– Тринадцатый, пятнадцатый и семнадцатый, – бубню я и паркуюсь у разноцветной клумбы.

Выхожу из машины и направляюсь во второй подъезд. Если я правильно посчитал, восьмидесятая квартира должна быть там. В подъезде тоже все уныло: синие стены, лестница, скрипучий лифт… Ностальгия накрывает с головой, а когда я подхожу к старенькой обшарпанной двери, мне и вовсе начинает казаться, что вот сейчас я позвоню, дверь откроет Полина, а внутри все будет так, как в нашей старой квартире. Улыбаюсь и жму на кнопку звонка.

– Здрасьте! Вы к кому? – цедит сквозь зубы мужик в растянутой футболке и трениках.

– Поли… – осекаюсь я. – Леся… Лесника, здесь живет?

– Ну, допустим. А вы кто? – напрягается мужчина.

– Начальник ее. Она на работу не вышла и на звонки не отвечает, а я мимо проезжал. Она в порядке? – стараюсь быть вежливым.

– Понятия не имею! – выплевывает мужчина и прячет руки в карманах. – Мы разводимся. Леся вещи собрала и ушла.

– А вы, – сопоставляю информацию из личного дела, – муж?

– Бывший муж.

– Ясно. Может, знаете, к кому она могла пойти? Родственники, друзья?

– Сенечка, кто там? – доносится из комнаты писклявый голос, и Сенечка сразу начинает нервничать.

– Так есть у Леси кто-то в городе? –  повторяю свой вопрос.

– Нет никого, она не местная, – переходит на шепот Сенечка. – Месяц назад все решили, и она ушла. Куда – не знаю, может, к хахалю своему новому.

– Ну, Сень, ты чего тут? – с обидой произносит появившаяся в дверном проеме высокая блондинка лет сорока.

Женщина подходит к Сене, кладет руки ему на плечи, а я не могу скрыть улыбку, разглядывая, на кого он променял куклу.

– Спасибо и до свидания! – отделываюсь дежурной фразой и отхожу к лифту.

Дверь квартиры, в которой жила Леся, закрывается. Все, ниточка оборвалась! Кукла ушла, не оставив ни единой зацепки. Где теперь ее искать? Перебираю в голове разные варианты и, в конце концов, прихожу к единственно верному решению.

«Паша!»

Мой юрист и бывший опер должен помочь. Набираю его номер, пока еду в лифте, и, коротко обрисовав ситуацию, пересылаю фото первого листа личного дела.

– Пробей по-быстрому, Паш. Человека ни на работе, ни дома нет. Неспокойно как-то…

– Сейчас попробую. Когда пропала, говоришь?

– Муж сказал, месяц назад ушла, на работе три дня не появляется.

– Муж, значит? А ищешь ты? – с еле уловимой хитринкой спрашивает Паша.

– Получается, так, – ухмыляюсь я.

– По-о-онятно! – Всего одно слово, но я прямо чувствую, как Паша улыбается.

После разговора с другом я еще немного стою у дома номер семнадцать, вчитываюсь в информацию с личного дела и обдумываю ситуацию.

«Дровина, – размышляю я. – По мужу, получается? Хм… Двадцать три года, родилась… Где это?»

– «Новосибирская область, Чакновский район, деревня Пына»?! – читаю вслух.

Картинка постепенно вырисовывается. В городе Леся одна, идти некуда, если только подруги не приютили. Подруги или, как сказал ее муж, хахаль? В ее возрасте должно быть много подруг, ведь так? Упорно отгоняю нехорошие мысли, но предчувствие какого-то звездеца не отпускает.

Возвращаюсь в ресторан и пробую отвлечься. Бумаги, счета, звонки, новое меню… а сам через каждые пять минут гипнотизирую черный экран телефона.

«Сколько Паше нужно времени? Два часа уже прошло! Три? Четыре? А если до завтра не будет никакой информации?»

От осознания, что, возможно, придется ждать до завтра, прошибает холодный пот. Встаю из-за стола, накидываю на плечи пиджак и иду в зал ресторана, чтобы перекусить и развеяться. Когда долго сидишь один в тишине, мысли начинаю оглушать, а переживания разгоняются так, что утягивают тебя словно в воронку.

– Ну же, Паша, давай! – бурчу я, делая глоток свежеприготовленного «эспрессо».

Экран смартфона оживает, как по волшебству. Размеренное жужжание и яркие буквы на экране заставляют меня испытать настолько острые и противоречивые эмоции, что я сам от себя охреневаю. За несколько секунд сердце успевает ухнуть под ребрами и пытается выскочить через горло.

– Да, Паш… – сдавленным голосом отвечаю я и молчу.

– Ну что, Жень, нашлась твоя Лесника-потеряшка.

– Где?! – вырывается у меня, и я тут же укоряю себя за лишние эмоции.

– Да все нормально с ней, в четвертой городской, позавчера ночью по «скорой» привезли.

– Спасибо! – кричу в трубку, отбиваю звонок и бегу в кабинет за ключами от машины.

Глава 14

Леся

Мне впервые снится хороший сон. Я так привыкла к кошмарам, в которых всегда тону в липкой грязной жиже, что даже странно. Сначала барахтаюсь, пытаюсь выбраться, ухватиться за что-нибудь и зову на помощь, но никто не подает мне руки. Все стоят, смотрят, как я выбиваюсь из сил, плачут и ничего не делают…

Что бы я ни делала, как бы ни пыталась спастись, финал у этого сна всегда один: я захлебываюсь и иду ко дну.

Сегодня все по-другому. Сегодня мне снится раннее утро. Я иду босиком по бескрайнему зеленому лугу. Солнце только-только начинает прогревать воздух, прохладный ветерок забирается под тоненькую цветастую юбку. Провожу рукой по травке, собираю росу и запрокидываю голову навстречу солнышку.

– Как же хорошо! – говорю громко, почти кричу, но голоса своего почему-то не слышу.

Налетает ветер, и мне становится холодно.

Мокрая от росы кожа покрывается мурашками, но я не сдаюсь, медленно иду дальше и дальше по полю. Там впереди должна быть тропинка. Ускоряю шаг, а внутри все вздрагивает и сжимается от предвкушения. Я знаю, куда она ведет. Если идти прямо, а потом свернуть направо, то дойдешь до родника, а дальше вдоль дороги мимо колхозного амбара… свернуть в проулок…

Дуб.

Вот он, родной! Большой, раскидистый с качелями. Какие могут быть качели в деревне? Самые обычные: толстая колючая пеньковка и дощечка, но это были лучшие качели в моей жизни… Отец каждую весну такие делал, и дети со всей деревни собирались около этого дерева.

Останавливаюсь в тени дуба. На душе так спокойно и тепло, что никуда уходить не хочется. Можно пройти дальше к дому, он рядом, я вижу. Открыть калитку, подняться на крыльцо по скрипучим деревянным ступеням и толкнуть старенькую дверь… Делаю шаг, второй, подхожу ближе к дубу, а дальше идти не решаюсь. Забираюсь на качели и тихонько раскачиваюсь.

«Идти или не идти? Нет! Не простят меня!»

Не могу вернуться, нет у меня больше дома, сама так решила. Глаза наполняются слезами, и я кусаю губы, чтобы не разреветься.

– Сама виновата, – шепчу тихо, и ветер подхватывает мои слова, разнося эхом по деревне.

Влюбилась, как дурочка, в приезжего красавца.

Они к нам летом приехали мост восстанавливать. Городские парни, заброшенные в глухую деревню, сразу обращали на себя внимание. Красивые, веселые, с деньгами, они легко знакомились девушками, задаривали их конфетами, подарками, собирали дискотеки. Местные ребята злились, устраивали разборки, но безнадежно проигрывали: слишком уж они простые, ограниченные, скучные, а приезжие даже с синяками после драк выглядели, как голливудские звезды. Они развлекались, как могли, и девчонкам нравилось, клевали.

Я тоже клюнула.

Отец был очень зол тогда. Угрожал мне: «Уйдешь с пришлым – дорогу назад забудь!» Предупреждал, что ничего хорошего из моего брака с Семеном не выйдет. Только все без толку. Не слушала, не верила, летала на крыльях и ничего кроме своей любви к Семену не видела.

Как только мост отремонтировали, я собралась и уехала из деревни. Дорогу домой, как и сказал отец, забыла. Семьи у нас с Семеном тоже не получилось. Жениться женился, а жили… Даже фамилию мне мою оставил.

Теперь не до веселья.

– Как мне быть? – обращаюсь в пустоту и вздрагиваю, потому что наконец-то слышу свой голос. —Я хочу вернуться домой!

Да, я решилась. Пусть отец меня накажет, даст самую тяжелую работу, и пусть не разговаривает со мной. Плевать! Хочу вернуться в то время, когда не было никаких проблем и все было понятно!

Становится пасмурно. Спрыгиваю с качелей и делаю шаг в сторону дома. Очередной резкий порыв ветра почти сбивает с ног. Пробую идти, но с каждым шагом меня отбрасывает назад. Вроде бы иду вперед, а удаляюсь от дома все дальше и дальше. Шаг – и я стою на тропинке у родника, еще шаг – и я уже в поле… Бегу, бегу, бегу… а потом резко открываю глаза и хватаю ртом воздух.

– Где я? – вырывается с хрипом изо рта.

Перед глазами все плывет, я щурюсь и пытаюсь осмотреться. Светло-бежевые стены, белая мебель, кровати.

«В больнице?»

На соседней кровати спит совсем молоденькая девочка. Сколько ей? Восемнадцать? Не больше.

Рассматриваю себя, пробую согнуть руку, а когда движение отдает ноющей болью, обращаю внимание на установленный катетер.

«Значит, точно в больнице».

Пробую восстановить события, вспоминаю, как я попала сюда. Не помню, чтобы я обращалась к врачу. Привезли? Из хостела или с работы?

«Меня же теперь точно уволят!» – Подскакиваю и сажусь на кровати.

Просторная застиранная больничная сорочка сползает с плеча, оголяя грудь. Я неловко подцепляю ее непослушными пальцами и натягиваю почти до горла. Кручу головой, ищу свои вещи и не нахожу ничего. Даже тапочек нет.

– Как так-то? – произношу вслух.

– Ой, ты проснулась! – Соседка трет глаза и тоже садится на кровати. – А я уже распереживалась: спишь и спишь.

– Давно я здесь? – игнорирую радостное щебетание соседки.

– Второй день, получается, – чуть задумавшись, сообщает она.

– Уволят! – выдыхаю и закрываю лицо ладошкой.

Воспоминания начинают мелькать, словно фильм на ускоренной перемотке. Вот мне становится плохо, я лежу, а тетя Саида приносит бульончик и заставляет пить аспирин. Потом ничего не помню, провал, темнота… Видимо, тогда меня и забрали в больницу.

– С чего уволят-то? – отвлекает меня соседка. – У тебя температура была за сорок, и так-то ты на больничном, не имеют права.

Машу рукой, мол не важно. Нет сил объяснять, что наш самодур может все. Да и выбора у меня особого нет. Дождусь врача или медсестру, что-нибудь про себя узнаю и тогда буду думать, как выкручиваться.

– Телефон! – спохватываюсь я. – Не видела его здесь?

Соседка мотает головой, а я вздыхаю, понимая, что телефон, скорее всего, остался в хостеле и я даже Карине позвонить не могу.

«Лишь бы не украли!»

Постепенно все проясняется, я начинаю восстанавливать события, но вместе с вернувшейся памятью неизбежно нарастает беспокойство. Как жить дальше, если меня уволят? Где брать деньги, если не выйду на работу? А я не смогу работать ближайшее время точно.

Тихий стук останавливает поток переживаний. Мы с соседкой не успеваем ничего сказать, как дверь открывается, и я вздыхаю с облегчением. Шанс, что я не лишусь работы, есть.

– Карина! – вырывается у меня.

– Лесь, ну ты даешь! Хоть бы позвонила! Спасибо Саиде, она сегодня весь ресторан своим звонком на уши поставила. Мы еле разобрали, что она про тебя рассказывает. Ты как в этом хостеле-то оказалась?

Глава 15

Леся

Карина подхватывает стоящий в углу стул и, пока несет его к моей кровати, рассказывает, как они всем коллективом разгадывали речь тети Саиды, а потом вспомнили об Айгуль.

– Она нам все и перевела! – смеется Карина.

«Я помню Айгуль: наша коренщица, хорошая девочка, моя ровесница».

– А у меня даже телефона нет, – считаю нужным объясниться с начальницей. —Извини, что не позвонила.

– Это нам тоже твоя Саида поведала. Теперь… – Карина пододвигается на стуле поближе ко мне. – Давай рассказывай, что случилось и как ты оказалась в том странном хостеле.

– Где-то надо было жить… – нехотя начинаю я. – На что денег хватило…

– А родственники, подруги? – не унимается Карина.