Нинель Нуар: Княжна Марья выходит замуж

У Марьи Моревской все было так, как положено в сказках доброй девице: отец – при власти, жених – солидный, жизнь – предсказуемая.

А потом ее… украли.

Нагло. Без предупреждения.

И что самое обидное – этот мерзавец из кощеева рода нравится ей куда больше, чем законный жених.

Теперь главное – не влюбиться. Или хотя бы не слишком сильно.

Глава 1

– Свадьба через месяц, – огорошил батюшка, стоило мне переступить порог светлицы.

Я чуть меч не уронила.

Вовремя спохватилась, повесила его на крепления у стены и повернулась к отцу:

– Вы же обещали не торопиться и дать мне время!

– Тебе уже двадцать, пора и о замужестве думать, – насупился князь Моревский, по совместительству мой родитель.

Сурово сомкнув брови, Светозар восседал на узкой лавке рядом с неоконченной вышивкой на пяльцах. Он смотрелся несколько чужеродно в девичьей светелке – массивный, приземистый, облаченный в неизменную кольчугу.

Впрочем, я сама не лучше. Только что с тренировки, даже пот утереть не успела.

Подловил так подловил.

– Я думаю, – старательно улыбнулась я, не уточняя при этом – что именно. Боюсь, за такие слова меня заставили бы мыть рот с мылом. Княжне так выражаться не пристало. – Но, батюшка, я не хочу за Мирослава! Не люб он мне.

– А за кого? – ударил кулаком по колену князь. – В кого ни ткни из княжичей соседних – глуп, слаб, убог. Каменский – другое дело. Могуч, в дружине уважаем, ума не занимать. Да и на лицо пригож, чего вам, девкам, еще надобно?

– Любви? – поневоле прозвучало с оттенком вопроса.

Сама не знаю, почему так упираюсь.

Батюшка прав со всех сторон. Мирослав Каменский славился на всю округу – что доблестью, что мудростью. Да и среди девок популярностью пользовался, бегали за ним табунами. Некоторых даже привечал, якобы втайне.

Только я тоже не лыком шита и глаза имею. А также уши и прочие части тела верных слуг, что исправно доносят мне о похождениях жениха.

Папенька, правда, придерживался мнения, что для мужа такая вот выносливость даже во благо. Опыта наберется, жену потом баловать будет.

А меня терзали смутные сомнения.

Когда в твоем распоряжении просторы и степи, удовольствуешься ли одной лужайкой?

Однако спорить в открытую с отцом – последнее дело. Да и негоже княжне самой супруга выбирать. Испокон веков то родителями решалось, во благо семьи и государства.

Хорошо еще, что сватов из рубежных княжеств батюшка заворачивал на границе. Иначе пришлось бы ехать в чужой край, подчиняться свекрови и иному укладу. Закрыться в светлице и на женской половине, носу на улицу не казать.

Какие уж там сражения…

По традиции жене махать мечом не положено, на то муж есть. Да и вообще лезть в дела управления или обороны неприлично.

Меня же князь готовил себе в преемницы с малолетства.

Матушка моя рано умерла. Больше отец не женился и детей иных не завел, а значит, единственная наследница – я. И мой будущий супруг.

Боюсь, интерес ко мне Мирослава во многом именно этим и объясняется.

Талантливый воевода, в свои немногие лета успевший добраться до тысячника, метил высоко. И шел к цели, не замечая препятствий.

Однако, по мнению князя, это тоже был положительный знак.

Какой мужик без амбиций?

В княжестве, граничащем с Навью, испокон веков почитались упорство и доблесть. И того, и другого у Мирослава в избытке. Значит, будет хорошим князем, вот и весь сказ.

А что для правления еще и совесть нужна, и милосердие, батюшка почему-то не учитывал. Верно, полагал, что эту часть я восполню. Править-то мы вместе будем.

Но послушает ли меня тысячник после того, как станет мужем? Он и сейчас иногда приказы вперед княжны раздавал, особенно на поле боя. И как я ни намекала, а то и прямо говорила, что это неправильно, лишь отмахивался.

Мол, он опытный воевода, ему виднее.

А я кто, хвост собачий? С десяти лет нападения тварей отбиваю наравне со взрослыми мужчинами. Батюшка меня учил строго и спуску из-за «слабости» пола не давал. Раз уж стану наследницей, обязана соответствовать во всем.

– Любовь? Опять, поди, книжек сопливых начиталась? – хмыкнул отец без всякого снисхождения. – Какая еще любовь, тебе границу охранять надобно. А значит, рядом должен быть надежный напарник. Чтоб и спину прикрыл, и собой заслонил в случае чего. Как за каменной стеной!

– Главное, чтоб из-за той стены я выйти иногда могла, – пробормотала себе под нос, ничуть не убежденная отцовскими доводами.

Книги читать я и впрямь обожала, жаль, их мало привозили в Велеград. Места у нас неспокойные, купцы не рискуют часто появляться. Тем более с таким специфическим товаром: у нас оружие в почете – и кольчуги, и прочая защита, расхватывают влет. А книжки – они для мирного времени, которого около Навьей пустоши не видали уже несколько сотен лет.

Как возник провал между нашим миром и иным, как повалили оттуда голодные создания неимоверной злобы – так и закончились наши спокойные деньки.

Еле-еле предки Моревских с верной дружиной остановили поток чудовищ, отгородили княжество зачарованным частоколом, чтобы обезопасить выживших. И то монстры иногда прорывались в местах, где волшба ослабевала, и учиняли бесчинства.

И если не хотим, чтобы наши земли захватили окончательно, ослаблять бдительность нельзя. Как и поддаваться чувствам.

Но как же не хочется становиться супругой Мирослава!

– В общем, не выдумывай и не ерепенься. И будь с женихом поприветливее, а то давеча отчитывала, как мальчишку, при всей дружине! – погрозил пальцем батюшка, поднимаясь.

– Он прямому приказу не подчинился! – вскинулась я, но князь уже все для себя решил и слушать ничего не стал.

Отмахнулся и вышел, оставив меня в растрепанных чувствах.

Что делать… сегодня уж подчинюсь, стиснув зубы.

Но улыбаться не стану! Пусть Мирослав знает, что так просто прощения моего не получить.

Тысячник даже не извинился и вины не признал. Только стоял, слушал мои наставления и усмехался себе с выражением лица «чем бы баба ни тешилась».

Вот как подобное отношение всю жизнь терпеть?

Цветана – моя личная служанка – впорхнула в светлицу и захлопотала вокруг меня, помогая снять нагрудник. Легкий, не боевой. Для защиты во время поединков, чтобы сильно не побили.

Хотя побить меня мог в последние годы лишь отец, и то я поддавалась, чтобы его авторитет среди вояк не ронять.

Глава княжества должен быть самым сильным и все такое.

– Что надеть изволите? – прощебетала Цвета, открывая сундук с одеждой и выставляя на призеркальный столик баночки с притираниями.

Я бегло обтерлась влажным рушником, сменила рубаху и пожала плечами.

– Давай что-нибудь не слишком нарядное. Не званый ужин поди. Все свои.

– Прихорошились бы, – вздохнула служанка, подавая мне платье с длинными рукавами глубокого темно-вишневого цвета.

Дорогая ткань, заморская, но смотрится не вызывающе, с достоинством. Поверх нее пояс с каменьями, чтобы показать достаток – даже на семейных посиделках следует блюсти правила приличия.

Плечи укрыла накидка без рукавов, опушенная соболем.

Осень уже, прохладно по вечерам.

– Зачем? – рассеянно уточнила я, примеряя серьги.

Тяжелые украшения я не носила. Тем более такие, которые в бою могли за что-то зацепиться. Но мы же дома, можно позволить себе чуть больше, чем обычно.

Звездочки с гранатом и янтарем оттянули мочки. В комплекте шли еще диадема и кулон, но все вместе – перебор. Я ограничилась тонкой цепочкой с гранатовыми вкраплениями, которую Цветана ловко вплела мне в прическу.

Румяна и белила проигнорировала.

Отец упорно заказывал их у купцов, подозреваю, что по привычке. Матушка как раз любила прихорашиваться и могла часами сидеть перед зеркалом.

Одно из моих немногих воспоминаний о ней – как раз о таком вот тихом, уютном моменте сборов к ужину.

Статная темноволосая женщина сидит ко мне спиной, заплетая толстую, в запястье, косу. Перед ней разложены кисточки из беличьего меха, открыты баночки и коробочки.

Мне все это богатство трогать нельзя, зато в моих по-детски пухлых ручонках бусы. И никакими сокровищами мира не заменить эти неровные речные жемчужины.

Трехрядное ожерелье сейчас лежит в одном из сундуков с моим приданым. Когда-нибудь я надену его на свою свадьбу.

Если не удастся переубедить отца – то очень скоро.

– Так жених же ваш будет! – бесхитростно воскликнула Цветана. – Неужели не хочется, чтоб он ахнул от вашей неземной красы?

– Не очень, – поджала я губы. – Ему моя краса до одного места. Мое положение – вот что важно.

– Не говорите так, – вздохнула служанка. – Тысячник Каменский вас уважает и почитает, будь вы простой горожанкой, он бы так не старался и не уговаривал. Взял бы замуж, и дело с концом.

– Ну спасибо и на том, что силой не женился, – фыркнула я.

Цвета поняла, что сморозила глупость, и, тихо ойкнув замолкла.

Ее саму давно поджидал один из сотников.

Выйти замуж прежде княжны девка права не имеет, так что придется им обоим немного потерпеть. Но у них все по обоюдному согласию и жених по другим девицам не бегает. Ждет свою милую.

По крайней мере, за судьбу Цветы я могу быть спокойна.

В отличие от своей собственной.

Трапезная мерно гудела на разные голоса.

Семейный ужин – понятие растяжимое. За столом присутствовали не только ближайшие родственники – мои дядя с тетей и их дети, но и волхв, парочка самых доверенных бояр и мой жених, чтоб ему опухнуть.

Моего появления почти не заметили.

Отец кивнул небрежно, не отвлекаясь от беседы с волхвом, да Мирослав просиял, указывая на свободное место между ним и князем.

Выбора у меня не осталось, пришлось там и сесть.

– Ты сегодня прекрасна как никогда, – прошептал будущий муж, заботливо подкладывая мне на тарелку печеную картошку.

Опять забыл, что я ее ненавижу. Сам-то готов есть клубни в любом виде – хоть жареные, хоть вареные, хоть в пирожках. Меня же от одного запаха воротит.

Но Мирославу, как всегда, плевать.

Из таких мелочей складывалось его отношение – что ко мне, что к дружине. Тысячника заботил результат, а сколько человек при этом погибнет или насколько мне будет приятно – уже не его печаль.

Вот и сейчас.

Поухаживал же!

Другая на моем месте растеклась бы лужицей умиления. Мне же вечно все не так.

Сама виновата, чего уж. Неправильная я.

Ужин шел своим чередом.

Отец изредка отправлял в рот кусочек-другой, не слишком замечая, что ест. Я вяло ковырялась в тарелке, отодвинув дымящиеся половинки картошки подальше в сторонку и налегая на мясо с овощами.

Мирослав поглядывал на меня и растущую горку обглоданных мною косточек осуждающе.

В его представлении дева должна клевать, как птичка. А что я вкалываю на тренировках не меньше него и с Навью воюю – то неважно.

Не то чтобы ему жаль еды, нет. Тысячник довольно щедрый. Любовницы от него без подарков не уходят.

Но разрушенный образ трепетной княжны его явственно коробит.

Перестук шагов в коридоре привлек мое внимание. Мгновение спустя в трапезную ввалился запыхавшийся молодой дружинник.

– Нападение на границе! Луговское и Дымнинское в осаде! – выпалил он, все еще держа в руках голубя.

Новенький, похоже. Растерялся.

– Отправить подкрепление! – немедленно отреагировал батюшка.

Что-что, а княжество он защищал на совесть. И в помощи людям никогда не отказывал.

– Я не посрамлю вас, князь, – поднялся тут же Мирослав и коротко, гулко ударил себя в грудь кулаком.

– Отправляемся сейчас же, – кивнула я, поднимаясь.

Отец открыл рот, будто собираясь что-то сказать, но покосился на волхва и промолчал.

Неужели подумывает запретить мне участвовать в обороне?