О своем вынужденном прошлом гулящей девы Дарина предпочитала не вспоминать, как и не рассказывать этих грустных подробностей подругам. Одна Айникки знала всю историю Дарины. Нужно было содержать калеку-брата и жить на что-то, вот и приходилось заниматься Дарине непотребным делом. Но все это давно в прошлом, после встречи с любимым Беляем и его другом Ратибором Белым Кречетом. Но ради подруги Снежаны придется снова столкнуться с этим прошлым и старыми знакомыми.

– Болли, Йонаш! Вы с нами рядом не идите. Просто будьте неподалеку, а не то людишек там всех распугаете! Иначе и разговаривать со мной не станут!

– Хорошо! Мы немного позади пойдем. Но без нас ничего не предпринимать и во дворы не заходить! А то еще вас спасать придется!

– Договорились! Побежали скорее!

***

Снежана приходила в сознание постепенно. Сначала вернулся слух, и она услышала тихий разговор. Говорили двое, один голос она узнала. Это был Афанасий. Его собеседник все больше поддакивал, соглашаясь. Явно, что Афанасий был главным и приказывал.

– Выпытаешь все из нее. Кто послал, зачем, откуда она, где живет, с кем. Где и кто такая вторая баба, что вместе с ней по торжищу за мной ходила. В общем, все. И главное, что от меня им нужно было? Что они про меня знают? Понял?

– Да, господин. Как пытать можно?

– Как хочешь. Потом она не нужна будет. Спрячешь тело, чтобы не нашли никогда. Понял?

– Да, господин, – снова повторил неизвестный. – Позабавиться с ней можно? Больно пригожа девка!

– Что хочешь делай, я же сказал! – раздраженно рявкнул ромей. – Но узнать у нее ты должен все, что мне нужно! Понятно?

– Да, господин!

Снежана смогла разлепить глаза и в полутемной горнице с низким потолком, освещенной одной лучиной, разглядела теперь обоих. И ромея, и крупного уродливого горбуна, собеседника Афанасия.

– Тогда приступай! Вон, она уже очухалась, глаза раскрыла. Вечером приходи в кабак, что у ворот детинца. Получишь двадцать милиарисиев¹.

– Чего? Каких милисев? – не понял ромея горбун. – Мне бы серебрушек!

– Про них и говорю, бестолочь! Милиарисий – главная серебряная монета великой Византийской империи!

– А! Вот это дело! Серебрушки! – довольно проворчал туповатый уродец. – Люблю их с детства!

Горбун мерзко заржал.

– Приступай уже! Я ухожу.

Ромей шагнул к двери. Не успел он схватиться за ручку, как дверь резко распахнулась. Ромей получил ей удар в лоб и отлетел к стене. В комнату ворвались две стремительные тени – одна громадная, а вторая поменьше, но очень юркая.

«Как медведь и лисица», – подумала Снежана и снова потеряла сознание.

***

Дарина с подругами пробежала по переулкам, останавливаясь время от времени около каких-то подозрительных личностей и некоторых девок, видимо, ее старых знакомых, спрашивая их, не видели ли они Снежану или ромея, быстро описывая их приметы и одежду. Одни разводили руками, но несколько людишек что-то рассказали и указали нужное направление. В этих кварталах чужаков замечали и запоминали сразу. Это помогло и, наконец, валькирии смогли вычислить дом, около которого недавно видели похожих людей.

Тут Болли с Йонашем взяли дело в свои руки.

– Дальше мы сами! Снежану живой и здоровой вернуть нужно! – пробасил берсерк. – Она мне нужна еще! Да и ромея Ратибор приказал захватить целым и невредимым! Так что мы с Йонашем в горницу первыми войдем. Вы вокруг дома встаньте, чтобы не сбежал никто!

Легко перемахнув через забор, вои открыли изнутри калитку, чтобы валькирии смогли беспрепятственно войти во двор и окружить лачугу.

Болли подошел к двери и изо всех сил ударил кулаком. Не зря его Костоломом прозвали. Дверь оторвалась от крепких кожаных петель и с треском влетела внутрь. Вместе с дверью в горницу вбило и ромея, который в этот момент, как оказалось, собирался выходить из дома. Удачно вышло – вышибло дверью дух из Афанасия. Урода-горбуна вырубил ударом в нос Йонаш, влетевший следом за Болли.

Берсерк ловко и быстро скрутил руки и ноги ромея ремнями, которые сорвал с него же, а Йонаш проделал то же самое с горбуном, выдернув из его портков крепкий шнурок-гашник.

После этого Болли подошел к лежащей на полу Снежане и с удивительной для него нежностью поднял ее на сильных руках. Девушка открыла глаза и неуверенно улыбнулась.

– Не смотри на меня, у меня синяк на пол-лица, наверное, – прошептала она. – Я тебе такая не понравлюсь!

– Ты мне любая нравишься! – пробасил берсерк и поцеловал Снежану прямо в губы.

И добавил, брезгливо взглянув на бесчувственного ромея:

– А этому вонючему троллю я лично кровавого орла² сделаю, когда он все конунгу выложит!

– Надо здесь все обыскать! – вмешался Йонаш. – А ночью этих в усадьбу перевезем. Айникки, отправь кого-нибудь за телегой и парой отроков в усадьбу! И выставь дозорных у частокола, на всякий случай. Дарина, договорись со знакомцами своими, что на улице, чтобы никому ни слова!

Пока позволяло время, в домишке обыскали все углы, но ничего дельного, кроме небольшого количества серебряных монет, не нашли. Домик явно арендованным был. Постоянно никто здесь не жил – ни горбун, ни, тем более, ромей. Хорошо бы, конечно, в усадебке Афанасия пошарить, но куда там! Наверняка холопов полон двор, такой шум поднимется, что ног не унести будет. Пришлось от этой заманчивой идеи отказаться.

– Ничего, – успокоил всех Болли. – Когда мы за них всерьез возьмемся – запоют, как соловьи. Все выложат!

– Ладно, собираемся! – подытожил Йонаш. – Ратибор вернется и решит, как с пленниками поступить – сами пытать будем или конунгу отдадим.

– Я обещал сделать ромею «кровавого орла»! Так что без меня не обойдутся! – набычился Костолом.

– Это ты уже с конунгом и Ратибором договариваться будешь. Собираемся! Айникки, проверь еще раз, не оставили ли где следов!

Вскоре, как только стемнело, шустрые отроки подогнали телегу, в которую погрузили связанных ромея и горбуна. Рты им заткнули ветошью, а на головы намотали тряпки, чтобы не разглядывали ничего лишнего по пути к подворью.

– Запри их пока где-нибудь понадежнее, но раздельно. И охрану удвоенную поставь! Постоянно чтобы кто-то сторожил, – скомандовал Йонаш старшему варяжской охраны поместья, встретившему их у ворот. – Не развязывать и глаз с них не спускать. Напоить водой, еды не давать. После заткнуть рты обратно и головы тряпками замотать!

– Будет сделано! – старший, опытный пожилой воин, кивнул. – От меня не сбегут!

– Вот и хорошо! Кречет вернется и решит, что дальше с пленниками делать!

***

Сразу после удачного завершения операции по захвату ромея Афанасия, Айникки с валькириями решили отметить это дело в собственной харчевне. Тем более, что Ратибора в Полоцке не было – практически все мужчины ушли из города, караван купца Горомута захватывать, а Болли с Йонашем отправились к Криву выпить пива с солеными крендельками. Очень уж они им в прошлый раз понравились. Заодно и письмецо с голубем передадут конунгу об удачном захвате ромея.

Валькирии решили посидеть в кабаке этим же вечером, тем более, что больше никаких других поручений, кроме Афанасия, для них Ратибор не оставлял. Девчонки заняли стол в уголке и выпили по первой кружке пива, закусив, пока готовится мясо, чесночными сухариками, зажаренными в масле, как приучил всех к новому вкусному блюду Ратибор.

Неожиданно в кабак ввалились пятеро типичных нурманнов в дорогих кольчугах. У каждого на боку, в ножнах из кожи отличной выделки, висели добротные мечи. Открытые шлемы были приторочены к широким, украшенным серебром и каменьями, поясам, а на головах красовались расшитые золотой и серебряной канителью шапочки разных фасонов.

– Эй, трэли! – заорал с порога самый здоровенный нурманн. – Подать нам лучшего мяса, хлеба, овощей и пива!

– И вина! – поддержал товарища еще один громила с внешностью гориллы, заросший шерстью до самых глаз. – Да побольше! Живо!

Его спутанные космы выбивались из-под маленькой шелковой шапочки красного цвета, сшитой явно не для такой громадной, нечесаной и немытой головы. Похоже, это был пилеолус – головной убор католических священников. Трофей из дальнего вика куда-нибудь к франкам, надо полагать.

Собутыльники, а пришли они уже хорошо поддатые, называли обладателя пилеолуса Епископом, наверное, как раз из-за этой шапочки.

– Я знаю этих нурманнов! – прошептала Айникки. – Этот Хрольф Епископ – хольд воеводы Ингвара. Недавно из Константинополя вернулся со своими дружками. Они там в охране басилевса служили пару лет. Я слышала, как Ходота про них Ратибору рассказывал.

– Я тоже слыхала! – подтвердила Дарина. – Да и в Полоцке про Епископа этого уже слухи гуляют. Совсем псих, говорят. Может за один косой взгляд убить. Ингвар ему большие деньги посулил за службу, лишь бы оставить в дружине княжеской.

– Видать, важные птицы, раз так! – протянула Снежана, оценивающе разглядывая веселящихся викингов. – Что думаете, подруги?

– А чего тут думать? Если момент подвернется – будем бить! Не зря же конунг Ратибору ослабить князя приказал. Вот и пособим! – Айникки хлопнула по столу крепкой ладошкой. – Только без видоков, желательно. Луки-то у всех с собой?

– У всех! – быстро глянула под стол и в угол, где были сложены луки и колчаны со стрелами, Дарина. – На мечах нам с нурманнами не совладать, а вот стрелами спокойно уложим всех, моргнуть дважды не успеют!

– Хорошо. Посмотрим, как дальше пойдет, и будем действовать по обстоятельствам! – приняла решение Айникки. – Будьте наготове. Если что, говорить с ними буду я, а вы не вмешивайтесь, помалкивайте. Как только я скажу, что Хрольф – тупица, так и бейте их без сожаления!

Девчонки дружно хихикнули.

Нурманнам как раз принесли пиво с вином и блюда с жареным мясом, свежими овощами и хлебом. Они тут же отхлебнули из огромных кружек изрядное количество пива и стали глазеть по сторонам, рассматривая немногочисленных посетителей кабака и нахально комментировать их внешность. С каждой кружкой нурманны вели себя все наглее и наглее, явно провоцируя людей на драку.

Посетители начали спешно расплачиваться и покидать харчевню. Неприятностей с такими громилами никто не хотел. В харчевне остались только нурманны, да девчонки. Ну, и обслуга, притаившаяся на кухне.

– Хо-хо! Какие телочки! – облизнулся Хрольф, наконец заметив пирующую за угловым столом компанию девчонок, которые уходить не собирались. – Смотрите, братья!

Спутники обернулись в ту сторону, куда пялился Хрольф, пуская слюни в кружки с пивом.

– Идите к нам! – радостно завопил Хрольф. – Таким красоткам негоже сидеть в харчевне одним, без настоящих мужчин!

– Не вижу настоящих мужчин! – ответила за всех валькирий Айникки. – Пейте свое пойло без нас.

Лицо Хрольфа вытянулось в удивлении. Нурманн даже рот раскрыл, не веря своим ушам. Наверное, его еще ни разу так не отшивали.

– Что ты сказала, женщина? – угрожающе произнес Епископ. – Можешь повторить?

– Ты не только тупой, но еще и глухой? – звонко воскликнула десятница. – Пей, говорю, свое пойло и не приставай к приличным людям! А еще лучше – проваливай отсюда! И дружков своих прихвати, а то воняет от вас сильно, тупица!

Нурманны подскочили с лавок, выхватывая мечи. Но было поздно. Град стрел обрушился на них, пронзая с близкого расстояния тела насквозь. Кольчуги не помогли – бронебойные наконечники, выкованные собственными кузнецами Ратибора на совесть, не подвели.

Хрольф Епископ оказался самым сообразительным, правильно оценив угрозу, и самым шустрым, почти сумев добежать до двери. Там его и настигли три стрелы, попавшие четко в затылок, прямо под красную шапочку-пилеолус. Хольд с грохотом рухнул на дощатый пол, пару раз дернулся всем телом, и застыл, раскинув руки в разные стороны. Правая сжимала мертвой хваткой рукоять меча.