Алиса не хотела праздновать заранее, да и второй торт явно был бы лишним. Поэтому Актавия заказала сладкого шипучего лимонада в высоких хрустальных бокалах. Пузырьки игриво щекотали нос, а мягкая освежающая сладость разливалась во рту, но едва ли могла смягчить мою легкую печаль. Я была безмерно рада за подруг, но их счастье лишь острее оттеняло мое одиночество.

– А как у тебя дела? – мягко, с участием спросила Актавия, уловив мое настроение.

– Никак, – я позволила себе глубокий, почти драматический вздох. – Мы практически не бываем в загородном поместье. А в городе пересечься с ним нереально.

– Мы сейчас говорим про Нортона Гивза? – уточнила Алиса, и ее взгляд стал понимающим.

– Да, про него, – призналась я. – С того самого дня, как два года назад я увидела его на лошади после большого перерыва… Не могу забыть. Он такой… Вежливый, с прекрасными манерами, невероятно красивый, и с ним, говорят, очень интересно говорить. Все оставшееся время в пансионе только о нем и думала.

– Неплохая партия, – деловито кивнула Актавия. – Второй сын в знатной дворянской семье, не наследник, но магически одаренный. После гимназии взял перерыв на подготовку и теперь поступает в академию. Идеально подходит тебе по возрасту, воспитанию и положению.

– А еще ходят слухи, что среди его предков были драконы, – подмигнула мне Алиса.

– Да, – мечтательно вздохнула я и залпом допила лимонад. – Пойду в дамскую комнату. Вернусь, возьмем новый чай. Говорят, с востока привезли. Я угощаю! Все-таки закончила один из лучших пансионов страны, это нужно отметить.

Подруги бросили на меня полные сочувствия взгляды и согласились продолжить наш девичий кутеж. Что еще они могли сказать? Чем помочь?

Родители возлагали на меня большие надежды. Старшая дочь, умница, красавица. Если подруги окончили хороший, но обычный пансион, где обучали основным предметам и этикету, то меня с огромным трудом отправили в один из трех лучших в нашем королевстве.

Условия обучения были строгими, почти спартанскими, график – до изнеможения насыщенным. Меня учили всему: от тонкостей дипломатического протокола до основ магической теории. Я хорошо показала себя, и поэтому приняли и сестру. Стоило ли оно того? Мне судить сложно, но родители остались довольны.

Я многое умела, но ничем по-настоящему не горела. кроме одной, упрямой, казалось бы, несбыточной мечты – Нортона Гивза. А теперь эта мечта уплывала от меня прямиком в академию. Что же мне делать?

Войдя в прохладную дамскую комнату, я подошла к большому зеркалу в позолоченной раме.

«Не унываем!» – приказала я своему отражению и попыталась изобразить уверенную, светскую улыбку. Получилось плохо.

Когда я уже вышла обратно, собираясь вернуться к подругам, из соседней мужской комнаты до меня донеслись голоса. И один из них – низкий, бархатный – принадлежал Нортону.

Знаю, подслушивать плохо и совершенно недостойно леди, но ноги будто вросли в пол, а сердце заколотилось так громко, что, казалось, его слышно на всю кондитерскую.

– Когда отправляешься поступать? – раздался чей-то другой, более легкомысленный голос.

– Тринадцатого, – коротко и ясно ответил Нортон. Слова прозвучали как приговор.

Другого голоса я не узнала. Возможно, это тот самый кузен, о визите которого упоминала матушка.

– Ну, удачи тебе. Если не поступишь, отец загонит тебя под венец с первой же подходящей герцогиней.

– Я не готов сейчас сделать такой серьезный выбор, – последовал твердый, прохладный, ответ Гивза. В его голосе чувствовалась непоколебимая уверенность. – Мне нужна не просто красивая девушка, чтобы украшать собой будущий дом. Мне нужна умная спутница. Какой смысл в браке, если с женой не о чем поговорить?

– Ты многого хочешь! Может, решил в академии себе партию присмотреть? – рассмеялся собеседник.

У меня внутри все похолодело. В академии? Но туда берут только мужчин! Или нет?

– Посмотрим. Я не строю планов заранее, – невозмутимо ответил Нортон, и я услышала шаги, приближающиеся к двери.

Испугавшись, что меня застанут за подслушиванием, я метнулась обратно в дамскую комнату, едва успев притворить за собой дверь, и прижалась к стене, затаив дыхание. Я слышала, как они проходят мимо, их голоса затихали в глубине коридора. Только тогда я осмелилась выйти, чувствуя себя одновременно виноватой и окрыленной.

Вернувшись к столу, я, должно быть, светилась как магический кристалл, потому что подруги, едва взглянув на меня, спросили почти хором:

– Ирис, что случилось?

Я опустилась на стул, наклонилась к ним и жарко зашептала:

– У меня есть план!

Толпа в кафе, шумная и веселая, сегодня была мне не помехой, а благословением. Она надежно скрывала меня от Гивза и его кузена. И это было к лучшему. Не нужно было совершать опрометчивых шагов. Как внушали нам в пансионе: «Леди всегда действует обдуманно. Нужен четкий план и холодная голова. Терпение, и только терпение!»

И теперь план у меня был. Этот украденный разговор стал ключом. Он искал умную девушку? Что ж, он ее получит.

Глава 2

Наша семья занимала прочное и уважаемое положение в городе. Отец, лорд Стоун, был потомственным дворянином, чьи предки обосновались в Арнае едва ли не с момента его основания. Но, нарушив многовековую традицию, он взял жену не из местных родов, а привез из самой столицы. Отправился туда по скучным деловым вопросам, а вернулся через несколько месяцев с красавицей с сияющими глазами и объявлением о помолвке.

Матушку, по ее собственным, чуть ироничным рассказам, приняли здесь поначалу прохладно, с прищуром оценивая столичные манеры и наряды. Но она, блестящая выпускница столичного пансиона, с легкостью справлялась с косыми взглядами и вскоре заставила местное общество принять себя как данность, неизменный и прекрасный факт.

Не знаю, какие страсти кипели между родителями вначале, но сейчас они производили впечатление двух людей, абсолютно довольных своим выбором и создавшим прочный, гармоничный союз. Именно такой брак я хотела и для себя. Полный взаимного уважения, тепла и понимания. А значит, за него нужно бороться.

Спускаясь к ужину, я уже все тщательно обдумала. Письмо от Алисы с драгоценной информацией лежало у меня в кармане. Осталось лишь грамотно провести операцию.

Наш городской особняк был большим, трехэтажным, с фасадом из светлого песчаника, утопающим в зелени ухоженного сада. В его тенистых аллеях мы так часто устраивали летние пикники и приемы… Приятные воспоминания вызвали на моих губах легкую, почти бессознательную улыбку.

В столовой с высокими арочными окнами уже зажгли массивную хрустальную люстру и канделябры. Пламя свечей отражалось в темном полированном столе, на котором слуги уже расставили сверкающий фамильный сервиз.

Сестра Анна сидела, нахохлившись, как воробышек, ее обычно оживленное личико было мрачным и молчаливым. Матушка в последнее время все списывала на «переходный возраст», но мне казалось, что у Анны просто скверный характер, обострившийся от скуки.

Расположившись на своих привычных местах, семья сначала утоляла первый голод в почтительном молчании, а потом матушка начала легкую светскую беседу.

– Ты слышал о помолвке Актавии Лиски? – обратилась она к отцу, изящно отламывая кусочек хлеба. Я, конечно же, поделилась этой новостью сразу по возвращении. – Все-таки мезальянс. Как думаешь, король одобрит?

– Уже одобрил, – отец отпил вина, и его глаза удовлетворенно сощурились. – Лорд Бертар сумел убедить его величество. Похоже, он и впрямь серьезно увлечен этой девицей, раз наконец-то решился остепениться. Впрочем, ему давно пора, слишком долго оттягивал.

– Блестящая партия. Очень полезное знакомство для нас, – задумчиво промолвила матушка, и в ее взгляде я уловила привычный практичный блеск.

– Только наша Ирис все ждет принца на белом коне, – ехидно, не глядя на меня, вставила сестра, ковыряя вилкой в соусе. – Так недолго и в старых девах остаться.

– Не принца, милая сестра. А дракона, – сладко улыбнулась я ей в ответ, и родители многозначительно переглянулись.

Они-то были в курсе моих симпатий к Нортону Гивзу. Не одобряли до конца мой выбор, считая его непрактичным, но и не осуждали открыто.

Подколки Анны сегодня не задели меня ни капли. План, созревший в моей голове, заставлял сердце биться чаще, наполняя решимостью. Едва последнее блюдо было унесено, а отец, откинув салфетку, направился в свой кабинет, я ринулась в атаку. Постучавшись в тяжелую дубовую дверь и дождавшись низкого «Войдите», я замерла на пороге, изображая образец скромности и смятения.

– Ирис? Что-то случилось? – удивился отец, снимая с носа пенсне и откладывая в сторону толстый фолиант.

Лорд Стоун обожал это свое вечернее время – уединение, тишина и хорошая книга. Мы все старались не нарушать его покой, но мое дело не терпело отлагательств.

– Мне нужно поговорить с вами, – попросила я, входя и позволяя голосу дрогнуть с самой естественной, старательно подобранной ноткой тревоги. – Это очень важно.

Батюшка с легкой, почти незаметной грустью взглянул на книгу и жестом пригласил меня присесть в кресло напротив своего массивного письменного стола.

– Располагайся. Ты меня тревожишь, дочь, – нахмурился он, изучая мое лицо.

Я чинно устроилась, опустив глаза, и принялась нервно теребить кружевной манжет своего платья, будто ища в нем опоры. Секунды тянулись.

– Ну? – мягко подтолкнул отец.

Дольше молчать не имело смысла. Я сделала глубокий вдох, подняла на батюшку взгляд, полный самой искренней решимости, и выпалила:

– Я хочу поступать в академию магии.

В кабинете воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Отец откинулся на спинку кресла, его пальцы сложились в замок. Он смотрел на меня не мигая, и я видела, как в его глазах рождается и крепнет недоумение, а затем – твердое, непоколебимое сопротивление.

– Нет. Это совершенно исключено.

Но сдаваться я не собиралась. Глаза сами собой наполнились влагой – обидой, разочарованием, отчаянием. Я позволила голосу сорваться на жалобный, дрожащий шепот, в который вложила всю свою боль.

– Но… но тогда моя жизнь будет разрушена…

Папа, этот могущественный лорд и железный делец, всегда терялся и буквально таял, когда его дочери пускали в ход самое грозное оружие – слезы. Я старалась пользоваться этим приемом лишь в самых крайних случаях, ведь подобные манипуляции казались мне недостойными истинной леди! Но сейчас на кону стояло мое будущее, и ситуация была более чем критической.

– Что ты себе придумала, моя девочка? Ты же всегда была такой разумной, – смягчил тон отец, и в его голосе послышались нотки беспокойства и растерянности.

Батюшка тоже имел свои стратегии по общению с нами и перешел от категоричных запретов к уговорам.

– Я… я просто боюсь, – прошептала я, позволяя голосу дрогнуть еще сильнее. Одна-единственная слезинка скатилась по щеке и упала на кружево манжета, оставив темное пятнышко.

– Чего? – искренне опешил родитель, его брови поползли вверх. Он явно ожидал капризов или упрямства, но не страха.

Я сделала глубокий, прерывистый вдох, словно с трудом подбирая слова.

– За последние несколько лет в высшем свете уже дважды случились разводы. А если… если такое несчастье постигнет и меня? К кому я тогда смогу обратиться? А если вас… если вас уже не будет рядом? – голос мой сорвался на шепот при этих словах. – Я останусь одна, без поддержки и средств. На улице. А так… так у меня будет профессия. Я смогу сама себя прокормить. У меня есть дар, папа!