Я знал, что слияние виталиса, негатоса и воды рождает магию крови. А в данных обстоятельствах это скорее всего значило: регенерация. Только регена мне ещё не хватало! И хуже того, это оказалась даже не магия, я не мог попытаться её обнулить – это была нативная расовая способность Клыка. Я понял, что если не добью его прямо сейчас, то проиграю бой: пробивать затвердевшую шкуру буду с трудом, он найдёт способ прочистить глаза или просто мгла развеется (она постоянно дымилась и рассеивалась в воздухе), после чего добьёт меня с воинским превосходством, а реген в этом прекрасно поможет.

Значит, пора и мне использовать тяжёлую артиллерию.

Вы применили достижение Повергатель II: +2 к силе, ваша следующая атака автоматически успешна и становится критической.

Внимание: ваш параметр Сила достиг отметки 10, ваши физические атаки получили шанс на специальный эффект: 1% ±1% за разницу в силе с противником. Спец.эффект зависит от вида атаки, типа оружия и места попадания.

Вершитель со свистом рассёк воздух – и горло врага. Как раз в тот момент, когда затвердение добралось туда, но ещё не успело завершиться. Я получил авто-успех, х1 базовый крит от достижения, х2 за слепоту врага и невозможность даже инстинктивно смягчить удар, х3 за место удара: итого весь дамаг (который слегка вырос от увеличения силы) умножился на 6! К ранее снятым 70+ на Клыка обрушились сразу -126! Всё, это верная смерть, на его уровне без фиолетовой шмотки не может быть выжить столько хитов, выжить невозможно… Но я снова недооценил бандита.

Предсмертная ярость волка! Берсеркизм: выживание на секунду дольше. Ещё одна пассивка, Клык ударил вслепую, с минусами за тяжёлое ранение – отчаянно, в последней надежде забрать меня с собой. Лапа врезалась мне в ногу, вспоров её над коленом, и я упал, крича от боли: крит х2! -44 хита (180/295). Волчара торжествующе взревел, булькая кровью… и умер.

Я встал и тремя широкими, тяжёлыми взмахами меча сделал неприятное дело: отрубил мохнатую, залитую кровью голову. Вдруг магия крови действует посмертно и сможет его отрегенить или у врага есть какое-нибудь возрождение. Чтобы он не ударил мне в спину, я потратил несколько секунд и отшвырнул волчью голову как можно дальше, она покатилась по ступеням и исчезла.

– Сдаюсь! – увидев это, захрипел лесной тхар, вот только голос у него был уже сиплый, дрожащий, и даже какой-то тоненький.

Я развернулся к месту их боя с Орчаной и увидел, что зелёные сгустки исчезли, а коробка валяется на земле. Выдала всплеск силы и выдохлась, но этого всплеска более чем хватило. Рогач был весь в некротических укусах, которые расходились по шкуре пугающими кляксами почерневших капилляров. Исхудавший меньше, чем за минуту, он напоминал живого скелета – сущность из ящика вытянула из тхара все жизненные силы.

Палаши выпали из трясущихся рук, уже не способных удержать… Я с удивлением увидел в его данных 9й уровень! Видимо, когда у рогача закончились параметры, сгустки начали выпивать из него уровни. Это временный эффект, после хорошего отдыха и лечения тхар мог бы стать как новенький. Но Орчана безжалостно взмахнула дубинкой и размозжила побитому бандиту голову.

Наступила тишина, только тяжёло дышала девчонка, на ней красовалось две резаных раны и один сильный распухший ушиб через всё лицо. Она сплюнула кровь, вытащила из-за пояса какую-то жестяную банку, полную жутко вонючей смолы, и начала замазывать себе раны.

– Какой жестокий способ расправляться с врагами, – с сочувствием глядя на исхудавшего рогача, вздохнул Хопеш, вышедший из травы.

– Надо было отдать им тебя, ушастый? – прошипела Орчана. – Гони ещё пять воронов за защиту. Вон, бумажный дрался, как мужик, а ты? Тьфу, бесполезный.

У джарров быть бесполезным считалось за тяжкий порок.

– С радостью заплачу пять монеток, чтобы избежать драки, – хмыкнул гиен и, словно фокусник, раскрыл ладонь, на которой уже блестели чёрные вороны.

– Тут шесть, – набычившись сказала девчонка. – Думаешь, я тупая?

– Это доплата за возможность наблюдать процесс разноэффектной энергетической деградации субъекта под влиянием ведьмовских некротических сил. Впечатляет.

– Чево?

– Передай своей бабусе моё почтение.

Орчана хмыкнула.

– Ты ещё Палыча не слышал, на твоё счастье, – повеселев, сказала она, спрятав монетки. – Когда Палыч разъяряется, он начинает орать и выть. От этого всем врагам джарров становится нехорошо.

– А ты полна сюрпризов, – я покачал головой. – Откуда у тебя такие крутые вещи?

– От крысолюда! – отрезала девчонка. – Чего зажался, бумажный, ранки бо-бо? Дай помогу.

Она решительно подошла и жестом показала мне поднять руку, которую я, наоборот, тщательно прижимал к телу, ибо рана под мышкой была очень неприятной. Девчонка выхватила стальной загнутый коготь, в точности такой же, каким шаманка резала себе и мне руки для клятвы крови; со знанием дела вспорола окровавленную футболку и противоосколочный костюм, вырезала слипшийся шмат лоскутков, плеснула странной водицы из флакона так, что под мышкой адски зашипело и засвербело от боли, но потом моментально одеревенело и перестало чувствоваться. Ну и щедро помазала смолой.

– Вот теперь жми, через полчаса пройдёт.

Она смазала мне рану на ноге и несколько других поменьше, от вонючего лекарства я захромал сильнее, чем раньше.

– Спасибо, Орчана.

– Не спасибо. Заслужил.

– Даже не потребуешь две монетки за потраченную мазь? – добродушно удивился Хопеш.

– Если б он знал, из чего её делают, попросил бы с меня доплату.

– А я знаю, – псоглавый высунул язык и шумно задышал, выражая веселье. – Нос не обманешь.

– Оставь знание при себе, – предупредил я. – Пока я не в курсе, меня всё устраивает.

– Вот и правильно, – хмыкнула Орчана, закончив меня латать. – Всё, ковыляй на здоровье. Полутай волчару, а я рогатого.

И верно, надо забрать трофеи. Я подошёл к обезглавленному врагу и уставился на него с грустным отвращением. Всё ещё не привык убивать, даже из самозащиты, и выдранный Клык внушал мне в первую очередь ощущение зря загубленной жизни. Им самим загубленной, не мной. Но это лирика, а в его инвентаре лежит моя законная добыча. Вот только как её забрать, если физически ряд вещей не на теле Клыка?

Вы вошли в меню обыска. Поздравляем с вашей первой добычей!

Скиллы добычи: нет.

Вы можете выбрать и воплотить из инвентаря в реальность: 1 вещь.

Вы можете материализовать 20% денег: 15 воронов, 32 котика.

Вот оно как? Я раньше лутал монстров и снимал с них компоненты, одна жабыча чего стоила. Но интерфейс системы всегда был поверх, а тут раскрылось специальное окно. Крыса Игорёк сам раскрыл мне интерфейс, по принуждению, но своей командой. Выходит, когда лутаешь другого разумного, а не монстра или моба, нужно выбрать, что берёшь. И есть специальные способности, прокачивая которые, увеличиваешь добычу.

На первый взгляд это было типичное ограничение баланса. Взять хотя бы меня: всего за сутки уже накопил кучу ценностей. Если все они будут переходить от убитого к убившему, то, во-первых, в мирах Башни быстро наступит избыток вещей, которые многократно пережили своих хозяев, вещи обесценятся ниже стоимость материалов и работы мастеров – а такое точно не приведёт к хорошим экономическим последствиям.

Во-вторых, самые эффективные восходящие получат жёсткий снежный ком роста крутости и всё равно придётся их как-то ограничивать. Я по опыту знал, что обратные ограничения хуже, чем изначально сбалансировать получение ресурса. Башня Богов даёт главное: крайне быстрый рост уровней и силы для достойных; то развитие, на которое вне Башни герои и боги тратят годы и десятилетия, здесь достигается за дни и недели. Награждать претендентов ещё и материальными ценностями система не обязана.

Ну а физически это ограничение было обосновано самим принципом инвентаря: вещи то материализуются, то в виде чистой энергии уходят обратно в ячейки. А может в Башне они изначально существуют и так, и эдак, как дуализм частицы-волны. В любом случае, инвентарь даёт кучу преимуществ, от которых никто в здравом уме не откажется. Оказывается, есть и недостаток: воплотить из чужого имущества можно столько, насколько развит твой скилл.

Ладно, я взял все деньги, которые смог материализовать, копейка рубль бережёт, «мы не жадные, мы домовитые», как любил говорить один из моих игроков. Ещё я мог стащить с волчары доспех, но мороки и грязи много, а толку и денег не особо. Лучше выберу вещь.

Меч-пистолет валялся на земле, его я просто подобрал. А вот заряды к нему были в списке вещей Клыка. Ещё там лежали несколько алхимических штук, глянул их свойства, в принципе полезные, но явно не самое ценное и крутое, как и пара обычных мерцев. Хороший магический кинжал, который режет камень, больше бытовой, чем боевой. И, наконец, амулет с интересным названием «Коготь ярости»: каждый раз, получая раны, копишь ярость по количеству хитов, а потом можешь расходовать её на усиление ударов.

Какая штука! Хороша для воинов ближнего боя, ибо помогает обратить минус получаемого урона в плюс усиления своих атак. Вот почему Клык в самом конце так круто мне врезал несмотря на все сложности и минуса своего положения. Надо брать. Холодный коготь крупного монстра на кожаном шнурке лёг мне в руку и тут же перекочевал на шею.

– Хопеш, а у тебя есть скилл повышения добычи? – спросил я у гиена, который наблюдал за нами со сдержанным любопытством, сидя сбоку на камне, и не забывал что-то помечать в невидимом дневнике. – Я взял одну вещь, может, ты можешь воплотить больше?

– Могу, – ответил он. – Но не буду.

– Почему?

– Если в двух словах, то я странник и выбрал путь, которым следую. Мародёрство в него не входит, так что извини.

– Да ладно, – я пожал плечами. Хотя стало интересно, откуда и зачем у него прокачан скилл добычи, если он не обирает побеждённых.

– Ты что, глупый? – удивилась Орчана. – Облутать можно только один раз, после этого инвентарь умершего исчезает навсегда. Иначе бы конечно все хитрили-мудрили. А так, всё не взятое имущество растворяется в Башне или после первого лута, или через сутки после смерти. Вся энергия идёт из неё и в конечном итоге возвращается к Ней.

Джарра говорила о Башне с большим почтением, склонив голову.

– Понятно. Хотя жаль, что магические вещи так легко исчезают, всё же их делали, старались…

– Зато у мастеров всегда есть работа, – Хопеш с умным видом поднял указательный коготь. – Круговорот созидания и разрушения… полезен для экономики.

– Ну хорошо. Бандитов хоронить будем? – мне было впадлу оставить их трупы лежать на каменной лестнице.

– Лес похоронит.

Орчана поднатужилась и столкнула тело рогатого с лестницы, он мелькнул в калейдоскопе граничного пространства и выпал из лесного коридора – в один случайный кусочек лесной чащи. Я посчитал это разумным подходом, кивнул и сделал с волком то же самое.

Обчистив рогача, девчонка изрядно повеселела, видимо, нашла что-то ценное. Она с аппетитом чавкала какой-то сушёной едой, которую достала из сумки рогача. И даже не предложила нам ни кусочка, вот зараза. Впрочем, живот джарры урчал так жадно и громко, что мы и не думали покушаться на её еду. Ещё озвереет и прибьёт.

– Выгодный клиент, – простодушно сказала Орчана, пихнув меня в не пораненный бок. Но дышала она тяжело и тут же плюхнулась на ступеньку. – Уф-ф, надо маленько передохнуть, посидеть, пока смердячка подействует… Эй, ушастый, докажи своё бродяжье умение, разведи костерок?

– С удовольствием, – сказал Хопеш, как будто только этого и ждал.

Хопеш передвинул вперёд походную сумочку, обычно висящую на перевязи за спиной, и достал маленькую губную гармошку, решетчатую и цельнолитую из белого стекла. Артистично воздел её, мол, сейчас будет представление, и заиграл. От его дуновений в штуке пробудилось пламя, слева оно было синего цвета, а справа жёлтого. И когда Хопеш беззвучно водил губами по гармошке, вместо музыки наружу выдувались язычки огня, трепеща и показывая все градации фиолетовых, красных и оранжевых тонов.