– А квартира-то как? Без подвохов? А то цена, которую ты назвала, подозрительно низкая для двушки в этом районе.

– Да вообще классная! – с восторгом отвечаю я, направляясь к кассе. – Двухкомнатная, представляешь! Просторная, светлая. Ремонт свеженький, мебель самая необходимая есть, даже стиралка. И хозяйка – такая приятная женщина, лет пятидесяти. Сказала, что ей главное, чтобы жилец был порядочный. Я, если честно, договор даже толком не читала, так обрадовалась, что такой вариант подвернулся. Цена – просто подарок! Наверное, повезло. Я тут такое гнездышко себе совью, закачаешься!

Расплатившись и сложив покупки в огромный пакет, который, кажется, весит тонну, я выхожу из магазина и направляюсь к своему подъезду.

– Да чтоб тебя! – выдыхаю я, перехватывая пакет с продуктами в другую руку.

Ноги гудят так, словно я не покупки из магазина несу, а марафон по пересеченной местности бегу. Захожу в подъезд, нажимаю кнопку вызова лифта и… ничего не происходит. Табло не горит, спасительная кабина не едет. Ну вот кто, скажите мне, делает неработающий лифт в абсолютно новом, относительно недавно сданном доме? Застройщику в аду отдельный котел полагается, я считаю. И желательно без кондиционера.

– Ты еще там, Ир? – пыхчу я в телефон, прижимая его плечом к уху и начиная пешее восхождение на пятый этаж.

– Конечно, тут, – раздается из трубки веселый голос подруги. – Наслаждаюсь твоим эротичным сопением. Ты там Эверест покоряешь, что ли?

– Почти! Пятый этаж, лифт – все, сдох. А я, как дура, продуктов накупила на неделю вперед, будто меня из голодного края выпустили. Руки отваливаются.

– Терпи, казак, атаманом будешь, – хихикает Ирка. – Зато своя квартира! Независимость! Свобода!

– Ага, свобода таскать пакеты на своем горбу, – ворчу я, но в душе все равно ликую.

Своя. Квартира. Пусть и съемная, но моя! Никакого тотального контроля, никаких «а кто этот мальчик?», «почему юбка такая короткая?». Господи, это просто счастье. Я наконец преодолеваю последний лестничный пролет и останавливаюсь перед заветной дверью, пытаясь восстановить дыхание. Свободной рукой нащупываю в кармане джинсов ключи.

– Сейчас вот продуктов принесла, буду обживаться, – щебечу я, вставляя ключ в замочную скважину. – Надо будет еще шторы купить, а то вечером, наверное, все как на ладони…

Дверь с тихим щелчком поддается. Я толкаю ее ногой, потому что руки заняты, и вхожу в свою крошечную, но собственную прихожую.

И тут я осекаюсь. Замираю на полпути, потому что сквозь мой восторженный треп пробивается посторонний звук. Монотонный, шипящий шум воды. Из ванной.

Моя ванная комната находится прямо около входа, дверь в нее приоткрыта. И оттуда льется вода. Как будто… кто-то принимает душ.

Холодок пробегает по спине. Может, это соседи сверху топят?

– Ир, подожди секунду, – шепчу я в трубку, не сводя глаз с двери ванной.

Я медленно делаю шаг вперед. Сердце вдруг начинает колотиться где-то в горле. В квартире повисает звенящая тишина, нарушаемая только шумом воды и моим сбившимся дыханием.

И в этот момент дверь ванной распахивается.

На пороге появляется… он.

Высокий. Не просто высокий, а огромный. Широченные плечи, мощная грудь, покрытая каплями воды, рельефный торс с такими кубиками пресса, которые я видела только в кино. Темные, мокрые волосы в беспорядке. И все его божественное тело прикрывает лишь одно белое полотенце, небрежно повязанное на бедрах. Нагло висящее так низко, что у меня перехватывает дыхание.

Мужчина лениво вытирает волосы другим, маленьким полотенцем, и поднимает на меня глаза. Темные, почти черные, с насмешливым прищуром.

Телефон выпадает и с глухим стуком падает на пол.

Пакет с продуктами выскальзывает из ослабевших пальцев. Апельсины катятся по ламинату во все стороны, бутылка молока ударяется о пол и лопается, заливая все белой лужей.

А я стою и не могу пошевелиться. Просто смотрю на этого наглого, полуголого мужика, который стоит в моей, черт возьми, квартире, как у себя дома.

Он опускает взгляд на молочную лужу у моих ног, потом снова переводит его на мое лицо. На его губах появляется медленная, издевательская ухмылка.

– Дверь закрой, – произносит он хриплым, низким голосом. – Дует.

Глава 2

Дует? У него, видите ли, дует! А у меня сейчас из ушей пар повалит, и я взорвусь к чертовой матери прямо здесь!

Мозг, до этого пребывавший в анабиозе от шока, медленно перезагружается. Так. Незнакомый. Полуголый. Мужик. В моей квартире.

Первая мысль – маньяк. Вторая – вор. Третья, самая безумная – он перепутал квартиры. Хотя какая разница? Он здесь, а его здесь быть не должно!

Телефон, сиротливо лежащий на полу, вдруг оживает, и из него доносится искаженный голос Ирки:

– Рори? Аврора, ты где? Что за мужик?

Я машинально тянусь к нему, но наглец оказывается быстрее. Он лениво наклоняется, и я вижу напрягшуюся широкую спину, каждый мускул которой, кажется, живет своей жизнью. Не сводя с меня насмешливого взгляда, он подхватывает мой мобильный и сбрасывает вызов.

– Ты что себе позволяешь?! – наконец прорывает меня. Голос срывается на какой-то жалкий писк.

– Избавляю себя от лишних свидетелей, – ухмыляется он, небрежно швыряя мой телефон на тумбочку в прихожей. – Не люблю, когда подслушивают.

Эта наглость становится последней каплей. Страх испаряется, уступая место праведному, всепоглощающему гневу. Я сбежала из-под отцовского контроля не для того, чтобы какой-то самодовольный качок разгуливал по моему дому в одном полотенце!

– Какого черта вы делаете в моей квартире?! – визжу я, оглядываясь в поисках оружия. Взгляд падает на швабру, одиноко стоящую в углу. Идеально. Я хватаю ее, выставляя перед собой, как копье. – А ну пошел вон отсюда! Я сейчас полицию вызову!

Он даже бровью не ведет. Просто облокачивается плечом о стену, скрещивает на своей невероятной груди руки и с откровенным весельем наблюдает за моей истерикой.

– О, ну привет, соседка, – тянет он, и в его голосе сквозит неприкрытая издевка. – А я уж думал, не дождусь. Дана Львовна предупреждала, что ты будешь… впечатлительной.

Соседка? Какая, к дьяволу, соседка? У меня затуманивается в голове. Может, я сплю? Может, это все – идиотский сон, вызванный стрессом? Или галлюцинации? От недостатка кислорода после пешей прогулки на пятый этаж с утяжелением?

– Какая еще соседка?! – выпаливаю я. – Это МОЯ квартира! Я за нее заплатила! Я здесь живу! Одна!

Он медленно качает головой, будто разговаривает с умственно отсталой.

– Странно, Львовна сказала, что девочку нашла умную, спокойную, вежливую, опять же. Слушай, а ты точно не ошиблась квартирой? – усмехается полуголый подлец.

– Да ты… да я… – начинаю от злости хватать ртом воздух. – Р-р! Ты мне зубы не заговаривай! – делаю я тычок шваброй в воздухе.

Мужик присвистывает, но инстинктивно делает шаг назад.

– Ты договор вообще читала, буйная?

– Разумеется, читала!

– Через абзац?

– Как положено! И там ни слова не было про полуголого нахала, имеющего право принимать в моей квартире ванную!

– Уверена? Потому что я уверен, что именно такой пункт в нашем договоре есть.

– Нашем? Это только мой договор! Сейчас! – грозно обещаю я. – Сейчас я тебе его покажу!

С грохотом бросаю швабру, та тут же падает, едва не задев меня по ноге. Не обращая на это внимания, я подлетаю к своей сумке, брошенной на кухонный стол, и начинаю лихорадочно в ней рыться. Где же эта чертова папка? Вот она!

Выхватываю мятые листы, сложенные вдвое, и почти бегом возвращаюсь к незнакомому засранцу, который до сих пор стоит у двери в ванную и светит своим отвратительно рельефным торсом. Так светит, что я чувствую, как начинаю слепнуть!

– Вот! Смотри! Договор аренды! На мое имя! – Я тычу ему бумагой почти в нос, но мужчина даже не смотрит. Его взгляд прикован к моему лицу, и в нем столько насмешки, что мне хочется его ударить.

– Ты сама-то посмотри, умница. Внимательно. Особенно пункт один, точка три, – спокойно произносит он.

Я хмурюсь, не понимая, к чему он клонит. Опускаю взгляд на бумагу, пробегаю глазами по строчкам… и застываю.

Пункт один, точка три: «Арендатору предоставляется в пользование изолированная жилая комната номер два, а также места общего пользования (кухня, санузел, коридор) на условиях совместного проживания с другим арендатором».

Комната. Номер. Два.

Совместного. Проживания.

Кровь медленно отхлынула от лица, уступая место ледяному ужасу. В ушах зашумело. Я вспоминаю свой восторженный треп по телефону с Иркой… «Двухкомнатная, представляешь! Цена – просто подарок!».

Подарок. Троянский конь, а не подарок! С огромным, полуголым, наглым сюрпризом внутри.

– Ты облажалась, детка, – его голос звучит насмешливо. – Нужно было внимательнее слушать, когда хозяйка говорила про «вторую комнату для второго жильца», а не хлопать ресницами и радоваться, как ребенок конфете.

Он неодобрительно качает головой и проходит мимо меня на кухню так близко, что меня обдает волной тепла от его тела и запахом мужского геля для душа – что-то терпкое, с нотками цитруса.

Я замираю, вжавшись в стену, чтобы не коснуться его. Это просто как-то сюр! Мужчина движется с ленивой грацией, абсолютно уверенный в себе и в своем праве здесь находиться. Полотенце на его бедрах качнулось, на мгновение приоткрыв линию загорелой кожи. Я невольно сглатываю и тут же злюсь на себя за эту предательскую реакцию. Он открывает холодильник и достает бутылку воды. Со щелчком откручивает крышку. Жадно пьет, запрокинув голову. Я, завороженная, слежу за тем, как ходит его кадык, как напрягаются мышцы на мощной шее. Одна капля срывается с его губ и медленно скользит вниз: по шее, к ключице, где и пропадает. И от этого простого зрелища у меня почему-то пересыхает во рту. Ну почему он такой горячий?!

– Значит так, мелкая, – вытирает губы тыльной стороной ладони мой, к сожалению, похоже, сосед и ставит бутылку на стол. – Правила нашего общежития простые. Ванная по утрам с семи до восьми моя. На кухне за собой убираешь сразу, срач я не терплю. А также никаких волос в сливе ванной и гор ваших бабских пузырьков на всевозможных горизонтальных поверхностях. По ночам не шуметь – мне нужно высыпаться. И да, я иногда привожу девушек, так что если услышишь стоны из моей комнаты – не пугайся, это не привидения и бежать спасать меня не нужно. А то знаю я вас таких… сердобольных.

Он смотрит на меня в упор. Я стою с этим идиотским договором в руке, не в силах вымолвить ни слова. Унижение. Вот что я чувствую. Жгучее, всепоглощающее унижение. Я сбежала от диктатуры отца, чтобы попасть в казарму к этому…

Как его, кстати, зовут?

– Что-то неясно? – требовательно спрашивает объект мужского рода без имени и одежды.

Я мотаю головой. Все мне ясно. Ясно, что я дура! Наивная, доверчивая дура, которая попала в самую идиотскую ситуацию в своей жизни!

Мужчина удовлетворенно кивает, разворачивается и направляется в ту самую комнату, что рядом с моей, в которую я не смогла попасть. Сейчас дверь туда приоткрыта. Видимо, это и есть звериное логово.

Я остаюсь одна посреди разгрома в прихожей и руин своей мечты о свободе. Хочется сесть на пол и разреветься. Но я не могу. Не при нем. Я слышу, как он закрывает за собой дверь.

Стиснув зубы, скидываю куртку и начинаю убираться. Собираю апельсины, вытираю лужу остатками своего достоинства. Затем, не разбирая, заталкиваю пакеты с продуктами в свою комнату и захлопываю дверь, поворачивая ключ в замке.

Я прислоняюсь спиной к холодной двери и медленно сползаю на пол. Тишина. Только сейчас я осознаю весь масштаб катастрофы. Что мне делать? Звонить хозяйке? Устраивать скандал? А смысл? В договоре все четко прописано. Я сама его подписала.