Шади Бартш: Платон едет в Китай

© 2023 by Princeton University Press

© М. А. Леонович, перевод, 2024

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2025

⁂

Посвящается моей матери Лиле Сепехри Бартш

Исфахан, Иран, 1939 – Рестон, Вирджиния, 2021

πολλῶν δ᾽ ἀνθρώπων ἴδεν ἄστεα καὶ νόον ἔγνω

Многих людей города посетила она и обычаи видела

Предисловие

Эта книга представляет собой переработанный и дополненный текст четырех лекций имени Чарльза Мартина, которые были прочитаны мной в Оберлинском колледже в 2018 году. Однако задолго до этого у меня возникла идея попробовать взглянуть на тексты из своей области – греческие и латинские произведения античной эпохи – со стороны, а не в рамках ведущих культур Западной Европы и Соединенных Штатов Америки. Толчком к данному исследованию послужило желание узнать, в чем именно заключается своеобразие отношения китайцев и их культуры к этим фундаментальным текстам, лежащим в основе западных концепций личности, гражданина, политики, рациональности и даже морали. Поскольку соответствующие нормы частично сформированы идеалами классической античности (особенно благодаря ее влиянию на Ренессанс и Просвещение), они всегда «имели смысл» для меня как философские категории, даже в тех случаях, когда я не вполне соглашалась с их содержанием. Мне хотелось вырваться из этой «зеркальной галереи» и увидеть, насколько не универсальны категории и допущения данной традиции. Как совершенно иная цивилизация со своими традициями, а именно Китай, интерпретирует древнегреческих классиков?

С первой проблемой я столкнулась почти сразу же: то, что китайцы писали о западной античности, они писали в основном (по крайней мере, в те времена, около десяти лет назад) на китайском. Таким образом, пролегоменом к этому проекту стало изучение северного диалекта китайского языка, который показался мне невероятно трудным, несмотря на знакомство с рядом индоевропейских языков. Была и другая проблема: когда я начинала этот проект, китайские слова для обозначения таких личностей, как, например, Сократ, еще не вполне оформились в четкий набор символов (ханьцзы), что еще больше затрудняло исследование. Более того, за изучаемый мной период (примерно с 1890 по 2020 год) об античной традиции успело написать огромное множество видных китайских мыслителей, чьи мнения менялись не только от эпохи к эпохе, но иногда даже и в течение их собственной жизни. Я взвалила на свои плечи титаническую задачу, с которой мне ни за что не удалось бы справиться полностью1.

Но зато меня ожидало несколько удивительных открытий. Первое из них заключалось в том, насколько важны оказались греческие классики в Китае, где их нередко читают как авторов, имеющих непосредственное отношение к китайской политике, правительству, культуре и этике современности. Второе состояло в том, что многие китайские мыслители опирались на эти древние тексты для обоснования своих широких обобщений о воображаемом «западе». Последним откровением стало то, что начиная с 1989 года (после «инцидента» на площади Тяньаньмэнь) в среде китайских интеллектуалов, идеологов и даже правительственных чиновников произошла концептуальная революция в плане их подхода к этим классическим текстам. Иначе говоря, я замечала не просто ряд незначительных изменений, а явные «до» и «после». Этот резкий поворот в отношении (он не коснулся диссидентов в изгнании и ученых на материке, не интересовавшихся политическими заявлениями) был удивительно важным в том смысле, что его основная цель – применение этих текстов для поддержки китайских социалистических и конфуцианских идеалов – поддерживалась примерно в одном и том же духе на протяжении последних тридцати лет. Позвольте мне внести ясность: я не критикую то, что некоторые западные люди могли бы назвать «апроприацией» греческой политической и философской мысли, а скорее размышляю, иногда с удивлением, о различных китайских трактовках античности, с которыми я столкнулась, проводя свое исследование. Критика – неправильная реакция: мы должны понимать, что новые (и даже, если угодно, глобальные) интерпретации старых текстов укоренились в культурах и областях, воспринимающих идеи и тексты иначе, чем их изначальная аудитория (которая, в свою очередь, тоже никогда не была монолитной). Это означает, что мое исследование трансформации некоторых аспектов классической античности «не ставит на первое место вопрос о том, является ли та или иная ссылка на референтную культуру правильной или неправильной» (как это осторожно формулируется в новой области «теории преобразований»)2. Вопрос в том, что представляет собой то или иное прочтение?3 И что мы можем узнать из него о читателях, да и о самих себе тоже?

Здесь могут оказаться полезными несколько замечаний о моих методах в условиях обилия информации. Во-первых, хотя это исследование китайской реакции на классическую древнегреческую философию порой углубляется в детали, оно имеет широкий охват. Я не цитирую мнения «институциональных специалистов по греко-римской античности» из китайских университетов, поскольку они преимущественно сотрудничают с другими учеными-классицистами за пределами Китая и занимаются дошедшей до нас критической литературой по классической античности4. Я исследовала работы тех китайских ученых, которые поощряют общественный и идеологический отклик на античные тексты, влиятельны в широких кругах и заметны на публичной арене. Во-вторых, я постаралась добиться того, чтобы мои утверждения были репрезентативны для широкой читательской аудитории, и с этой целью обращала внимание на индексы цитирования в китайских базах данных, читала множество разного рода публикаций, а также заходила на сайты блогов и социальных сетей. Наконец, осознавая проблематичность сравнения двух совершенно разных культур, я, однако, не пыталась добавить что-либо к дискуссии о неадекватности бинарных категорий «запад» и «восток» для обозначения того хитросплетения стран и культур, которым является современный мир5. Тем не менее, поскольку я собираюсь использовать эти существительные применительно к конкретной теме Китая и западной античности, я надеюсь, что читатель простит мне обращение к этим терминам как к самым очевидным при упоминании моей темы6. В качестве своеобразного признания этой проблемы я не использую заглавные буквы в словах «запад» и «восток».

В стремлении написать книгу, которая вывела меня далеко за рамки моей обычной тематики (еще посмотрим, не уподобилась ли я при этом Икару), я опиралась на мнения многих ученых. Упомянуть здесь их имена – небольшая награда за их помощь. Во-первых, огромное спасибо моему любезному коллеге Хауну Сосси, который отвечал на мои бесконечные вопросы с неизменной улыбкой. Я признательна великому сэру Дж. Э. Р. Ллойду за его академическую мысль и поддержку. Он написал для меня множество рекомендаций! Чжай Вэньтао из Гарвардского университета просмотрел всю рукопись, когда она была готова, и исправил в ней многие досадные ошибки. Он также предложил мне свежий взгляд, будучи хорошо осведомленным как в китайской, так и в американской культуре. Мне помогли и многие другие собеседники, в том числе Николас Косс, Чжоу Ицюнь, Чжан Лунси, Ян Хуан, Лю Цзиньюй, Лэн Вэйхуа, Хоу Цзюэ, Ли Ханьсун, Фан Кайчэн, Невилл Морли, Дэниел А. Белл, Леопольд Либ, У Цзясюнь и Джон Кирби. Я бы не смогла обойтись без моей аспирантки-исследовательницы Чжу Цзяъи и ценной помощи пары отважных и трудолюбивых магистрантов – Конни Чен и Генри Чжао. Мне даже посчастливилось познакомиться с тремя старшеклассниками, которые вызвались работать стажерами-исследователями, – это Эрик Ванг, Тони Чжоу и Мидо Санг. Удачи им!

Я очень рада, что мне помогли рецензенты издательства Princeton University Press, один из которых, Джеймс Хэнкинс из Гарвардского университета, предложил свой проницательный анализ. Я взяла интервью у Гань Яна (одного из персонажей книги) много лет назад, еще в начале работы над проектом, и хочу поблагодарить его за любезность. Лекции имени Чарльза Мартина в Оберлинском колледже дали мне возможность продумать окончательную форму книги, и я благодарю их отдел классической литературы за гостеприимство, а также своих слушателей (многие из которых китайцы) за их интересные и сложные вопросы. Мне также очень помогли Семинар по истории и теории в Осло, комментаторы на сайте Academia.edu и сотрудники Чикагского университета, Гарвардского университета и Центра Чикагского университета в Пекине. Наконец, большое спасибо моему опытному и трудолюбивому редактору Мишель Хокинс. Работать с этой рукописью было нелегко.

Позвольте мне также высказать несколько самокритичных слов. Я надеюсь, что эта небольшая книга лишь приоткрывает двери для различных исследований интерпретации западной античности в Китае. Ее рамки вынужденно узки: я не рассматриваю античные литературные произведения, такие как древнегреческая драма и другие формы поэзии. Кроме того, я не стану утверждать, что существует единая точка зрения или один стандартный метод интерпретации, с которыми китайские читатели подходят к западной классике, хотя я считаю, что существуют определенные тенденции. В конце концов, есть разные интерпретаторы таких текстов, но наиболее важные для этого проекта ученые публикуются в газетах, выступают по телевидению, публично дискутируют друг с другом, порождая аудиторию и последователей. Как я уже отмечала, некоторые из них отошли от своих взглядов 1980-х годов, приняв новую проправительственную точку зрения, и теперь транслируют свое мнение через изменившуюся интерпретацию классики. По всем этим причинам как сами ученые, так и их труды являются увлекательным объектом исследования7. Как говорит Фредрик Фэльман, темы, «обсуждаемые в китайских академических кругах, отражают состояние страны и наблюдаемые в ней тенденции не хуже, чем доклады о ее экономике и политике 8.

В заключение хочется добавить, что, хотя большую часть детства я провела в Азии, я также посещала европейские школы и американские университеты, и поэтому во многом являюсь представителем интеллектуальных и культурных традиций западного мира. Несмотря на десять лет изучения китайского языка (в том числе в двух университетах в Пекине и на Тайване), многочисленные поездки в разные части Китая и погружение в китайский историю ХХ века, я никогда не стану китаянкой в культурном отношении и не пойму всех бесчисленных нюансов того, как их сложное прошлое влияет на их не менее сложное настоящее9. Эта книга – попытка британо-американского классициста, выросшего за пределами США, взглянуть на мир глазами другой культуры. Позвольте мне заранее извиниться: я буду делать ошибки, переоценивать некоторые вещи и недооценивать другие, выдвигать неверные предположения, делать обобщения там, где они неуместны, и наверняка процитирую какую-нибудь интернет-страницу, которая уже перестала существовать. До подводных камней еще надо добраться, а я уже разозлила некоторых ученых, о которых пишу10.

Предыдущие варианты третьей и четвертой глав публиковались в статьях, выходивших ранее. Я благодарю издательства University of Chicago Press и Wiley-Blackwell за разрешение использовать исправленные версии этих материалов. Очень часто оказывалось, что китайские статьи проще найти в интернете, где они часто воспроизведены без номеров страниц. Наконец, если не указано иное, то перевод с китайского является моим собственным.

Введение. Древние греки в современном китае

Широко кругом простирается небо вдали,
Но нету под небом ни пяди нецарской земли.
На всем берегу, что кругом омывает моря,
Повсюду на этой земле только слуги царя!