– А девчонке, в чём прикажешь ходить? У неё одна одежонка, которая из-за того, что ты решил порезвиться и бросил нас в лесу, пришла в негодность.

– Кто пришёл в негодность? Девчонка? ― волнуется император. ― Что ты с ней сделал, любитель бесплатного чтения?

Риган вскакивает с кресла, приближаясь к стене, где находится большой переговорный экран.

– Не девчонка, а её одежда. С девчонкой всё в порядке. Относительно, конечно. Она ― ходячая неприятность, умудрилась найти в лесу единственный куст волдырника и упасть в него лицом.

– И где она сейчас? ― с беспокойством спрашивает кузен.

– Возле ворот городища. Я уже послал золтов отвести её к лекарю.

– Кого ты послал? Райн, ты в своём уме? Ты отправляешь недалёких золтов помочь девушке? Как ты себе это вообще представляешь?

– Всё, ты мне надоел, ― огрызаюсь я. ― Да, что с ней сделается-то? Ты лучше скажи, отправил ли ты для неё одежду?

Риган отворачивается.

– Я тебя спрашиваю, ваше императорское занудство.

– Отправил, конечно, ― отвечает кузен, старательно отводя взгляд. Ясно, что забыл. Зато теперь отправит вдогонку.

– Скажи моему денщику, чтобы взял походный шатёр, а то придётся нам ночевать на улице.

– Не трогай девушку, ― рычит Риган.

– Если тебе она так понравилась, то и надо было оставлять себе.

Мне нравится дразнить кузена. Девчонка не в моём вкусе. Пусть сама о себе заботится. Градоначальник выделит ей дом, там она и будет жить.

– Предупреждаю тебя, Райан, если хоть одна волосинка упадёт с её головы ― ты ответишь за это, ― угрожает мне кузен.

– Я не понял, ты меня, что ещё и в охранники её подрядил. Мы так не договаривались, ― уклоняюсь я от сомнительной чести. ― У нас с тобой чёткий уговор: я нахожу заговорщика, а ты…

– Чёткий договор только у Софи, а ты, кузен, будешь делать то, что потребуется.

– Мы так не договаривались, ― взрываюсь я фонтаном негодования. ― Ты обманщик, Риган. Наглый лжец!

– Ты мой подданный, генерал, и обязан выполнять приказы своего императора. Больше обсуждений я не потерплю.

Поспешно захлопываю рот, чтобы не наговорить лишнего. А то вместо того, чтобы сократить срок ссылки, я его себе увеличу. Ничего хорошего сказать кузену сейчас я не могу.

– Твой денщик появится с минуты на минуту. Портал перегружен тем, что якобы необходимо тебе для жизни. Потрудись найти Софи и обеспечить ей лечение.

– Я уже обеспечил ей дом для проживания и лечение у местного лекаря.

– С её вещами я пришлю мазь от ожогов волдырником. Проследи, чтобы она мазала раны.

– Ты что меня к ней в няньки записал? Не много ли чести иномирной бродяжке?

– Раны сам смажешь, а я у неё поинтересуюсь, кто её лечил и кто заботился.

Экран гаснет, и я не успеваю высказать кузену всё, что о нём думаю. Меня, боевого генерала, подрядил в няньки к девчонке, которая и сама не промах.

Недолго думая я бью кулаком по ближайшему дому, и он рушится. Час от часу не легче. Что мне теперь делать? Я развалил чужой дом.

Да это не дом, это хибара. И в такую развалюху поселят Софи?

А мне какая разница, где она будет жить? Я не люблю эту пронырливую девицу. Пусть сама разбирается. И распоряжения кузена я выполнять не намерен.

Глава 5

Софи Соколовская

Наглый генерал бросил меня посреди дороги, а сам отправился в город. Я оглядываюсь. Может, отползти на обочину? Мало ли кто соберётся проехать по дороге, а тут я сижу.

– Ты что тут делаешь? ― участливый женский голос слышится из-за спины. Я медленно поворачиваюсь.

Передо мной стоит невысокая женщина, примерно пятидесяти с лишним лет. Некогда чёрные волосы тронуты благородной сединой. Они аккуратно убраны под тёмный платок, завязанный под подбородком, оставляя видимыми лишь несколько непокорных прядей, обрамляющих лицо. Её лицо, загорелое и обветренное, излучает доброту и сердечность. Морщинки в уголках глаз и мягкая улыбка выдают её жизненный опыт и сострадание к людям.

Она одета в простое, но опрятное платье тёмно-зелёного цвета, украшенное лишь скромной вышивкой по подолу. Её натруженные, мозолистые руки держат большую корзину с травами и кореньями.

– У меня что-то с ногой, ― говорю я, показывая на распухшую лодыжку.

– И не только с ногой, ― добродушно улыбается она, ставя корзину на землю. ― Где ты нашла в нашем лесу волдырник?

Я лишь пожимаю плечами.

– Вот же бедолага, ― сокрушается она, ощупывая ногу. ― Перелома нет. Вывих у тебя. Сейчас вправлю ногу, и надобно полежать с недельку.

– Это хорошо, вот только я нездешняя и лежать мне негде.

Не сомневаюсь, что генерал не позаботился о моём проживании. Он же сказал, что действуем по отдельности и помогать он мне не собирается. Дошкандылять бы до начальства и потребовать, чтобы определили на постой.

– Так откуда ты?

– Император прислал, ― отвечаю я, не замечая, как замыкается в себе женщина. Становится холодной и отчуждённой. ― Как вас зовут? Не знаете, как добраться до здешнего начальства.

– Матушка Северина я, ― немного надменно представляется она, ― больше известная в округе как ведунья из Ивового Ручья.

– А я Софи, ― с энтузиазмом пожимаю ей руку. ― Вы мне поможете?

– Да куда уж деваться, ― обречённо произносит ведунья. ― Придётся помогать.

– Чем же я так тебе не угодила, ведунья из Ивового ручья?

– Тем, что послал тебя император.

– Не любишь императора? ― усмехаясь, спрашиваю я.

– Отчего же не любить? Люблю, но не всем сердцем, ― смотрит на меня колючим взглядом.

Несмотря на свою скромную внешность, в глазах Северины пылает внутренний огонь, заставляющий меня почувствовать себя песчинкой.

Ведунья поднимается, грациозно поворачивается и идёт к корзине. Её движения исполнены грации и уверенности, словно она парит над землёй.

– Матушка Северина, как хорошо, что мы тебя застали, ― кричат от городских ворот пара мужчин. ― Эрдан Ксандр приказал, чтобы ты вылечила девушку и взяла к себе на постой.

Ведунья что-то бормочет себе под нос, подозреваю, что ругательства.

– Несите её ко мне в дом, ― уныло произносит она. ― Сама она идти не может.

– Да как же мы её донесём? ― разочарованно спрашивают у ведуньи парни. ― Она же такая большая.

Гулливер в стране лилипутов. Так, сказки превращаются в жизнь.

– Это я-то большая? Да про таких, как я говорят: метр с кепкой в прыжке.

Парни прыскают со смеху, и даже матушка Северина снисходит до улыбки.

Чем же ей так насолил император, что при одном упоминании о нём ведунья мрачнеет.

– Принесите мне палку покрепче, ― прошу я парней. ― Доковыляю как-нибудь.

– А как ты до нашего городища добралась, красавица? ― спрашивает один из парней, и они дружно гогочут над обращением “красавица”.

Волдыри, покрывавшие руки, не дадут взять палку в руку. Как же я сразу-то не догадалась? Ползти по дороге, тоже не вариант: волдыри полопаются, и я получу заражение крови.

Что же делать? Снова обращаться за помощью к генералу?

Да, ни за что!

Сама допрыгаю как-нибудь.

Боль пронзает ногу с каждым прыжком, но я упорно продолжаю свой путь, подпрыгивая на одной ноге. Останавливаюсь и снова прыгаю, как лягушка.

Каждое движение даётся с трудом, но я стискивая зубы и продолжаю отчаянно прыгать вперёд. Волосы растрепались, а костюм испачкался, но я не обращаю на это внимания ― единственное, что имеет сейчас значение, – это как можно скорее добраться до дома ведуньи.

С каждым прыжком по ноге разливается жжение, а мышцы протестующе сокращаются.

Изо всех сил отталкиваясь здоровой ногой, стараюсь сделать прыжки как можно выше и дальше. Каждый новый шаг даётся с большим трудом, но я упрямо продолжаю движение.

Ведунья идёт за мной, а парни впереди, показывая путь. Уже никто не смеётся, а даже уважительно поглядывают на меня через плечо.

Благо дом ведуньи стоит на отшибе.

Делаю последний, отчаянный рывок, устремляясь к спасительному порогу, моля всех богов, чтобы хватило сил подняться в дом.

– Отчаянная ты, ― с уважением произносит ведунья, обходя меня на пороге и скрываясь в доме. Усевшись поудобнее на ступеньке, я отдыхаю, набираясь сил для последнего, отчаянного рывка камикадзе.

Поднимаю глаза в небо, глубоко вдыхая. Воздух чист и свеж. Я бы даже получила удовольствие, если бы так отчаянно не чесались волдыри и не болела нога.

– О, как, ― недовольно произносит ведунья, выглядывая в окно. ― Видать, не одна ты пожаловала.

Я смотрю на возвышающийся над городищем огромный шатёр. Ну, конечно, как же генерал и не расположится с удобством. Изнеженный аристократишка. Пижон.

Ругаю я его, отчаянно завидуя тому, что он может позволить себе устроиться с комфортом. У него не болит нога и жжёт лицо с ладонями. Мне так становится жаль себя. До слёз.

Вытащили в какое-то захолустье и бросили на произвол судьбы. Кажется, я разделяю чувства матушки Северины к драконам. Ненавижу их!

Забыв о волдырях на ладонях, сжимаю кулаки так, что слёзы брызгают из глаз. Ногти впиваются в раны, причиняя неимоверную боль. Я даже не сразу осознаю, что ко мне обращается ведунья.

– Чегось отмалчиваешься? Или не желаешь с золткой разговаривать? ― кипя от негодования, бросает мне обидные слова ведунья. ― Неблагородных драконьих кровей мы.

Большей ерунды я в жизни не слышала. Причём здесь благородная кровь. Я как бы тоже не дворянка и к драконам тем более никаким боком не отношусь. Из крестьян мы.

– Матушка Северина, ― изображаю я удивление, ― я же вроде не наступала вам на любимую мозоль? За что ж вы так на меня вызверились?

– Говор у тебя не как у драконов, ― задумчиво говорит она и скрывается в доме, бросив на ходу: ― Погодь.

– Да я не ухожу, ― бросаю я. ― Мне спешить некуда.

Куда мне идти? И так еле-еле дошкандыбала сюда. Опять это дурацкое слово!

Странно на меня действует это место. Когда я приехала из деревни в столицу, но долгое время избавлялась от лексикона, способного выдать, что я не городская. Тщательно следила за своей речью. А теперь провинциальное прошлое взяло вверх.

Ведунья возвращается, держа в руках колоду карт. Усаживается на нижней ступени крыльца. Зажигает свечу и это среди белого дня на улице. Какой в этом сакральный смысл, я не ведаю. Протягивает руку и снимает сухой пучок трав. Зажигает его и обводит им карты, а затем мою голову, я едва не задыхаюсь от дыма. Пристраивает эту чадящую пытку у себя над головой.

Она ловко тасует колоду, вдыхая дым от трав, и вытаскивает по одной три карты, раскладывая их на верхней ступеньке крыльца. Такой колоды я никогда не видела. Она не похожа ни на наши игральные карты, ни на Таро.

Может быть, отдалённо на Ленорман, но если честно, то я не сильна в них. Знаю лишь поскольку постольку, и то потому, что моя помощница была помешана на эзотерике и каждый раз раскидывала мне на любовный интерес.

Рисунок на первой карте – луна над тёмным лесом. На второй карте изображены красные цветы. А на третьей красный дракон.

– Ты не из этого мира, ― поражённо смотрит на меня ведунья, вновь вдыхая аромат чадящих трав. У меня от этого запаха кружится голова.

– Это вам карты сказали? ― скептически улыбаюсь я, пытаясь не дышать глубоко.

– Видение! Мне было видение, ― страшным, как в фильмах ужасов, голосом отвечает Северина. ― Ты пришла не просто так. Тебя направили драконы.

– Это я вам сама рассказала, ― робко напоминаю я, что цель своего визита я не скрываю.

– У тебя задание от императора драконов, касающееся нас.

Я закатываю глаза, весь этот балаган изрядно надоедает. Ещё и голова жутко болит.

– Вот только у императора есть скрытая цель, о которой ни ты, но твой дракон не знаете, ― продолжает вещать Кассандра местного разлива.

– Нет никакого моего дракона, ― раздражённо говорю я. ― Генерал, брат императора, а я лишь его помощница.