– В страну розовых единорогов. К черту на рога. Все равно куда. Лишь бы подальше от тебя. Ты мелкая, противная вредная заноза в заднице. Ничего из себя не представляющая зазнайка. Всех твоих достоинств папуля – вор и убийца, да жених бандос. В остальном ты простая наглая девка, криворукая и бестолковая.

– Ты что несешь? Мой отец обычный бизнесмен. А жених… – ненавижу его. НЕНАВИЖУ. – Тоже мне эталон. На себя посмотри. Живешь в дыре, жену не можешь себе найти по любви, дочь не воспитываешь. На себя посмотри.

– Жену? Да пошла ты. За собой следи, принцесса. Это ведь твой жених прямо перед свадьбой…

– Заткнись, – я шиплю. В сущности то он прав. Но разве женщина может признать правоту мужика? Мужлана. Да еще такого, всего из себя правильного.

Он молча садится в машину. Захлопывает дверцу. И что дальше делать? Что? Туфли еще эти мерзкие. Не подошли мне «подкрадули» пятидесятого размера, а других в квартире моего муженька не было. Пришлось надевать свадебные колодки. Черт?

Я встала у обочины, подняла руку с вытянутым вверх пальцем.

– Ты куда? – поинтересовался чертов великан.

– Все равно. Лишь бы от тебя подальше. – плюнула я огнем.

– Ну, удачи. Дальнобои любят таких. Туфли у тебя как раз для работы на трассе. Папе привет. Скажешь от Крылова, он обрадуется. Адьос.

Он что? Он уезжает? Мотор завел? Вот сволочь. И что же мне делать? Что?

Глава 5

Тимофей Крылов

Пусть проваливает. Тоже мне, королева. Сразу дышаться стало легче. Сразу…

Девка стоит у обочины. Похожая на ежа. Ручонку подняла. Голосует. Пусть проваливает.

Завожу мотор. В кармане звонит мобильник. Кого там еще принесло? Вот сейчас отвечу и уеду. Не оглянусь ни разу. Пусть она станет чужой проблемой, не моей. У меня и так этих чертовых головняков выше крыши. Теперь еще дупло… Тьфу ты, прости господи, квартиру ремонтировать.

– Жена твоя где, рядом? – впивается мне в ухо крик поганца Пашки. До седых… погон дожил, ведет себя не по генеральски.

– Здравствуйте, Пал Лексеич. – говорю спокойно, поворачиваю ключ в замке зажигания. Нужно просто уехать и все. Не моя проблема эта чертова дура. Не моя. Пусть возвращается к своему папаше упырю. Я даже к Мореву проникаюсь сочувствием слегка. Бог его наказал, в лице мелкого беса, посланного ему в дочери. Хотя у демона масштаба убийцы могло родиться только исчадье. Мелкое, рыжее, противное исчадье, которое сейчас разговаривает, склонившись к тачке, словно выпавшей из боевиков девяностых, с каким-то хмырем с мордой паркового маньяка. – Жену мою я выгнал. И знаешь что, засунь ты свои предложения знаешь куда? Меня все устраивает. Не хочу я быть владычицей морскою. Понял?

– Фантазер, мля. Слушай меня внимательно. Из-под земли достань бабу, в ногах валяйся, запри ее в башне с драконом и шементом ко мне. Тут такое.

– Какое? Паш, если у тебя снова приступ…

– Заткнись и слушай. Мне тут барабан из близкого окружения тестя твоего… – вот гад. Ехидства в голосе, как у ехидны. Тесть… Аж тошнить меня начинает. Это какой-то адский перфоманс. – В общем, притаранил он бомбу, Тимоша. Не телефонные коляски. Одно скажу… Ты за Моревым сколько лет гоняешься, как Бобик, хвост задрав, и все бестолку. Хитрый он лис. Но если то, что я узнал правда, скоро ты его возьмешь, ну и сразу в кабинетную работу. Точно тогда получишь и звание и должность. Инфа тут просто… Короче у нас есть шанс и Морева натянуть, и город очистить от погани в лице Дароевых. Ты меня слышишь. И эта баба…

Баба? Где она? Черт. Я смотрю на габаритные огни Бэхи, резко стартанувшей с места. Эта идиотка – смертница, мать ее за ногу. Совсем без башки, дурища. Села в машину хрен знает к кому. Что ее папаня, не учил что ли, что есть такие дяденьки, которые не признают личной неприкосновенности женщин?

Вдавливаю в пол педаль газа, бросаю мобилу на сиденье. Пашка разоряется в трубке так громко, что я его слышу, даже в таком положении. Мечтатель, блин, кабинетный. Интересно, что за инфу он нарыл? Наверняка опять какое-то фуфло. Все Пашкины «барабаны» бараны. Сто раз ведь уже это проверено и доказано.

Нагоняю мерзкую машину. И вот чего я так взвелся? Какое мне дело, что будет с моей… Женой. Мать ее. Женой. Первой официальной моей женой. Это какой-то фарс. Вся моя жизнь превратилась в чертову фанаберию, с появлением мелкой занозы. Сто лет я в погонях не участвовал. Жму на клаксон. Аж сам глохну от резкого звука. Ноль эмоций. Упырь только прибавляет газу. Я тоже. Иду на обгон. Сейчас подрежу козла, вытащу из него душу, сначала, а потом… Потом…

Вот же ж…

Исчадье показывает мне язык в открытое боковое окно. Мне… Язык… Вот бы она его прищемила, закрывающимся тонированным стеклом. Или отрезала к чертям собачьим. Ей его давно подкоротить надо. Я от неожиданности и злости выкручиваю руль, чуть резче чем надо. Машина цепляет колесом обочину. Господи, за что ты послал мне это наказание. Я же хороший. Я охраняю мир и покой граждан. Давлю тварей, ходящих по земле в человечьем обличии. А тут вот это мелкое недоразумение. И все катится в адскую бездну. Хотя, может лучше вот так… Сдохнуть в аварии. И…

Когда я наконец овладеваю ситуацией и выравниваю ошалевшую машину, Бэха скрывается из вида. Черт. Да хрен с ней. Я Морева все равно уничтожу. Без всяких оперативных информаций. Без его дочери бешеной. Это лишь дело времени. Времени… Я обещаю себе это уже много лет. А все топчусь на месте.

Вот сейчас надо просто развернуться. Поехать к матери. С Ленкой поругаться снова в шишки. Она совсем отбилась от рук. Переходный возраст, пубертат. А как по мне она просто пытается… Черт, она хочет внимания, которое я не могу ей дать.

– Ну вот почему я такой му… – рычу я, бью по рулю руками.

Бэху, наполовину съехавшую в кювет я вижу издалека. Чертов осколок в сердце превращается в яростный клинок, вертящийся в моем пламенном моторе, словно пропеллер. Рвет главную мышцу. Выскакиваю из тачки почти на ходу. Перед глазами колышется алая пелена. Если он что-то сделал с этой дурой, я…

Девка… Зоя… Слышу ее крик. Орет она словно банши. Это не крик страха. Он сливается с воплем мужика. Таким, что у меня кровь в жилах стынет, и все поджимается, что только может пождаться в организме.

– Убью, – я рычу, дергая на себя ручку дверцы. Ничего не видно за тонировкой. Двери заблокированы. О, чтоб меня… Сдираю с себя футболку. Наматываю на кулак. Обегаю мерзкий старый «Бумер», бью в водительское стекло, которое тут же осыпается мелкой крошкой.

Бедный…

Бедный парковый маньяк.

Держится руками за глаза и орет дурниной. А моя жена… Сидит на нем почти верхом. Вцепилась в его волосы мертвой хваткой одной рукой. Пальцы второй, увенчанные острыми ноготками, почти воткнула парню в яремную вену. Боже. КАК ОНА ОРЕТ.

Спасать нужно совсем не мою благоверную.

– Отпусти его. Ну, – приказал я, понимая, что и спасать было бы не кого, если бы я еще на минуту опоздал. – Ну. Разожми ручки. Вот так.

– Он хотел мне показать свой баклажан. БАКЛАЖАН, – прорычала Зоя. Интересно, как корону к ней прицепили? – Я ему сейчас оторву чертов баклажан. Я его…

– Да правда баклажан, – простонал бедолага, – я на выставку еду. Вырастил самый большой синенький. В багажнике лежит. А эта бешеная… мужик. Сними ее с меня, пожалуйста.

– Ага, как же, верь ему. Он меня за коленку лапал, – сдула выбившуюся прядь со лба рыжая фурия. – Прямо вот так.

– Да я в бардачок полез за фоткой. Я в прошлом году тыкву…

Мне кажется, я в каком-то фильме ужасов участвую, и не могу выбраться их этого кошмара.

– Порешу. Меня папа учил защищаться. Я тебе…

– Зоя, прекрати, – мелкая она. Ужасно мелкая. И… Нос у нее кнопкой, и глаза как камни в короне сияют. И я сам, когда бежал к чертовой этой тачке хотел порешить мужика, покусившегося на… О нет. Нет. Нет, нет. Просто я ответственный человек. Мы в ответе за тех, кого приручили. Да и нужна она мне, чтобы…

Я собираюсь ее обмануть. Я собираюсь с ее помощью уничтожить ее семью.

Пашка, черт.

– Отпусти мужика, Зоя. А ты… Молись, чтобы у тебя в багажнике лежал царь кабачков. – хриплю я, сдирая с идиота шипящую как чайник, Зою.

– Баклажан, – простонал поганец.

– Я сама могу за себя постоять, ясно? А ты… Да пошел ты. Тоже мне. Откуда бы тебе знать, какой мой отец. Ты в своей семье бы разобрался. Проваливай, давай. Все… Где там этот баклажан? Я тебя им до смерти забью, понял? Семья ему моя…

Как заткнуть женщине рот. Разозленной женщине, вышедшей на тропу войны. За шкирку ее хватаю, притягиваю к себе.

– Ты совсем дурак? – простонала Зоя, вытирая тыльной стороной ладошки губы.

– Совсем, по всей видимости. Иначе тебя было не заглушить, – хмыкнул я. – Иди в машину. Быстро.

– Да кто ты такой, чтобы мне…

– Быстро, – рявкнул я. – Обещаю, я куплю тебе торт.

– И платье. А еще…

– Торт, Зоя.

– И баклажан забери, в счет морального ущерба. Маме твоей подарим. Мамы такое любят. – приказала бестия. Бедный мужик.

Зоя

Мне нужна ванная, маска для лица на основе водорослей и золота, парикмахер и булочка бриошь. Я хочу нормальной еды, джакузи и долгого сна в хорошей кровати. Неужели я так многого хочу?

– Вот твой торт, – сунул мне в руку коробку, отвратительно воняющую маслом и ароматизаторами, мой проклятый муж. – Ну, что еще?

– Чупа-чупс, – всхлипнула я, едва сдерживая слезы. Не так я представляла себе свой брак. И мужа своего я не так себе представляла. В моих мечтах он был обходительный и заботливый. Изысканный, похожий не на Викинга, прошедшего через мясорубку войны с орками, а по крайней мере на принца.

А этот… Вот вообще не герой моего романа.

– Что?

– Чупа чупс хочу. Кока кольный. С «жувачкой» внутри. Знаешь, мерзкой такой, будто уже жеванной, и игрушкой уродской, – ну уж извините. Что придумала, то придумала. У него вон уши ходуном ходят. Он точно меня пришибет когда-нибудь.

– У тебя кабачок есть, – рявкнул Тим, завел машину и резко рванул ее с места, аж резиной палёной запахло.

– Баклажан вообще-то, – вредно буркнула я. – Тебе жалко мне дешманскую конфету?

– Они для зубов вредные. И химоза одна.

– Зато вкусные. Мне папин водитель Стасик все время покупал такие, когда я была маленькая.

– Наверное, чтобы ты сосала и молчала. Даже у Стасика нервы то, похоже, не железные были, – хмыкнул чертов людоедище.

– Откуда бы тебе знать Стасика? – он молчит. Смотрит на дорогу. Губы сжаты, костяшки на руках, вцепившихся в руль, побелели. Он не принц. Совсем нет. Но он как скала, за которой можно спрятаться от любой стихии. И это мне сейчас выгодно. Хотя… Если нас найдут, его просто уничтожат. И в этом я буду виновата. По сравнению с папиным Стасиком великан – лилипут в сандаликах. И Дароевы… Артур никому не прощает. Когда у него из-под носа уводят что-то, что ему дорого, или важно. Хотя я, вот убейте. Не понимаю. Почему именно на мне он тамк жаждал жениться. МОжет и вправду любил. Тогда почему…

– Мне страшно, – выдергивает меня из мыслей муж.

– Чего?

– Ты молчишь и думаешь. У тебя такое лицо…

– Ты же велел молчать.

– А ты прямо сразу послушалась. Что задумала? Говори быстро.

– А то что? Будешь меня допрашивать с пристрастием? Лампа в лицо, ледяная вода, розги? Между прочим пытки запрещены женевской конвенцией.

– Ты ее не соблюдаешь. Ехать в одной машине с тобой пытка, пострашнее китайской. – хмыкнул муженек.

– А ты за меня боялся. Окно у тачки этого придурка баклажанного разбил. Прямо как терминатор. Я аж восхитилась немного. Признайся честно. Ну признайся… Ты перепугался, когда я с ним уехала. Почему?

– Потому что ты дура. А мы в ответе за тех кого приручили. Точнее, на ком женились. Не морочь мне голову. Отрываешь от дороги, – он играет желваками. Злится? За что бы?

– И поэтому ты меня поцеловал?