Я глянул внимательнее – среди них никого из тех, кто был с Бродягой. Это обычные братки, с квадратными челюстями и стриженные под машинку, одинаковые, как близнецы, только у одного вязаная шапка, у второго кожаная кепка. Один сплёвывал шелуху от семечек.

– О, боец! – выкрикнул Фидель, оставаясь на той стороне дороги. – Как удачно ты мне попался.

Кричал он громко, чтобы переорать поток машин. Их не так много, самый пик с утра уже прошёл, но всё же центр города, оживлённая улица, и они ездили постоянно.

– Случайно разве? – спросил я.

– Зришь в корень, – он усмехнулся, и улыбка погасла. Голос стал угрожающим. – Ты чё, на, самый умный? Думаешь, я не понял, чё ты мутишь? Дурачка включил? Хитришь, ёпт!

– Что-то много ты говоришь.

Между нами проехал «Москвич», следом «жига» шестой модели. Фидель смотрел на меня, не обращая на машины внимания.

Но кто из них самый умный? Он или брат? Будь я на его месте, я бы тоже притворялся тупым качком.

– Говорю я сколько надо, – ответил он, – а вчера я слушал. Внимательно слушал. И охреневал, как ты Налима развёл, чтобы он решил, что вы тут за него горой. И брат мой не понял. Ты чё, думаешь, я не понял, чё тебе надо? Стравить всех хочешь, да?

Да, вот это матёрый бандос. Саму суть увидел.

– Давно за тобой приглядываю, – Фидель пошёл ко мне, держа руку в кармане.

Ноги чуть скользнули на обледенелой дороге, снег на которой давно скатался в прочную скользкую корку, которую ничем не посыпали. Но Фидель удержался и шёл дальше. Понтуется, показывает, что ему ничего не страшно, хочет запугать. Или просто привык держаться нагло везде, а все эти неудавшиеся покушения заставили его поверить, что никто его убить не сможет.

Перед ним быстро проехала «Нива», но он сделал вид, что ему пофиг. По другой полосе проехал «Марк 2», водитель резко затормозил и загудел, но увидев, кто идёт, решил сдать назад.

– И про Вадика вопросы были, – говорил Фидель, идя дальше, – и про остальное. Умный, значит?

– Ты говори по делу, – я оглядел его. – А то пока никакой сути не услышал.

Движение на дороге интенсивное, братки в машине. Если решит стрелять… пока достанет ствол, смогу напасть и ударить первым. Если решит драться – с таким кабаном будет сложнее, он и выше, и шире, и явно, что спортсмен, драться любит. И дорога ещё скользкая.

Но что поделать, будем разбираться. Брата он явно не предупредил, значит, шанс есть.

А если подумать, это единственный бандит, который отнёсся к нам серьёзно, а не стал недооценивать.

– По делу, говоришь? – Фидель остановился на краю тротуара, держа руки в карманах.

За спиной у него проезжали машины. Охрана у него не такая дерзкая, чтобы переходить оживлённую улицу Ленина по такому гололёду, поэтому замялись. Промчался грузовик, и порыв воздуха приподнял полы пальто бандита.

– Да я нашёл, с кем работать, – сказал он. – А от вас может быть куча проблем. Но ты человек неглупый и ответственный. Садись в машину, и я тебе слово даю – больше никто из твоих друзей не пострадает.

– А вот тут ты врёшь, – я посмотрел ему в глаза.

– Смотри сам. Или поодиночке достанем каждого и…

– Фидель! – раздался крик.

Один бандит собрался было перебежать, чтобы предупредить шефа, но поскользнул и упал, второй потащил его назад за шиворот, чтобы не раздавил автобус. А Фидель медленно повернулся направо.

Я шагнул назад, чтобы не задело.

Бац!

Серая машина пролетела по краю тротуара так быстро, что её силуэт смазался. От удара она вильнула, её бросило в сторону, и тачка врезалась в столб, на котором висел синий ящик с надписью «почта». Тот упал на смятый капот. Лобовое стекло растрескалось, на нём были капли крови.

Я посмотрел на машину, потом на сбитого.

Фидель лежал на льду метрах в пяти от меня, куда его отбросило, и хрипел, выплёвывая кровь. Левая нога согнулась там, где гнуться не должна, с правой слетел ботинок. Через дырку в ногте торчал ноготь большого пальца.

Его охрана уставилась на тело, а я посмотрел на вылезшего водителя.

Ничего себе, какие люди.

Глава 2

Сбитый Фидель, лежащий на дороге, покрытой скатанным снегом, открывал окровавленный рот, как выброшенная на берег рыба, и дёргался. То ли агония, то ли пытался встать.

А вот его охрана, наконец, поняла, что к чему, и полезла за пушками. Тем временем водитель «копейки», что сбила Фиделя, вылез из машины, сделал жест в мою сторону, чтобы я сматывался, и достал своё оружие – большой пистолет с длинным глушителем. АПБ, судя по виду.

На водиле вязаная маска с прорезями для глаз, но я всё равно его узнал – по одежде. Он хоть и снял дублёнку, но джинсы и ботинки остались такими же. Да и видно хромоту, и взгляд тоже его.

Нахрена тебе это надо, Дима Бродяга? Решил действовать, пока горячо? Надо узнавать, для чего он это устроил, потому что на этом всё не закончится.

Но помог, да.

У меня же пушки не было. Не из пальца же мне стрелять, в конце концов. Да и если бы была, всё равно стрелять опасно – много машин проезжало по дороге, можно случайно задеть кого-нибудь постороннего.

Вот я и кинулся за угол магазина по скользкому тротуару, а дальше можно было уйти дворами. А за своей спиной я слышал бой.

АПБ стрелял очень громко, несмотря на глушитель, хлопки очень заметны даже на фоне проезжавших мимо машин. Стрелял очень быстро, но не автоматическим огнём, хотя пистолет это позволял. Ну и хорошо, что одиночными, а то бы подбил кого-нибудь из проезжавших мимо.

А вот ТТ братков палили намного громче. Я слышал, как разбилось боковое стекло копейки.

Добежал до угла, пару раз чуть не поскользнувшись, и быстро оглянулся. Бой заканчивался.

Один из бандитов скривился и отступил к джипу, а после просто сполз на землю. Второй попытался укрыться за машиной, но просто упал как мешок лицом вниз. Бродяга убрал пистолет и побежал вслед за мной, начиная сильно хромать. Маску так и не снял.

А вот Фидель всё ещё пытался что-то сделать. Живучий же он гад. Уже перевернулся набок, сел и что-то доставал левой рукой из кармана справа, пока другая рука висела как сломанная ветка.

Я показал на него. Бродяга, который собирался убегать, увидел угрозу и поднял руку. Она не дрожала.

Он пальнул в Фиделя, и тот растянулся на дороге. Вот теперь точно готов. А вот теперь точно пора сваливать, пока всем стало не до него.

– Туда! – хрипло бросил Бродяга, показывая дальше. – Там тачка!

Сам же он бросился в другую сторону. Маску так и не снимал. Я пробежал дальше, стараясь держать голову ниже – не хватало ещё, чтобы кто-то потом опознал. Хотя отмажусь, не я же стрелял. Тут больше вопросов будет от братвы, чем от ментов.

Покушение на Фиделя, и, судя по всему, удачное. Живучий он был, конечно, раз сразу не помер от такого наезда. Но не бессмертный.

За него будут мстить. Кому – вот это хороший вопрос.

У пятиэтажки, рядом с которой я пробежал, всё ещё лежал снег, местами глубокий, а под ним не убранная с осени трава. Грудь горела от морозного воздуха.

Впереди стояла вишнёвая «девятка» с тонированными стёклами. Двери справа, передняя и задняя, были открыты. Бродяга появился из-за угла. Хромал он куда сильнее. Добежал до машины, он прыгнул на заднее сиденье, растянувшись там. На маске был иней от дыхания.

Я сел на переднее. Водила, молодой парень, бритый наголо, тут же тронулся с невозмутимым видом.

Мы поехали в сторону вокзала. Музыки в машине нет, двигатель ровно работал. Издалека слышны милицейские сирены. ГОВД находится рядом с местом перестрелки, и на три трупа приедут обязательно, в полном составе, даже с начальством. Три трупа – это очень много, на уши поднимут всех, кого можно.

Что удобно, братва хоть и будет искать, кто это сделал, если не поймёт это сразу, но руки у них связаны. Милиция начнёт мешать, ещё и ОМОН могут вызвать из области.

Много факторов, которые надо использовать нам во благо.

– Как мы, а? – спросил водитель с гордой ухмылкой. – Видал, как чётко? Самый крутой бандит в городе – двухсотый! Как его Бродяга привалил.

– Сега же ты? – я посмотрел на него. Пару раз виделись.

– Ага.

Да, он из команды Дмитрия. Небольшая, но в ней состоят единомышленники.

Я повернулся назад.

Бродяга тогда и сейчас – два разных человека. Там хромота ему не мешала, а руки не дрожали, стрелял твёрдо. Сейчас же его била дрожь. Он снял маску. Лицо красное, но взгляд довольный и хитрый.

– А палить ты умеешь, и ничего не мешает, – сказал я. – Благодарю.

– Когда бью и стреляю – рука твёрдая, – хрипло произнёс Бродяга. – И сам спокоен. А когда вокруг тихо – всё, плющит меня. Всё трясётся.

– От адреналина, значит, спокойнее.

– А хрен его знает. Пусть умники всякие разбираются, похрену. Видал, что было? – голос стал твёрже. Он начал садиться. – Мочить он тебя хотел, если бы ты отказался на его сторону переходить. Лично поехал, не стал другим доверять.

– Ты знал об этом? – я присмотрелся к нему.

– Совсем недавно узнал, минут пятнадцать назад. Вот и пришлось импровизировать.

Смотрел я на него, пытался его понять до конца. Приехал мне на помощь – это, конечно, сильно. Он же не просто сбил бандита, он напал на самую сильную группировку города и её самого крутого бригадира.

Узнают кто – изведут и его, и всех родственников в городе, а заодно и всех друзей. За такое положено отвечать жёстко.

Бродяге было бы выгоднее, если бы Фидель меня прибил. Тогда бы он собрал всех мстить, и никто бы не отказал. И пошло-поехало, кровавая разборка, в которой полегли бы все наши.

Иметь такого союзника на своей стороне было бы полезно. Но это как заряд взрывчатки – если не умеешь с таким обращаться, навредит это тебе самому. Бродяга такой и есть, импульсивный и взрывоопасный. Когда вокруг замес, он собран и жесток. Когда мирно – раздавленный и думающий.

– Сейчас только один способ остался, чтобы выжить – избавиться от тех, кто хочет нас уничтожить, – продолжал Дима довольным голосом. – Мы на войне, брат, и эта – хуже, чем та.

– Да ты послушай его, – хрипло сказал Сега. – Он нас под БамУтом тогда спас. И сейчас дело говорит.

– Жёстко там было, – произнёс я. – Как там в песне было? Не слышал её?

– Я убит под Бамутом, а мой друг – в Ведено, – напомнил он, но не пропел, а проговорил.

– Как Иисусу воскреснуть нам уже не дано, – закончил я. – Когда дембельнулись, кто-то в поезде эту песню пел. Должны были нас туда бросить, под Бамут, но отвели оттуда в последний момент.

Машина ехала дальше. Все же там были, но заодно мы действовать никак не могли. Они хотят одно, я – совсем другое. Но всё равно надо находить общий язык.

– И всё же, Бродяга, – продолжил я. – Почему ты так решил?

– А чё, сам не видишь? – он усмехнулся. – Стреляют тут не реже, чем там. Только там боевиков было тыщ десять на всю Чечню, а здесь бандитов – сотни тысяч, и каждый опаснее любого «духа». «Духи» за что-то дрались, во что-то верили, а эти – только ради бабла всё сделают. Хуже арабов-наёмников.

– А сам в братву подался.

– Внедрился, – Бродяга хмыкнул. – Изнутри чтобы их узнать. Фидель – самый опасный, потому что умный. Если бы на игле не сидел, давно бы брата задвинул и всех закопал. А у меня сегодня возможность появилась этого самого крутого авторитета закопать. Знаешь, как мы в Афгане действовали?

– Не был там. В чём суть? Не про Афган говори.

– А я бы мог, – Дима подался вперёд. – И про Афган, и про Африку, и про Карабах с Осетией и Абхазией. Где я только не был. Вы только в Чечне были, помирали там пачками, а я – везде, и там мы побеждали. Но я вас всех всё равно уважаю, вы там стояли твёрдо, несмотря ни на что. Выстояли. Но ты меня не понимаешь, Старый. Хотя слова тогда говорил правильные, запали они мне. И за своих горой. А я вот тоже.

Машина заехала в проулок и встала у неприметного гаража со ржавыми воротами. На них было написано: «Петя лох».