У него есть любовницы. Не одна и даже не две. Черт знает, сколько их. Меня это никогда не волновало, и было абсолютно плевать, что от него воняет женскими духами. Я всю жизнь делила кровать с дочерью.

– Думаю, мне пора, – довольно пожимаю плечами. – До встречи, босс, – бросаю перед уходом, из-за чего Глеб превращается в дикого зверя. Ведь я подтвердила его догадки, что согласилась работать с Эмилем и что никакого заявления на увольнение уж точно не будет.

– Арина! – рявкает он.

Но я не обращаю внимания. Смотрю на наручные часы и киваю Эмилю. Мол, приду. И у меня совсем мало времени. Надо торопиться.

Я еду за дочерью. После школы Дилара должна была увезти ее к себе. Она талантливая и очень умная девушка. Несмотря на то, что работает в офисе, еще и занимается с Эмилией русским языком три раза в неделю по вечерам. А иногда и математикой. За что я ей безумно благодарна. Подруга она замечательная. На протяжении стольких лет дружбы ни разу меня не подвела. Выручает в самые тяжелые моменты моей жизни.

– Дилар, я почти приехала. Пусть Эмилия спускается вниз. Не хочу подниматься. Времени нет вообще, – говорю в трубку.

– Но ты не выглядишь недовольной, – замечает подруга. – Мне кажется, ты даже улыбаешься.

– Угу. Ты бы знала, кто стал владельцем компании Глеба. Я, конечно, его ненавижу уже… То есть того самого хозяина. Но готова сделать все, чтобы мой муж бесился, сходил с ума.

– Так, стоп, – могу поклясться, что Дилара сейчас хмурится и прижимает указательный палец к виску. – С чего это ты должна кого-то там ненавидеть? Тем более вашего нового босса? Ты где работать собираешься, моя дорогая, если с ним отношения плохие будут? Знаешь ли, не каждый согласится брать тебя на работу после всего… Кхм… Ладно, не хочу вспоминать. Знаю, что ты вообще не в деле и во всем, естественно, виноват Глеб. Но как узнают, что ты его жена…

– Я с ним разведусь – это раз. Никуда не ухожу, останусь в той же компании – это два. Владельцем стал Эмиль – это три. А еще у меня встреча с Бестужевым буквально через пару часов – и это четыре. Так что поторопи мою малышку. Я уже свернула в сторону вашего дома.

– Эмилия, дорогая, твоя мама говорит, чтобы ты оделась и спустилась к подъезду. Она тебя там ждет, – обращается Дилара к моей дочери, а потом добавляет тихо: – Ты издеваешься надо мной, Арина? Какой Эмиль? Я в это не верю. А еще больше я не верю, что ты пойдешь к тому человеку, который поверил словам Глеба и даже не стал разбираться, правда это или нет. Который просто ушел, хотя знал, что ты беременна. И в этом тоже не стал разбираться, кстати! А ведь мог предположить, что ты от него беременна. Никакой встречи, милая! Пусть сам за тобой гонится и добивается! Правда, я не думаю, что Глеб тебя отпустит. Могу поспорить, никакого развода ты от него не получишь.

Согласна со словами Дилары. Но она не все понимает. Например, что это был мой выбор. Я сама не захотела, чтобы Эмиль в чем-либо разобрался, вырвала все с корнями. Мне нужно было, чтобы он исчез, и он так и сделал. За эти несколько лет я ни разу его не видела. Глеб часто упоминал его, дразнил меня. Мол, ушел, потому что такая легкомысленная и грязная женщина ему ни к чему. А если бы любил, остался и добивался бы меня до конца.

Все это выглядело так жалко. Потому что гадости он говорил только в том случае, когда старался пойти со мной на контакт. Когда ему что-то от меня нужно было, в том числе и секс, а я категорически отказывала и отталкивала его от себя, обзывая самыми нецензурными словами, которые только знала.

А в последнее время вообще никак не задевают слова Салтыкова. Рана не такая глубокая, какой была в прошлом. Немного зажила, хоть и до сих пор ноет, когда вспоминаю Эмиля. Правильно говорят, что время ни черта не лечит, а просто учит жить с теми шрамами на сердце.

– Дилар, я не хотела, чтобы он в тюрьму попал, – восклицаю.

– Ты всегда его защищаешь! Но это никак не повлияет на мое мнение, Арина. Восемь лет его не было! И думал он за все эти годы про тебя не самые хорошие вещи. Не лучше бы было, чтобы он остался за решеткой и ты ждала бы его все это время? Зато он гордился бы тобой и восхищался. Но ты выбрала иной путь! Решила, что гнить с Глебом будет куда лучше. Блин, я такая злая сейчас! – доносится глубокий вздох подруги.

– Если бы он сидел в тюрьме, то не стал бы тем, кем является сейчас. Знаешь ли, а вляпался он во все то дерьмо из-за меня, напомню тебе. Ладно, – потираю виски и выхожу из машины. – Дочка пришла. Потом с тобой поговорим, хорошо?

– Ну да, ну да. Арина, не делай глупостей. Да, я знаю, что ты хранила ему верность все эти годы, – смеется она. – Извини, это из-за нервов. Я просто не умею быть такой спокойной, как ты. Я вообще не могу быть как ты. Убьешь меня, подруга, своим характером. Главное, держись перед своим Эмилем стойко и не давай себя в обиду. Показывай зубки, как показываешь Глебу.

– Договорились, – отключив звонок, я обнимаю дочку. – Ну как ты, малыш?

– Замечательно, мам. У тебя хорошие новости? Глаза сверкают, – поцеловав меня в обе щеки, Эмилия ждет от меня ответа.

– Угу. Мы сейчас с тобой кое-куда поедем.

– Мне уже любопытно.

А едем мы в ту самую квартиру, которую оставил мне Эмиль. После расставания с ним я часто сюда приходила, ночевала. Даже в тот день, когда вышла замуж за Глеба, ночью приехала и больше месяца находилась тут. Мне было противно от самой себя, когда заходила в дом Глеба. Хотела исчезнуть куда угодно, но не жить в том гребаном особняке, где пахло Салтыковым. Где я задыхалась и откуда хотела испариться, исчезнуть, как сам Эмиль, да только не видеть ни своего мужа, ни его отца. Не говорю уж о своем родном папаше. С которым я давно обращаюсь как с чужим для меня человеком.

– А мне тут нравится, – улыбается дочь, когда я торможу у подъезда. – Тут намного лучше, чем у него…

У него – это у Глеба. Эмилия вообще к нему не обращается. Что бы там ни случилось. Лучше задохнется, чем на помощь Салтыкова позовет.

– Хочешь, ночью приедем сюда и останемся тут навсегда?

Мы заходим в лифт. Дочка молчит некоторое время, всматриваясь в мое лицо задумчивым взглядом.

– А он отпустит? Дом перевернет вверх дном, – отвечает уже в квартире.

Ей почти восемь лет, но ведет себя, будто намного старше. И вообще размышляет как взрослый человек. Эмилия мне как самая близкая подруга, а еще самая родная, самая любимая малышка, ради которой я душу дьяволу продам, лишь бы с ней никогда ничего не случилось.

– Скоро избавимся от Глеба, не волнуйся.

Услышав имя Салтыкова, Эмилия морщится, словно от зубной боли.

– Мам, а это кто? – дочь замечает рамку на тумбочке. Фотография, где изображены мы с Эмилем. Благо, не в обнимку. Я сделала ее, когда мы после длинного рабочего дня сидели на диване и смотрели фильм.

– Скоро и с ним познакомишься, – обещаю малышке.

– У тебя телефон звонит, – говорит дочка и тянется к моей сумочке, лежащей на столе. Взяв мобильник, протягивает мне. Номер незнакомый.

– Алло, – отвечаю, хоть и постоянно игнорирую такие звонки.

– Адрес я тебе уже послал. А времени у тебя осталось еще меньше. В девять, напоминаю.

Я усмехаюсь и решаю не отвечать ему. Отключаю звонок и читаю сообщение.

– Малыш, – зову я дочь.

– Да, мамуль, – отвлекается она от фотографии.

– Мы сейчас поедем в особняк. Ты поешь и пойдешь в нашу комнату. Но дверь закрой на замок, чтобы в случае, если Глеб поднимется к тебе, не смог зайти. А то допрос устроит и будет расспрашивать, куда я уехала. Сложишь некоторые свои вещи в сумочку…

– Мы серьезно приедем сюда? – перебивает дочь радостным голосом. – Да я обязательно все вещи в сумочку соберу и буду с удовольствием ждать тебя. Люблю тебя, мамуль! Ну наконец-то! Наконец-то у нас будет свой дом. Без него!

Глава 3

Глеб – настоящий гад, и это не новость для нас с дочерью. Любит он орать, приказывать, качать свои права. Однако на Эмилию руку он не поднимал никогда, чего не скажу про себя.

Спорим мы с ним почти каждый прожитый вместе под одной крышей день. Или на работе, куда я идти вынуждена ради дочери. Чтобы обеспечить ее и не отказывать ни в чем. Благо, дочь у меня умная и всегда была довольна тем, что я для нее покупала. Она редко что-то просит, потому что знает: зарплата у мамы неплохая, но не настолько, чтобы хотеть все на свете. У Глеба я никогда не брала денег, а у своего отца тем более.

Дома мы пересекались с Салтыковым и опять же ссорились даже по пустякам. Терпеть его не могу. Больше всего – когда он пьян. Именно в такие времена он пристает и требует от меня близости. Мол, я не жена, а всего лишь содержанка. Интересное заявление, однако. Почему он так говорит – огромная для меня загадка.

Да ну его, этого Глеба. Он, будучи еще трезвым, не ведет себя адекватно. Чего же ждать от человека, у которого голова ватной становится и который почти ничего не соображает? Ничего хорошего.

– Ну что, малыш, я могу ехать?

– Конечно. Не переживай за меня, – Эмилия улыбается настолько широко, что не могу сдержать улыбку. Притягиваю дочку к себе и крепко ее обнимаю. – Слушай, мамуль, у тебя такое хорошее настроение, что я не могу не радоваться. Он всегда тебя злит и на твоих нервах играет. Но сегодня ведь что-то случилось, верно? Ты поэтому такая счастливая?

– Случилось, – подтверждаю слова Эмилии, все так же улыбаясь. – Обещаю, что все очень скоро тебе расскажу, но сейчас мне нужно бежать. Иначе опоздаю – и тогда мне а-та-та сделают.

– Хорошо, мамуль, – кивает дочь, отстраняясь.

– Люблю тебя, малыш, – чмокнув дочку в щеку, я выхожу из комнаты. Но останавливаюсь у двери, чтобы убедиться, что Эмилия меня услышала.

Щелчок – и, конечно же, она все сделала так, как я просила. Быстро спускаюсь по лестнице и бегу к своей машине. Нужно сваливать, пока Глеб не приехал. В комнату Эмилии он вряд ли зайдет, если дверь не поддастся. Ведь на замок ее закрывает лишь дочка, и Салтыков это прекрасно знает. Не станет лезть к Эмилии. Да даже если устроит ей допрос, все равно моя малышка ему ни слова не скажет. Сядет напротив, будет смотреть в глаза Глеба не моргая, но при этом рта не откроет. Такая вот упрямая и бойкая у меня дочка. Я ею горжусь.

Навигатор показывает, что я доехала до назначенного адреса. Беру телефон и уже набираю номер Бестужева, как огромные высокие ворота распахиваются, будто приглашая меня заехать во двор. Что я и делаю в следующий момент, равнодушно пожимая плечами.

Не буду я думать о прошлом. Просто поведу себя так, словно между нами никогда ничего не было. Чисто рабочая встреча, пусть и место для этой самой встречи выбрал Эмиль не самое подходящее. Но мне здесь больше нравится. Чем дальше мы от лишних глаз, тем лучше.

Эмиль стоит у двери огромного дома, сложив руки на груди и прислонившись к стене спиной. Наблюдает за мной. Я же выхожу из машины и иду к нему ровной походкой.

Спокойно, Арина. Это всего лишь Эмиль. Твой Эмиль, которого ты не видела целых восемь лет. Не нужно нервничать. Все будет замечательно.

Да только все эти слова – пустое место. Успокаивать себя я не умею. Вообще никак. Сердце все равно колотится в груди, а руки леденеют.

– Надеюсь, не заставила тебя долго ждать, – говорю с улыбкой, как только оказываюсь напротив Бестужева.

– Опоздала на пятнадцать минут. Но у меня хорошее настроение, и ворчать я точно не стану.

– Замечательно. Ненавижу ворчливых мужчин. Но заранее прошу прощения. Я очень старалась приехать вовремя, но что-то пошло не так.

– Муж не отпускал? – спрашивает, делая шаг ко мне. – Заходи, – ведет подбородком в сторону двери. – Холодновато немного. Простудишься еще.

Я усмехаюсь его словам. Но в дом захожу, не задумываясь. Потому что действительно холодно, а я пальто в машине оставила.