Руководитель парижской резидентуры КГБ полковник Лазарев всю бессонную ночь провел в служебном кабинете в посольстве. Он испытывал тяжелое нервное напряжение. С десяти часов вечера, как только Феликс Иванов уехал из посольства, потекли томительные часы ожидания. Сам опытный оперативник, Лазарев прекрасно представлял, как сейчас начнет крутиться по улицам Парижа Феликс. Полтора часа, не менее, требуется, чтобы понять – есть за тобой наблюдение или нет. В этом разведчику помогают другие экипажи, они стоят в определенных заранее местах и фиксируют номера машин, которые идут за разведчиком, вышедшим на тропу боевой операции. Первая проверка и фиксация возле плац Пигаль, через полчаса вторая фиксация на углу плац Конкордия и выявление повторяющихся номеров машин. Третья фиксация – возле южного въезда на Елисейские Поля, и снова анализ транспорта. Если совпадений и других признаков слежки нет, контролеры выставляют сигнал для Иванова, что можно приступать к основному этапу. Если замечены признаки внимания французской контрразведки, то выставляется сигнал опасности и операция останавливается. Только не в этот раз. В этот раз встреча с агентом должна произойти обязательно. Значит, сотрудники из обеспечения, не жалея себя и машин, обязаны создать оперативнику чистый тыл. Ставки слишком высоки. Кажется, все возможные варианты просчитаны и отработаны. Но об этом руководитель операции узнает только потом. Сейчас его задача – ждать. Техники принесли в кабинет полковника рацию, настроенную на полицейскую волну. Пока в эфире нет настораживающей информации.

Ровно в 24:00 агент советской разведки ввел цифровые комбинации на двух замках первой бронированной двери, следом открыл дубликатом ключа вторую дверь и вошел в почтовое хранилище. Сержант не знал, какие секреты содержатся в конвертах из плотного картона. Никто его не посвящал, да и он сам не проявлял к этому интереса, потому не испытывал того волнения и нервозности, которые в это время царили в кабинетах сотрудников советской разведки и в Париже, и в Москве. Роберт забирал стопки конвертов с определенных пронумерованных мест. Каждую стопку он складывал в отдельный пакет. Через несколько минут в неприметной синей сумке с логотипом Air France лежали пять пакетов. Ноша заметно потяжелела. Джонсон закрыл хранилище и быстро направился к выходу. График был расписан по минутам. На своем «Ситроене» ровно в 00:15 он притормозил на повороте, где его в нетерпении ждал Феликс Иванов, связной советской резидентуры. Феликс забрал сумку и тут же умчался по ночной довольно-таки свободной трассе. От аэропорта Орли до посольства СССР в Париже на улице Гренель, где на третьем этаже в полной готовности ожидали спецы КГБ по тайному физическому проникновению (ТФП), по прямой было около 20 километров. Он преодолел их довольно быстро, постоянно сдерживая себя, чтобы не давить чересчур на газ. На трассе его прикрывала машина с дипломатическими номерами и крепкими парнями в ней, готовыми сделать все, чтобы не допустить попадания груза в чужие руки.

Наконец после полуночи, после встречи с агентом Виктором в резидентуру вернулся с синей сумкой Феликс. За дело взялись специалисты КГБ по вскрытию секретных пакетов. Нельзя не то что повредить печати и другие охранные ухищрения на пакетах, нельзя оставить никаких вообще следов вскрытия. Спецы работают четко. Одни вскрывают, другие фотографируют материалы, третьи возвращают первоначальный вид американским конвертам. За час с небольшим им надо обработать три десятка экземпляров корреспонденции.

Когда все было готово, Феликс отправился обратно. Снова его страхуют коллеги и ведут практически до самого аэропорта Орли, где располагается бункер центра тайной связи, но только до поворота на дорогу к администрации воздушной гавани французской столицы. Там должна состояться встреча с агентом. Появляться на месте встречи сопровождающим нельзя из соображений секретности. Теперь ситуацию контролирует нелегальный разведчик, оператор агента. Это Икар, он же по документам полноправный гражданин Французской Республики Ивон Дюваль.

Через двадцать минут после окончания манипуляций с почтой руководитель группы специалистов принес руководителю резидентуры коробку с кассетами с уже проявленной фотопленкой. До утреннего рейса Аэрофлота, на котором советский фельдъегерь с вооруженной охраной повезет дипломатическую почту в Москву, есть время ознакомиться с сегодняшним уловом советской разведки.

Как и в прошлый раз, материалы были бесценны. Государственный департамент США, главный внешнеполитический орган, ставил в известность руководство штаб-квартиры НАТО о том, что принято решение при определенных обстоятельствах нанести массированный удар с помощью бактериологического и химического оружия по Китаю в качестве меры профилактической угрозы полнометражной ядерной войны. Намечались объекты и рассчитывались силы для реализации данного удара. В другом, не менее важном документе, американцы в случае угрозы нападения Советского Союза на Европу планировали сбрасывать на своих союзников атомные бомбы для создания «зоны безопасности», чтобы остановить натиск русских. Англичанам в этом документе предписывалось обработать эти разрушенные города химическими отравляющими веществами и вирусами. Чем больше полковник знакомился с материалами, тем больше понимал уровень смертоносности возможного конфликта двух систем. Значит, опять многие миллионы жертв.

Феликс вернулся на точку рандеву немногим раньше запланированного времени. До контрольного срока 03:15 оставалось несколько томительных минут. Он вышел из автомобиля. Близилось завершение очередного этапа операции «Карфаген». Пока все идет по плану. Оперативник чувствовал, что напряжение начинает спадать. Он достал синюю пачку Gauloises и закурил. Руки уже не тряслись. Вокруг ни души. Молодой человек невольно посмотрел вверх. Небо над Парижем казалось укутанным морозной ночной тьмой, расшитой мириадами мерцающих звезд. В их холодном сиянии мир кажется нереальным, словно зачарованным. Под покровом ночи Париж, раскинутый невдалеке, преображается, воспринимается, как сияющая разноцветными огнями рекламы волшебная сказка. Начинает казаться, что время замедляет свой бег. В эту ясную морозную ночь под Парижем все вокруг будто бы замерло в ожидании рассвета.

Наконец со стороны бункера показались огни автомобиля. Джонсон притормозил и тоже вышел из машины, разминаясь. Когда проводишь весь день в закрытом помещении целиком из бетона, без окон, при постоянном электрическом свете, каждый выход на свежий воздух воспринимается как маленький праздник. Разведчик передал агенту обратно синюю сумку и пожелал доброго пути. Роберт вернулся в свой «Ситроен» и попытался завести двигатель. Он привычно загудел, то тут же в нем что-то застучало, взвизгнуло и, он заглох. Феликс почувствовал, как спина мгновенно стала мокрой, а во рту пересохло. Он немного не дотянул до получения красного диплома по окончании МГИМО, но этих знаний было мало, чтобы разбираться в двигателях внутреннего сгорания. Однако даже ему стало понятно, что «Ситроен» сломался. Американец судорожно пытался завести двигатель снова и снова, но у него ничего не получалось.

– Попробуй толкнуть, – раздраженно крикнул он застывшему столбом Феликсу.

Молодой человек рьяно навалился на машину французского автопрома, но автомобиль практически не сдвинулся с места. Иванов упирался как мог. Он уже не обращал внимания на испачканный пижонский костюм, кряхтел от натуги так, что вздулись жилы, но «Ситроен» только покачивался, не более. Феликс глянул на часы. 03:27. До бункера почтовой связи восемь километров. К 05:00 придет смена, до нее надо вернуть корреспонденцию на место. Отвезти агента на своей машине категорически запрещено инструкцией, так как это равнозначно раскрытию. Роберт тоже выскочил, и они вдвоем едва сдвинули тяжелую машину с места. Ехать они не могут, оставаться на месте также нельзя, их могут заметить из проезжающего мимо автомобиля, а это излишнее внимание, ведь Джонсон в американской военной форме.

Внезапно показались фары приближающегося на большой скорости автомобиля.

– Сядьте в машину, Роберт, – скомандовал Иванов. – Если он остановится, разговаривать буду я. Вам лучше не показываться.

Машина резко затормозила, из нее вышел мужчина. Разглядеть, кто это, не было возможности из-за слепящего света фар, но Феликсу показалось, что незнакомец вооружен. Разведчик напрягся и приготовился к отпору.

– Что у вас произошло? – раздался знакомый голос.

– Ивон, – облегченно вздохнул Иванов. «Как я не догадался. Он же прикрывает встречу».

– У меня заглох автомобиль, – сообщил вылезший из «Ситроена» Джонсон. Он тоже узнал оператора. – Никак не заводится.

Теперь Дюваль стал толкать машину вдвоем с Ивановым, но их хватило буквально на несколько метров. На протяжении почти двадцати минут, когда каждая секунда увеличивала возможность катастрофы, они втроем напрасно пытались завести «Ситроен». Время приближалось к четырем часам утра, значит, у них оставалось не более получаса на то, чтобы добраться до нужного места, и полчаса – на заметание следов.

– У вас есть трос? – Бывший легионер был предельно собран.

Ни у одного водителя троса не оказалось. У французов это не принято. Для эвакуации есть автосервис. Этим должны заниматься профессионалы, а не любители. Дюваль открыл багажник чтобы найти хоть что-то, что может заменить трос.

– У меня ремень широкий, – подал голос Феликс.

Ивон даже отвечать не стал на эту реплику.

«Осталось двадцать минут», – напомнил внутренний будильник.

Икар вернулся за руль своего «Пежо», подъехал к «Ситроену» и стал его толкать сзади. «Пежо» был ниже машины Джонсона, поэтому правая фара сразу звонко разбилась. Было слышно, как отлетали какие-то металлические детали бампера, но Ивон, не обращая внимания, толкал неподатливую машину. Он буквально протащил «Ситроен» своей машиной почти километр, наконец мотор закашлялся и заработал. «Ситроен» самостоятельно покатился, безбожно чадя выхлопами, на стоянку перед центром фельдъегерской связи.

Кое-как подъехав к месту службы, Джонсон схватил сумку и бегом помчался к двери. От волнения ключ никак не попадал в замочную скважину. В голове сержанта как будто отщелкивал секунды внутренний метроном. Через сорок минут должен заступить на пост сменщик. Вроде бы есть запас времени, но что-то подталкивало сержанта торопиться как можно быстрее.

Наконец входная дверь подалась, он вошел внутрь и закрылся. Теперь кодовые замки. Роберт ввел цифры, но замок не открылся. У агента перехватило дыхание.

– Спокойно, Роберт, – произнес он вслух. Но из горла донеслись какие-то хрипы, а не слова. – Спокойно, черт тебя подери, – откашлявшись, произнес он уже почти ровным голосом. Это помогло немного успокоиться. – Идиот! – тут же вскрикнул он. – В левый замок надо вносить левый код, а в правый, соответственно, правый, а не наоборот.

Ивон вышел из машины и нервно закурил. Он оглянулся, машины Иванова уже не было. Сердце стало биться ровнее. Небо начинало светлеть. Приближался рассвет. Свежий ветерок остужал возбужденное лицо. Ивон прикрыл глаза и задумался. Мысли снова вернулись к болезненной теме. Анет и Луиза, а он между ними. Анет – жена и боевой товарищ, его напарница, радист. Луиза – директор фирмы, обеспечивающей легализацию, через которую Икар имеет доступ к секретам военного ведомства Франции. Еще она женщина, которая ждет от него ребенка.

Его раздумья неожиданно прервал протарахтевший мимо автомобиль. В отсветах фар разведчик заметил на водителе военную форму.

«Это же сменщик Джонсона, – обожгла мысль. – Почему так рано? Роберт может не успеть привести все в порядок. Его надо задержать».

Он еще не решил, каким образом это сделать, а уже сидел за рулем и пустился вдогонку за военным. Сменщик запарковался рядом с «Ситроеном» Джонсона. Недолго думая, Дюваль уже разбитой фарой въехал в бампер военного. Американец выскочил из машины как ошпаренный. Он ругался на смеси английского и французского. Ивон тоже включил актера, размахивал руками, просил прощения, рассказывал американцу о каких-то проблемах, сознательно затягивая время. В голове разведчика щелкал таймер. «Еще минута. Еще…» Однако американец быстро угомонился, когда пригляделся и увидел, что его машине практически не причинен ущерб.

– Go? – Янки махнул рукой и потерял всякий интерес к ситуации.

Ивон хотел его остановить, но заметил, что со стороны администрации аэропорта в их сторону направляется полицейский автомобиль. Это заставило его отказаться от возможности затевать скандал.