Павел Смолин: Главная роль – 6

Глава 1

Солнышко приятно грело укрытую соломенной шляпой голову, простенький, без знаков отличия и орденов белый хлопковый костюм неплохо спасал от влажной жары, бричка под нами жизнеутверждающе тарахтела по вымощенной камнем дороге.

Третий день в Крыму обещал быть столь же прекрасным, как и предыдущие два, но в сегодня у меня больше свободного времени – первые два дня ушли на экскурсионную поездку по Севастополю и встречи с флотскими, армейскими и гражданскими (чиновники) контингентами.

– Смотри, цирюльня, – указал я брату-Мише на первый этаж двухэтажного здания, совершенно стандартного для Империи этих времен вида, решив придать лекции по азам экономики наглядности. – Не только головы там стригут, но и бороды с усами равняют.

– Вижу, – серьезно кивнул уважающий меня младший брат.

Иначе слушать бы не стал – это же без пяти минут подросток.

– Когда наш предок Петр запретил боярам ношение бород, рынок ухода за волосяным покровом уже существовал, – продолжил я. – У кого-то, конечно, был личный брадобрей, но менее состоятельные господа ходили в подобные заведения. После запрета бород случилось что? – укрепил вопросом понимание.

– Рынок сократился на треть? – догадался Миша.

С улыбкой кивнув, я добавил:

– Жизненно необходимо взвешивать свои решения: их влияние на обычных граждан, прямо и косвенное, их отражение на экономической жизни страны – тож прямое и косвенное.

– Сложно, – вздохнул Михаил и пообещал. – Я буду стараться.

– Старайся, и кто знает – может однажды и пригодится, – подмигнул я ему.

– Все равно тебя не убьют, – отмахнулся он. – Зачем мне?

Такие вот диалоги с девятилетним братцем.

– Мир велик и пластичен, – повернулся я к окну, голосом нагоняя загадочности. – Меня-то не убьют, это очевидно, но в ходе исторического процесса в наши руки может попасть что-то, что не сделать частью России – это придется отдать под руку умному и деятельному человеку. Такому, кто точно не ударит мне в спину.

Глаза братика загорелись – семена упали на благодатную почву, и теперь расцветут толкающими на саморазвитие амбициями.

Активное многодневное кручение головой позволило сделать логичный вывод: «тут вам не здесь». Курортная сфера Крыма в эти времена развита из рук вон плохо – с состоянием дел в соседних городах я ознакомился по картам, отчетам и фотографиям. Такое себе – тамошний воздух бумага не передает – но делать выводы позволяет. Зачатки, способные удовлетворить узкую прослойку «среднего класса» и еще более узкую – «состоятельных господ», конечно имеются: вон столб под газовым фонарем целиком объявлениями залеплен.

«Приобретайте путеводитель от Сосногоровой и Москвича, сэкономьте ваше время!» – это вместо интернет-карт, «Гостиница для состоятельных господ предлагает апартаменты с видом на море, газовым снабжением, горячей водою и полным пансионом, включая горячительные напитки» – «всё включено» в этом времени уже освоено, «Лечебница доктора Федорова для легочных больных предлагает множество целебных процедур и прогулку в уютном парке возле моря. К услугам оздоравливающихся дам и господ – новейшее лекарство от легочных хворей «изониазид». Полный пансион». Новинка освоена, «легочных больных» здесь каждую зиму очень много, а основной сезон начинается осенью. А вот и грозное предупреждение, подписанное самим градоначальником: «Мужчины, наблюдающие за купающимися женщинами, будут забираться в участки, а затем высылаться из Севастополя этапным порядком». Нельзя на одном пляже обоим полам нынче купаться – времена строгих нравов. Касается это и одежды – как дамы, так и господа неизменно погружаются в море в плавательных костюмах, закрывающих все от горла до пяток.

Сдаются и комнаты с койко-местами в частных домах – с «пансионом» и без. Цены не сильно отличаются от гостиничных и санаторных: на курорте сезон целый год кормит, поэтому местных я нисколько не осуждаю. Когда дойдут руки, гостиниц и частных домов вдоль береговой линии прибавится – не прямо здесь, где квартирует славный Черноморский флот, а в поселениях «гражданского» направления – в любимой многими уже сейчас, и к сентябрю превращающейся в центр светской жизни Ялте, например. Курортная жизнь в свете работы по улучшению благосостояния подданных вообще сильно изменится, но это – дела более приятного будущего.

О недалеком прошлом думать не хотелось, но проклятые воспоминания все равно лезли в голову – начиная прямо со «сцены покидания Августейшей семьей премьеры»: не усидел Император в ложе после получения известий о смерти брата, пришлось нам всем во дворец ехать, принимать доклады, накручивать хвосты непосредственным охранникам дяди Леши и вырабатывать решения – тогда на меня в первый раз в этой жизни откровенно наорала Высочайшая глотка:

– Доигрался?! Весь Двор знал, что ты под Лёшку копаешь, судом грозишься!

– Юпитер, ты злишься, значит ты не прав, – скучным тоном ответил я.

Поорет да перестанет – без доказательств «подвиг Рожественского» ко мне не привяжешь, а их нет и быть не может. Император это хорошо понимает – на такой должности, учитывая рождение и воспитание в недрах Дворах, попросту не возможно стать верным адептом указов, постановлений, нормативных актов и служебных инструкций. Я в этом плане скован гораздо меньше: я оперирую пониманием, под которое по мере надобности смогу подвести любые бумажки.

– В Лондоне у тебя был приватный разговор с этим… с этим…

– С этим русским офицером, который не выдержал развернутой дядюшкой кампании по уничтожению нашего Флота, – подсказал я.

– Это все ты! – ощерился Император. – Ты его настрополил!

– И поэтому больше года собираю свидетельства махинаций покойного и ношу их посмотреть тебе, выпрашивая возможность инициировать судебное разбирательство, – откинулся я на стуле, сложив руки на груди.

Богоизбранный сын недоволен беспочвенными обвинениями, папа. Теперь нужно использовать паузу, дарованную гневно хватающим воздух ртом Александра:

– Как вы это вообще себе представляете, папа? Вызываю я такой Рожественского на упомянутую вами «приватную встречу» – содержание которой, кстати, до вас доведено в обычном порядке – и говорю ему: «Великий Князь Алексей Александрович проворовались, поэтому вам, дорогой Зиновий Петрович, надлежит взять револьвер и убить сначала его, а потом себя»? Как вы полагаете, папа, что сделает нормальный русский офицер, услышав подобное из уст цесаревича?

– Наглец! – припечатал меня по итогам «лекции» Александр. – Как ты со мной разговариваешь? Учить меня вздумал, щенок?! Все-то ему не так, везде у него воры и бездельники, все цари до него – кретины никчемные, один он весь золотой и в перьях!

– Я не сделал и не сделаю ничего, что вам не по нутру, папа, – спокойно ответил я.

– Вон с глаз моих! – бросил в меня Александр подушкой и скривился – бросок обернулся вспышкой боли в невозможной к вживлению обратно в тело ноге.

– Доверено ли мне будет разобраться с последствиями? – продолжил я изображать спокойствие.

У меня всегда есть запасной план – получится не так круто, как в основном, но Флот я так и так перетряхну.

– Во-о-он!!!

Твердого «нет» мной услышано не было – Александр просто в горе и гневе, но по-прежнему согласен проводимой мной внутренней и внешней политикой – поэтому, покинув апартаменты Императора, я взялся за дело – письмо Рожественского с перечислением хищений отправилось в печать, туда же отправилось мое обещание разобраться и напоминание служивым гражданам использовать для донесения тревожных вестей нормальные инструменты, а не револьвер.

Далее – экстренный сбор нашедшихся в столице Романовых. Четыре часа толкли из пустого в порожнее, но мне удалось убедить родственничков, что придавать Рожественского посмертной анафеме, а из дяди Леши лепить великомученика прямо вредно – народ не Тимошка, видит немножко. Изрядно помогли Романовы, которые решили накрепко «завязаться» на меня, а гибель столпа Высочайшей фронды выбила почву из-под ног остаткам «сопротивления». На меня, как и ожидалось, бочку катить никто не стал – даже если что-то такое в головах и бродило, желающих писать против ветра – это всегда себе во вред! – не нашлось.

Следом – экстренный сбор Госсовета и живительные пинки всем имеющим доступ к Флоту функционерам: вы, значит, проблему проглядели, а мне разгребай? Император очень вами недоволен, господа! Весь март и апрель поглотили расследования и суды – не только во Флоте, но и в армии – господин Ванновский мой намек с внезапной проверкой и случившееся конечно же сложил и сделал выводы. На каторге резко прибавилось и еще прибавится аристократии и солидных погон, а в казне – конфискованного имущества и активов, которые будут направлены на затыкание финансовых дыр во Флоте и приведение его в надлежащий, достойной славы адмирала Ушакова, вид.

Безусловно, ворье при погонах на этом не закончилось. Будут и проблемы с желающими повторить «подвиг Рожественского», но единичные мертвые ворюги и герои в моих глазах гораздо меньшая проблема, чем повальное воровство. Даже наоборот хорошо – за каждым ЧП будет проводиться расследование, и в случае, если причиной фатального демарша стали банальные личные обиды и чувства, память о «герое» очень быстро превратится во всеобщее презрение. Спустя парочку таких «кейсов» браться за револьвер господа офицеры перестанут, предпочтя ему донесения куда следует. Часть из них, как водится, обернется ничем или отправкой в отставку неудобного «доносчика», но здесь имеется несовершенный, но предохранительный контур: если воровать много, тебя пристрелят собственные подчиненные. Если увольнять много подчиненных, пробудятся смежные спецслужбы – «изба» (КИБ, он же КГБ) пока никакая, что-то типа полутайного ордена для нескольких тысяч энтузиастов, но некоторая работа с бумагами позволила допустить к армейским и флотским сметам ОБЭП – последний тоже в стадии развертывания, в основном кадры только учатся своему непростому делу, но в качестве «пугала» использовать можно уже сейчас. Через пятилетку подготовительный этап закончится, и КИБ начнет свою победоносную поступь по планете.

Новость о беременности Марго в этой связи была вброшена в инфополе быстрее, чем планировалось – чисто перебить «повестку» и увлечь народные мысли в более созидательную и безопасную сторону. С этой же целью усилилось количество печатных материалов: велено печатать забавные случае «из жизни», развернуто описывать появляющиеся каждый день материальные новинки – не изобретения, тех на каждый день не напасешься, но открытие нового училища, завода и прочей фигни создает хороший газетный фон, в котором тонут скромные заметки о ходе расследований.

Александр после той вспышки гнева неделю не принимал никого, кроме Дагмары и Маргариты – сильно по покойному брату горевал, но палок мне в колеса не ставил, за что ему низкий поклон. Здоровье Государя заставило нас всех беспокоиться – Александр бодрился, но какой угасающий человек, если у него на это остались силы, не будет? Март организм царя справлялся сам при помощи здорового питания, заботам докторов и обыкновенных для этого времени лекарств. Само собой, отправиться на окраины страны дирижаблем в этой ситуации Александр не смог и не захотел – душу Императора грызла хандра, помешать которой набирающаяся жизни природа за окном и приветливое солнышко были не в силах. Еще одним «допущенным к телу» оказался наш духовник, который счел нужным ходить ко мне с докладами – я это запомнил и оценил. Весь старательно убираемый подальше во время визитов жены и невестки «мрачняк» проливался на духовника щедрым потоком, и больше всего Александра стали волновать вечные вопросы – спасение души и посмертное бытие.