Васин напрягся, и даже сон как рукой сняло. Он уже пообещал жене, что из жилья их с дочками выселять не будет… Но Тим ведь справедливо полагал, что раз им с Алей и Денисом есть, где жить, этот вопрос решён сам по себе.

Пока подбирал слова, не зная, нужно ли сейчас заверять Альбину, что им лучше не спешить с этим вопросом и обдумать, не стоит ли оставить всё, как есть, любовница продолжила его шокировать:

– И второе… Я хочу от тебя ещё одного ребёнка, Тимми. И чем скорее – тем лучше.

Самое время было притвориться мёртвым опоссумом, но Васин понимал: он напрягся так отчётливо, что не заметить этого Аля не могла.

– Ребёнка? – чуть приподнявшись, спросил он тупо, не понимая, зачем ему ещё один карапуз?

У него всё сложилось в голове и жизни. Были две дочери, которых он любил, а так же долгожданный сын. О нём Тимофей действительно мечтал, и вот Альбина эту мечту в жизнь воплотила. Так для чего ещё кого-то рожать, если и этих-то на ноги поднять – задача не из лёгких?

– Да. Ребёнка. Девочку. Ты же знаешь, что я хочу передать свою красоту дочери.

Аля перестала делать массаж и просто устроилась рядом на постели, и Васин перевернулся на спину. О том, что Альбина желает что-то там кому-то передать, он слышал впервые. Нет, она, конечно, заводила разговор о том, что именно дочери наследуют физические данные матерей, но Тим слушал вполуха.

– Аль, ты должна понимать, что сейчас я стану проходить через сложный период. Развод, всякие нюансы, которые будут с ним связаны. Какой ребёнок прямо здесь и сейчас?

Васин уже видел, что Альбина становится недовольной. За то время, что они были вместе, успел изучить простую вещь: если Аля что-то вбила себе в голову, она станет этого добиваться всеми правдами и неправдами. К этому, пожалуй, стоило привыкнуть, хотя Тимофей всё ещё пытался противодействовать. Но уж слишком по-разному вели себя сёстры…

– Не здесь и сейчас, а через девять месяцев, – отрезала она и снова его оседлала.

Только теперь воспользовалась позой Васина и принялась стаскивать с него трусы. И Тим почувствовал себя человеком, которого сейчас возьмут силой.

– За это время успеешь и развестись, и квартиру поделить.

Васин машинально схватил любовницу за запястье, когда она потянулась к причинному месту. Произнёс жёстко:

– Не сегодня, Аля!

Его стало раздражать, как вела себя Альбина. И тот факт, что она настойчиво продолжала говорить и говорить о разделе квартиры, которая принадлежала ему и Лене, Тимофею совершенно не нравился. Но сейчас так не хотелось всё это обсуждать и, возможно, даже ругаться. Васин желал лишь лечь и спать, спать, спать…

– Хорошо-хорошо, – вскинула она ладони и прилегла рядом. – Но помни о том, что я тебе сказала, Тимми.

Аля в одночасье провалилась в сон, как это умела делать только она. Просто прикрыла глаза и стала дышать мерно и глубоко, а Тимофей, натянув одеяло до подбородка, отключил ночник и какое-то время полежал, глядя в потолок.

Ни о каких новых детях не может быть и речи. Ни сейчас, ни в обозримом будущем.

И вообще, завтра они поговорят с Алей о том, что если теперь у них полноценная семейная жизнь, идти она будет по правилам Васина.

На этом он успокоился и попытался заснуть. Однако сон не шёл, как Тимофей ни старался провалиться в небытие.

Странно…

***

На встречу с подругой, с которой мы не виделись несколько недель, я выбралась вопреки своему желанию отсидеться дома, где мы бы с девочками просто заказали пиццу и каждый бы занялся своими делами.

Кристина немного оттаяла, хотя на мою попытку вновь попытаться с нею поговорить, отреагировала весьма жёстко. Пока я не стала разводить полемику по вопросам нашего с Тимофеем разлада, но понимала, что рано или поздно мы сядем и всё обсудим.

А пока давала возможность дочерям пережить это по-своему, но показывала им, что я в любом случае рядом.

– Ты меня просто убила! – заявила Дарина, когда мы встретились в небольшом ресторанчике неподалёку от моего дома. – И я уже нашла тебе адвоката! Даже назначила встречу.

Я и сама без дела не сидела, и за те сутки, что прошли с момента отбытия из дома Васина, связалась со знакомым юристом. Но два мозга в таком деле явно будут лучше, чем одна.

– У меня в голове не укладывается никак… Тимофей такое натворил… И твой папа…

Она поджала губы, быстро пробежала взглядом по меню и, когда мы сделали заказ на пару чашек кофе, проговорила:

– Я считаю, что тебе нужно всё рассказать матери. Она и только она должна принимать решение о том, сможет ли жить с изменщиком.

Дарина подняла ту тему, которая была для меня особенно острой. За последние несколько часов я регулярно возвращалась к ней мысленно, и даже пару раз просыпалась ночью, потому что меня буквально корежило от того, как поступал с мамой мой отец.

– Я тоже так думаю, Дарин… – откликнулась в ответ. – Наверное, прямо сегодня и поеду.

Сказав это, я поняла, что, с одной стороны, говорю совершенно правильные вещи, с другой – меня словно окунает в водоворот таких эмоций, что я бы дорого заплатила за то, чтобы их никогда не испытывать.

– Вот это правильно! – похвалила подруга. – И не надо делать так, как будет удобно кому-то. Эти двое обделались по полной программе, а хотят выехать теперь за ваш счёт! Но ничего, мы им покажем!

Дарина начала духариться, как это частенько с ней бывало, и я невольно улыбнулась. Конечно, «показывать» придётся в первую очередь мне, а уж потом всем остальным, но я готова и справлюсь.

– Ты говорила, что у тебя есть контакты, где мне могут дать новую подработку, – переключила я тему разговора на то, что было насущным.

Понимала, что алиментов от Тима я вообще могу не дождаться, а пока суд да дело, надо что-то есть и во что-то одеваться. Поэтому планировала немного задвинуть домашние дела и больше времени уделять доходам.

– Да, записывай номер! – велела мне Дарина.

И я послушно забила в мобильник контакт будущего работодателя.

К родителям я решила ехать сразу же по окончании встречи с подругой. Понимала, что если поддамся рефлексии, то непременно начну изводиться бесконечными вопросами, которые ни к чему хорошему, кроме потери времени, не приведут.

Поэтому через полчаса звонила в дверь родительской квартиры, мысленно заготовив несколько фраз, которыми планировала преподнести матери горькую правду.

Однако стоило только папе открыть мне, я поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Отец был бледным до какого-то фиолетового оттенка, так что я тут же заподозрила самое худшее.

– Мама! – вскрикнула, ворвавшись в квартиру.

И когда услышала её весёлый, полный какого-то задора голос, выдохнула.

Но стоило мне появиться на кухне, шок сковал мои руки и ноги… Потому что от увиденной картины ничего иного испытать было невозможно.

За накрытым столом сидела и улыбалась, абсолютно довольная собой, Альбина.

– Добрый вечер, – поздоровалась она со мной и покосилась на отца.

Что здесь делала эта белобрысая тварь?

Прежде, чем я бы успела отреагировать на присутствие любовницы мужа, мама вскочила из-за стола и бросилась ко мне. Обняла, прижала к себе крепко-крепко и шепнула на ухо:

– Доверься мне… И молчи…

Она всё знала… Она знала о том, что Альбина является моей сестрой! Господи, за что мне всё это? Сколько ещё чужих секретов и непонятных действий родных людей коснутся моей судьбы и изменят её навсегда?

– Привет, моя хорошая, – запоздало поздоровалась мама со мной, отстранившись. – А у нас в гостях Алечка! Она бывшая коллега твоего папы. Зашла сегодня, чтобы проведать его! – объявила мама таким голосом, судя по которому невозможно было заподозрить что-то не то.

Она действительно будто бы верила той сказке, которую ей скормила Альбина. Но почему так называемая «сестра» не обрушила маме на голову ту жуткую правду, которую я до сих пор толком не переварила? Каких целей она добивалась?

– Ты выпьешь с нами чаю? – спросила мама и принялась хлопотать, пока мы с Альбиной обменивались уничижительными взглядами.

В моих глазах сквозило немое обещание разобраться во всём уже сегодня, во взоре «Алечки» полыхала ничем не прикрытая ненависть.

– Лариса Валентиновна, я, пожалуй, пойду. У вас просто потрясающий кофе, – томно проговорила Альбина, поднимаясь с места.

Она то ли сделала вид, что осматривается, то ли и впрямь что-то искала, пока я стояла, ни жива, ни мертва, а в голове моей проносились один за другим вопросы: как это произошло? Как вообще мама допустила подобное?

– Алексей Юрьевич к нам так и не вернулся, – посетовала Альбина по прошествии времени. – Пойду попрошу его меня проводить.

Она удалилась прочь из кухни, одарив меня напоследок ещё одним взглядом, полным злобы и даже отвращения, а мы с мамой остались.

– Тч-ш-ш! – приложила она палец к губам, потерянно опустившись на стул.

Вся фигура матери словно бы сдулась, стала незаметной и поблёкла. Как будто до сего момента была наполнена кислородом, и вот он исчез, вытек, растворился…

– Я ничего не понимаю… – призналась шёпотом, тоже буквально падая напротив.

Наши глаза встретились, и я увидела такую боль, которую мама тщательно скрывала, что меня ею словно обожгло.

– Зато понимаю я! – заверила она тихо. – Мы сейчас должны сосредоточиться на том, чтобы твой отец всё переписал на тебя! Я уже работаю в этом направлении, Лена. Ей, – она кивнула в сторону прихожей, откуда доносились приглушённые голоса, – вообще ничего не должно достаться!

Мама хоть и говорила шёпотом, всё же опасалась, что нас услышат. Потому приложила палец к губам и покачала головой.

А я сидела, продолжая осознавать то, что сейчас произошло и что запланировала мама, и у меня попросту слов не находилось. Вообще никаких. Только бесконечные вопросы, на которые я пока не могла получить ответов. Как давно она знает? Откуда? Станет ли для неё новостью тот факт, что Альбина является любовницей моего мужа? Мама в курсе исключительно того, что у отца была вторая семья, или же погружена во всю правду?

– Проводил? – уточнила она, когда папа вернулся на кухню.

Вновь подскочила и приняла тот вид, с которым привечала у нас дома Алю.

– Такая девочка хорошая… заботливая!

Она всплеснула руками, делая вид, что не замечает выражение отцовского лица. Оно до сих пор было такое, что краше только в гроб кладут. Папа действительно очень опасался того момента, когда грязная правда вылезет наружу.

– Проводил, – обронил он глухо. – А сейчас в душ схожу и спать ложиться стану…

Мама рассеянно кивнула, начиная прибирать со стола. Вся эта ситуация соткала вокруг нас настолько непривычные пластмассовые декорации, что меня стало подташнивать от мерзости. Но я ждала, пока отец уйдёт в ванную, потому что нам нужно было многое обсудить с мамой.

– Хорошо, Алёша. Иди…

Раньше бы она непременно бросилась ему на помощь, ведь отец вроде как чувствовал недомогание. Но сейчас просто проводила взглядом, когда будто бы смотрела, но ничего толком не видела. И когда он ушёл, а следом в душе включилась вода, чуть ли не рухнула напротив меня и заговорила с жаром:

– Послушай меня, Лена, и сделай так, как я говорю. Я болею, сколько мне осталось – не знает никто. Может, год, может пятьдесят лет… Но сейчас не в этом суть. Нам нужно сделать так, чтобы отец переписал на тебя всё имущество, которое у нас с ним имеется в наличии. А потом, когда я его прижму и он узнает, что я в курсе его… грехов…

Мама сглотнула и по лицу её прошла судорога, как будто бы от боли. Я сжала руки в кулаки. Хоть и была растеряна и ошарашена, сейчас мне хотелось лишь рвать и метать.

– Так вот… когда я его прижму, он перепишет на тебя и квартиру, которую купил за моей спиной для Альбины и её матери. Или я буду не я, клянусь!

Он купил квартиру… Квартиру за спиной мамы! Но как это возможно?