожистых крыльях Гомиэля. Демонический генерал выглядел раздраженным и то и дело прикасался длинными пальцами к боку, на котором заживала глубокая уродливая рана.

– Не глазей, – рявкнул он.

– Не нравится, когда кто-то видит следы твоего поражения? – прошипела Хести.

– Я не проиграл! – Рык демона прозвучал громом в ночной тишине. – Проклятый дракон, если бы не он…

Насторожившись, Хести медленно переспросила:

– Дракон?..

Но отвечать Гомиэль не собирался: схватив ее за руку, он взмахнул крыльями и взмыл в воздух. Хести с трудом подавила рвущийся из горла крик: под ней раскинулся весь город, и все, что удерживало ее от неминуемой смерти, – мощная лапа, сжавшая запястье.

– Больно! – взвизгнула она. Казалось, что руку вот-вот просто вывернет из плеча.

Демону было плевать – он поймал воздушный поток и легко скользил в сторону постоялого двора, с которого Хести сбежала, победив в споре с совестью.

– Ублюдок…

– Слабачка, – парировал Гомиэль. – Заткнись и возвращайся в свою конуру.

Он приземлился и швырнул ее на землю, хищно осклабившись. Рана на его боку снова открылась, густая темная кровь стекала по покрытому шерстью бедру.

– Проклятье! – рыкнул Гомиэль, попытавшись зажать рану большой ладонью. – Чего уставилась?

Пытаясь сохранить остатки достоинства, Хести поднялась с земли и бросила:

– Я думала, вы бессмертны.

– Значит, думать – это не для тебя, – огрызнулся Гомиэль. – Ты умеешь накладывать повязки?

– Не буду помогать тебе.

Двумя широкими шагами демон преодолел расстояние между ними, схватил Хести за горло и склонился над ней, обдав звериным запахом и горячим дыханием.

– Я не спрашивал, будешь или нет, жрица. Ответь. На мой. Вопрос.

Задыхаясь, Хести вцепилась в жилистые пальцы, но не смогла заставить их разжаться.

– Умею, – прохрипела она.

– Тогда иди. Я обращусь и найду тебя.

Гомиэль отпустил ее, присел и взмахнул крыльями. Хести едва не сбило с ног потоком воздуха, пыль попала в глаза, и, пока она пыталась проморгаться, демон исчез в клубящемся мареве, заслонившем небо.

Она могла сбежать снова, но проклятый генерал будто чуял ее, словно охотничий пес. Неужели Верховная приказала ему следить? Или он случайно заметил ее и решил вернуть, чтобы выслужиться?

«Нет, – подумала Хести, открывая дверь трактира, – ему не нужна благосклонность Верховной».

У лестницы ее встретили две жрицы. Они стояли по обе стороны от ступеней, словно каменные изваяния, но, когда Хести проходила мимо, одна из них бросила:

– Я так надеялась, что ты свернешь себе шею, сорвавшись со стены.

– Пошла ты.

Хести вернулась в свою комнату и захлопнула дверь с такой силой, что с потолка посыпалась пыль.

Они знали! Проклятые жрицы следят за каждым ее шагом!

– Дерьмо…

Сундук, выскочивший из-за кровати, чтобы встретить хозяйку, удостоился не поглаживаний, а пинка. Уродливые ногощупальца подогнулись, он рухнул набок, крышка открылась, и вещи Хести вывалились на пол.

– Я что, проклята?!

Она села на колени и принялась запихивать одежду обратно. Сундук перебирал лапками, и Хести убедилась, что в этот раз они получились просто отвратительными.

– Какой же ты урод, – пробормотала она.

В комнату без стука вошел Гомиэль. Он успел принять человеческую форму, но одежду не захватил – раны на груди и животе кровили, но хуже всего выглядел его бок. Все его тело оказалось покрыто темными завихрениями татуировок.

– Спасибо, что потрудился прикрыться полотенцем, – проворчала Хести, поднимаясь на ноги.

– Боялся, что ты ослепнешь от красоты, – огрызнулся Гомиэль. – Что это за тварь? Какое уродство.

Он легко толкнул сундук босой ступней, и тот зашатался.

– Из Фаты в Упорядоченное проникают куда более уродливые твари, – встала на защиту своего творения Хести. – Ты, например.

Оскалившись, Гомиэль бросил на кровать сверток и сел рядом, вытянув ноги. Из раны на боку потекла кровь.

– Вставай! Мне еще спать здесь! – возмутилась Хести.

– Привыкай к крови, жрица. Скоро она будет повсюду. – Гомиэль откинулся на локти. – Осмотри рану и сделай все, что можешь.

Попытаться бы выставить его, но какой в этом толк? Он мог просто свернуть ей шею, а Верховной сказать, что она погибла, когда сбега́ла через окно. Или не сказать ничего – генерал Фаты вряд ли станет оправдываться.

– От тебя пытались кусок откусить? – Хести склонилась над Гомиэлем и цокнула языком.

– Ты даже не представляешь, насколько точен твой вывод. – Демон хмыкнул.

– Почему рана не заживает? Ты ведь демон. Ваша регенерация…

– Это рана от драконьего огня. В том числе. – Гомиэль поморщился.

– Лжец.

– Мой язык способен на множество вещей, но не на ложь. – Он хрипло рассмеялся. – По крайней мере, в этот раз.

– Драконов не существует, – упрямо повторила Хести.

– О, мы тоже так думали. Но оказалось, что по крайней мере одна тварь все же выжила. И теперь она создает нам проблемы. – Гомиэль поморщился. – Он огромный, жрица. Огромный и горячий. Нам не страшны ожоги, но драконье пламя – это совсем другое. Его температура испепеляет даже демонов.

Хести продолжала недоверчиво хмуриться, складывая пальцы левой руки в жест Удержания. Ей удалось остановить кровотечение, демоническая плоть начинала срастаться, но что-то мешало ей. И Хести начинала понимать, что именно.

– Края твоей раны обожжены. Нужно срезать. – Она выпрямилась. – Иначе ты так и будешь заливать мою кровать кровью.

– Признайся, что ты просто мечтаешь о том, чтобы вонзить в меня лезвие.

– Мечтаю. – Хести присела рядом с сундуком, откинула крышку и начала искать сверток с ритуальными кинжалами. – Можешь продолжать медленно подыхать, мне все равно.

– Странно, ведь ты нуада. – Гомиэль откинул светлые волосы за спину и прищурился. – Ты должна беречь нас. Должна делать все, чтобы помочь нам открыть врата для Черной Матери.

– Прямо сейчас я пытаюсь не дать тебе истечь кровью – этого недостаточно? – Хести достала самый маленький кинжал и подошла к демону. – Будет больно.

– Уверен, ты сделаешь все, чтобы так и было. – Он рассмеялся, из-за чего на поверхности раны снова выступили капли крови. – Дай мне пару мгновений.

От тела Гомиэля пахнуло жаром, у ног Хести заклубились алые завихрения его сущности. Она отступила было, но демон приказал:

– Оставайся на месте, это не опасно.

Несколько мгновений они молчали, а затем Гомиэль кивнул и сказал:

– Можешь начинать.

– Что это за…

– Я не хочу чувствовать, как ты режешь меня, жрица. Теперь твой крошечный кинжал не причинит мне боли. Почти. – Он вытянулся, подставляя ей бок. – Это работает лучше, когда мы обмениваемся сущностями, но… У тебя ведь ее нет, верно?

Принюхавшись, словно зверь, Гомиэль разочарованно замычал.

– Да, ни намека… Только искра. Сильная, но дрожащая. Она пытается спрятаться, жрица. От меня?

– Еще чего.

С садистским удовольствием Хести начала срезать опаленную кожу с края раны и не без радости отметила, что демон стиснул зубы.

– Если бы я знала, что в тебя нужно всадить кинжал, чтобы ты заткнулся, сделала бы это раньше, – не удержалась от колкости она.