Кира Уайт: Деривация

В данной истории фигурирует вымышленная география в сочетании с существующей матчастью и реальными фактами, однако некоторые моменты скорректированы в угоду художественности книги.

В тексте присутствуют нецензурная лексика, сцены жестокости и откровенные сцены 18+.

Любые совпадения с реальными людьми, иными медиапродуктами, названиями и прочим являются случайностью.

От авторов:

Посвящается всем «хорошим» девочкам: пусть у тебя всегда будет тот, кто согреет в темную зимнюю ночь.

Пролог

Шестьдесят пять лет назад.

Море Выживших, эсминец «Барракуда», флотилия Альянса.

62° северной широты и 10° западной долготы 

по направлению к мысу Нордсвей 

Эти воды после ноября всегда славятся неспокойным нравом. Полярный циклон и капризный северный Лофстрим, объединившись, вынуждают волны раскачивать приближающиеся к мысу корабли похлеще любых аттракционов. Аттракционы… Вскоре никто и не вспомнит ни это слово, ни фактическое предназначение. Привычный мир рушится. Если уже не рухнул.

Холодные бушующие объятия моря Выживших обволакивают союзнический эсминец. Гладкий и могучий, он скользит по бурным волнам, словно призрачный зверь, вышедший из синих теней. Бронированный корпус, окрашенный в мрачный антрацитовый цвет, стремительно прорезает водную стихию, оставляя за собой пенистый след. На палубе царит сосредоточенность, несмотря на сильный ветер и качку.

– Мистер Фрай! – слышится резкий оклик с лестницы, ведущей на нижние палубы, с каютами и мобильными лабораториями.

Темноволосый мужчина, чьи виски успела тронуть легкая седина, цепко смотрит вдаль, где прорисовывается заметная линия мыса Нордсвей. Он оборачивается на звук. Темные, как мерзлая земля Айстерлэ́нда, куда эсминец держит путь, глаза щурятся.

– Иду! – выждав, отвечает он на зов и поправляет жесткий воротник черной военной формы.

Ее заставили надеть всех членов экипажа, включая и команду ученых проекта «Северный Антидот», предварительно снабдив нашивками с фамилиями.

Николас Фрай отходит от перил. Блестящий пол в узких коридорах скрипит, когда по нему чиркают тяжелые ботинки.

– Докладывай, – зайдя в кабинет, без промедления выдает Фрай, обратившись к Робертсу, своему первому помощнику.

Именно тот позвал его с палубы, нарушив с десяток минут уединения, за которые Николас успел заново поразмыслить обо всем. О случившемся на родине и теперь распространившемся по большей части мира; о тяжелом круизе до берегов Айстерлэнда, куда его и его семью направило военное правление Альянса; о надеждах оставшейся цивилизации на «Северный Антидот» и… собственной разрушенной жизни.

– Наконец поймали связь, сэр! Экипажи «Анны-Марии» и «Кристалла» благополучно прибыли в Эридан. Уже развернули лаборатории, местные отвели под них здания в центре. Ждут нас.

Фрай невзначай касается ладонью области сердца. Возможно, с разрушенной жизнью он поспешил. Теперь зная, что Элейн добралась до столицы Айстерлэнда и наверняка с комфортом разместилась, Николас чувствует облегчение.

Когда его и жену-химика призвали в проект Альянса, Фрай рвал и метал. Южные государства в районе экватора и за его пределами складываются, как карточные домики, люди на каждом материке вымирают миллионами из-за вируса, названного «Сумеречником» из-за характерного симптома подернутого серой пеленой взгляда. Первой реакцией Николаса на решение военного правления был чистейший праведный гнев. Альянс неделю выслушивал его крики о бесчеловечности и о неадекватности приказа привлечь беременную на восьмом месяце женщину в проект. Не говоря уже о невероятном количестве ультиматумов перед организацией путешествия до северных союзнических стран, в чье число входила самая крупная – Айстерлэнд. Словно глобальная катастрофа – ничто, по сравнению с тем, что локально ждет его семью. Но упертости талантливого ученого противостояло не менее упорное военное правление, обладающее самым безжалостным оружием – властью. Как говорится, на любой беспредел найдется ответный. Поэтому, когда в ответ посыпались более чем прозрачные угрозы вкупе с шантажом, а сама Элейн несколько раз объяснила вспыльчивому мужу, что на севере ей в любом случае будет хорошо, и без него она никуда, так или иначе, не эвакуируется, Николас почти сдался.

Окончательно это произошло, когда эмоции улеглись, и в очередном разговоре Элейн применила беспроигрышный довод, бьющий в самый центр тщеславия Николаса, что надежда всего оставшегося мира сейчас – ученые Альянса. Даже если одной из них, не менее одаренной, вскоре рожать. И что эгоизм ни к чему хорошему не приведет: вирус не выживает в холоде, Альянс готов потратить миллионы цифровых монет на реализацию проекта «Северный Антидот» в лабораториях Айстерлэнда, а ей, Николасу и еще двадцати специалистам, только и остается сделать все, что в их силах. И чего требует долг.

– Хорошо, – скрыв облегченный вздох, говорит Фрай Робертсу и позволяет себе на несколько секунд отвлечься на возникший перед глазами образ улыбающейся Элейн, поглаживающей живот. – Передай им – пусть приступают к работе.

– Но, сэр… – с сомнением начинает тот, протягивая Николасу журнал контроля для подписи. – Как же им начать без третьей книги?

Мир на грани безумия из-за «Сумеречника», но надо отдать должное военному правлению Альянса – оно остается скрупулезным и дотошным в мелочах организации всего: от военных налетов для истребления тех, кто уже заражен, до мирных экспедиций. Диверсификация, мать его: риски проекта должны быть сведены к нулю, а значит, оборудование, людей, провизию и ресурсы приказано разделить на три корабля. Это и стало основным поводом громогласных рыков Николаса, не желающего отпускать жену на «Кристалл». Как и не планирующего делить информацию о разработке «Антидота» на три книги, которые по приезде нужно собрать воедино – правление против иных носителей, с учетом постоянных неполадок во всемирной сети и связи. Но, что называется, против пистолета генерала Альянса у виска не попрешь.

– У меня есть сомнения, поэтому пусть начнут с имеющейся информации из двух книг – этого достаточно, чтобы воссоздать базовую формулу антидота. К тому времени, мы уже доберемся до Эридана. Решение о добавлении «Эфира» по исследованиям в третьей я хочу принять в спокойной обстановке…

Едва Николас договаривает, эсминец резко трясет. Гул волн и ветра будто врывается в полумрак помещения. Слышится ужасающий скрежет. Фрай мечет взгляд в сторону сейфа, где спрятана книга, затем не успевает ухватиться хоть за что-то и кубарем, вместе с Робертсом, летит на пол.

– Что за черт?! – взвыв от боли, восклицает Николас, пришедший в себя первым.

Протянув руку помощнику, кое-как встает сам и поддерживает его. Не мешкая, оба выскакивают в коридор, когда корабль, по ощущениям, наклоняется под грохот металла. Звук рвет пространство. Навстречу вразнобой спешат члены экипажа. Хаос моментально окутывает судно: среди несущихся людей, Николас пытается поймать хоть кого-то, кто сможет объяснить, что произошло. Робертс придерживает ладонью голову: из виска сочится кровь. Удар об пол не прошел бесследно, когда он не успел закрыться руками и стукнулся о край стола.

Корабль дергается еще раз, вынуждая ощутить, как земля будто уходит из-под ног.

– Где Логан?! – орет Фрай в поисках капитана, пытаясь ухватить за шкирку кого-нибудь из матросов, но в ответ лишь крики, паника и ветер, ворвавшийся в узкие коридоры.

Под неумолимое завывание моря эсминец замирает. Николас в два счета оказывается на верхней палубе, не обращая внимания на плетущегося сзади Робертса, стонущего от боли.

– Мы на мели!

Ринувшись к краю, Николас чертыхается, убедившись в том, что крики вокруг – правда.

– Сели на мель!

– На мель!

Корпус «Барракуды», накренившись, замирает. Корабль, казалось бы, совершенно мирно встал невдалеке у берега, и если бы не штормовое состояние моря, возможно, отмель была бы воспринята не так остро. Волны обезумевше бьют по бортам. Ледяная вода заливает палубу, небо и море соединились воедино, без конца и края.

– Черт! – с чувством выплевывает Николас, оттолкнувшись от перил, когда волна накрывает и его.

И лишь несколько часов спустя, когда экипаж и команда ученых с перебоями в свя́зи с Эриданом, который должен был отправить вертолеты по их прибытию, эвакуируются на берег, Николас понимает, что фраза «спокойная обстановка» больше не применима к никаким текущим реалиям.

И что мерцающий свет в окнах здания исследовательского центра геологов Айстерлэнда, вдали у склона хребта Фростгейт, замеченного в бинокли – вовсе не спасительный…

Глава 1

Айстерлэнд. Аль-Фьорд. Наши дни

Чарли

Лучи стремящегося к горизонту солнца пробиваются сквозь ветви кедров и редких араукарий¹, отбрасывая на снег ослепительные блики. Досадливо морщусь и пониже натягиваю капюшон куртки, чтобы защитить от болезненной белизны начавшие слезиться глаза, а заодно в очередной раз заправляю под него то и дело выбивающиеся волосы. Несколько часов назад, уходя на охоту, я и не подумала взять с собой солнцезащитные очки, потому как небо было плотно затянуто облаками, которые в итоге угнал на юг налетевший ни с того ни с сего пронизывающий ветер. Он же принес легкий морозец, пощипывающий сейчас открытые участки кожи. Щеки и нос наверняка раскраснелись, но от долгой ходьбы в бодром темпе ноги не мерзнут, а футболка под теплой кофтой и курткой даже слегка прилипает к спине.

Вдыхаю полной грудью и поправляю ремешок все время норовящего сползти с плеча охотничьего карабина. Нужно попросить Стивена наконец заменить ослабшее крепление или в очередной раз подтянуть его самостоятельно.

За спиной раздается хруст сухой ветки и тихое знакомое рычание, но я даже не думаю оглянуться. Если бы Эйвор не хотел, вряд ли я услышала бы его приближение, а так он дает понять, что рядом. И точно, несколько секунд спустя его лоб касается пальцев, затянутых в теплую перчатку. Раз, затем второй. Опускаю голову, чтобы в то же мгновение встретиться взглядом с яркими голубыми глазами ирбиса. Белая шерсть на нижней челюсти покрыта кровавыми разводами, что означает – в отличие от меня, ему повезло с охотой.

– Кого поймал, довольная морда? – спрашиваю, прищелкнув языком.

В ответ Эйвор издает лишь короткий рык, несколько раз дергает ушами и уносится вперед, раскачивая длинным пушистым хвостом. Это вызывает у меня улыбку.

Я подобрала его три года назад после того, как забредшие на склоны Фростге́йта охотники застрелили его мать в целях самозащиты. Стивен несколько раз пытался отговорить меня брать детеныша снежного барса, но я была непреклонна. И ни разу не пожалела об этом. Эйвор неоднократно выручал во время охоты, предупреждая о приближении добычи или, наоборот, предостерегая об опасности. Я редко выхожу в лес без него. Сегодняшний день скорее исключение, ведь я не собиралась на охоту, поэтому отпустила барса с самого утра, а когда приняла решение пройтись по лесу и подстрелить пару глухарей, того уже и след простыл.

Огибаю сломанную прошедшим на прошлых выходных ураганом сосну, которую давно пора бы уже распилить и убрать с дороги, и выхожу из-под сени деревьев. По старой привычке останавливаюсь на краю поляны, плавно переходящей в Аль-Фьорд. Поселение окружено лесным массивом с трех сторон, а с четвертой над ним нависает горный хребет. Никогда не устану наслаждаться видами, ведь с любого ракурса городок и окружающая его природа прекрасны.

Узкие улочки, крыши рядом стоящих преимущественно деревянных домов, верхушки сосен, кедров и араукарий, а также склоны Фростгейта – все покрыто тонким слоем выпавшего за ночь снега.