Я не говорю папе, что в назначенное время у меня еще идут занятия в театральном. Кому нужно образование? Главное – талант! И мой точно заметили.

Готова поставить свой раскрученный сотнями розыгрышей и взаимоподписок аккаунт в соцсетях на то, что папа выбил для меня роль в каком-нибудь крутом блокбастере. Тарантино, жди меня, я уже на низком старте!

Возвращаюсь на пару, и мысли до самого вечера крутятся вокруг звездного будущего. Я витаю в облаках на лекции и вместо того, чтобы слушать преподавателя, залипаю в окно. Смотрю, как кружатся первые снежинки, и представляю, как получаю премию «Оскар» за лучшую главную женскую роль в исторической картине: я в бальном образе перед камерами, за мою руку стреляются мужчины. Да, так и вижу: я в пышном платье, богато украшенном витиеватыми кружевами, на шее – колье из жемчуга, а темные волосы собраны в пучок. Несколько прядок выбились у висков, из-за чего я кажусь такой милой, невинной…

– Победкина, хватит витать в облаках! – Преподаватель какого-то там мастерства, возможно, актерского, но это не точно, ударяет папкой по столу, заставляя всех подпрыгнуть на своих местах.

Стерва вынуждает меня встать, чтобы перед всей аудиторией ответить на вопрос по теме лекции. Вот только не все так просто… Проблема номер один: я понятия не имею, какой был вопрос. Проблема номер два, усугубляющая первую: я даже не в курсе, что за тема. И если уж на то пошло – что за пара в принципе.

Войдя в образ нежной, но стойкой героини несуществующего кино, я смело взираю в глаза врага.

– Я не готова, – бросаю, гордо вздернув подбородок. Будто швырнула не дерзкую фразочку, а дуэльную перчатку, прям как мужчины в исторической картине, что принесет мне «Оскар».

– Ноль баллов, Победкина, – оповещает стерва и что-то помечает в дьявольской тетрадке.

Тоже мне, ценитель актерского мастерства или чего там… Даже выпад мой не оценила по достоинству.

– И раз тебе неинтересно, можешь быть свободна.

О, не сомневайтесь, уже совсем скоро я буду свободна от этого душного театрального института, где штампуют актеров, уровень которых – съемки на однотипных ток-шоу.

Спросите, что я забыла среди них?

Уже ничего. Я сваливаю, ведь меня ждет Тарантино, если вы не помните!

Мне даже собирать вещи не нужно. На столешнице лежит только телефон. Беру его и сумочку из последней коллекции «Луи Виттон», которую мне подарил папулик, и походкой от бедра покидаю аудиторию.

Каждым шагом будто гвозди заколачиваю, точно зная, что все провожают меня взглядами, шепчутся, смеются.

Да и пусть. Меня это не заботит.

Чао, неудачники. Встретимся в кинотеатре. Так и быть, подарю вам улыбку с экрана!

Спешно покидаю здание института и вызываю такси. Полчаса спустя автомобиль останавливается у плазы, и я буквально вылетаю из салона, предвкушая шикарные новости.

Несмотря на отвратительную пару, настроение у меня отличное. Чувствую себя на все сто и выгляжу так же.

Да, от скромности я не умру.

Из отражений в витринах на меня смотрит шикарная девушка, красоту которой подчеркивают темный плащ от «Диор» с тонким поясом, однотонный платок в тон помаде и сапожки на широком каблуке.

Предвкушаю, как журналисты будут устраивать «Голодные игры», чтобы взять у меня интервью. А я буду скромно улыбаться, отводить глаза и загадочно говорить: «Как началась моя карьера актрисы? О, это долгая история о трудолюбии и мечте».

И о пухлом отцовском кошельке.

Но об этом я ни одному журналисту не скажу. Они и без меня нароют информацию о том, как Снежана Победкина поступила по блату в театральный на коммерцию. И, судя по последним событиям, вылетела из него, едва под руку подвернулся первый громкий проект.

Но плевать. Ради Тарантино я готова на все!

Ускоряю шаг, чтобы не продрогнуть. Ноябрь дышит морозом и ощущается отнюдь не осенним месяцем. Если бы не толпы прохожих, тротуар бы покрывал снег.

Некоторые магазины уже начали украшать к Новому году. На редких окнах радостно мелькают гирлянды, манекены нарядились в праздничные коллекции. Пайетки, блестки, стразы… Обожаю!

Ресторан, где меня ждет папа, пока еще не ухнул в предновогоднюю круговерть, хоть снаружи его главный вход и украшают венки из ароматного нобилиса. Внутри все привычно строго, выдержано в бежевых тонах с черными акцентами на подушках на диванчиках у окна, салфетках и посуде.

Администратор приветливо улыбается мне и даже не спрашивает, заказан ли у меня столик. Нашу семью в этом ресторане хорошо знают. Папа был его соуправляющим, пока не стал владельцем крупного федерального канала.

Нехилый поворот, да?

Папулик – пример того, что жизнь в любой момент может повернуться на сто восемьдесят градусов. Важно лишь быть готовым к этому.

И, кажется, это уже его девиз по жизни.

Папа не окончил вышку, но стал важной фигурой в шоу-бизнесе. Он, если верить рассказам, долго не хотел заводить семью, но потом женился на маме спустя пару месяцев знакомства. Правда, они так же быстро развелись, но в этом нет ничего необычного. А вот то, что папа год назад женился во второй раз, до сих пор вызывает во мне все стадии принятия горя. Кроме последней и самой важной. Собственно, самого принятия.

Антонина.

Так могут звать только бабулю «божий одуванчик» или конченую стерву – «акулу бизнеса». Угадаете, кем является моя мачеха?

Я готова дать на чай всем сотрудникам ресторана разом, лишь бы небеса сжалились надо мной и Антонина (или Тонечка, как мегеру ласково зовет мой папа) сегодня вечером осталась дома.

Если я хоть одним рецептором учую удушливый аромат духов этой женщины, то, клянусь, выверну желудок на поднос ближайшего официанта.

Меня провожают к нашему любимому с папой столику – в углу зала, у панорамного окна.

Хороший знак. Однако я вся – клубок из нервов. Столик спрятан за ширмой, и непонятно, кто за ней сидит.

Когда до ширмы остается несколько шагов, я ощущаю, как желудок подпрыгивает, грозясь вывернуться наизнанку. Не надо было давать даже мысленные клятвы…

– Ну и лицо, Снежаночка, – кривит нос мачеха, когда я предстаю перед семьей. – Туалет прямо и налево.

Проигнорировав выпад мегеры и желание рассказать ей, где выход, я перевожу взгляд на папу. Он широко улыбается мне и указывает на место напротив себя:

– Садись, Снеженька. У меня отличные новости!

То, что во мне ядерным взрывом убило присутствие Антонины, оживает благодаря папуле. На его пухлых щеках виднеются ямочки, которые появляются всякий раз, когда он улыбается, а карие, такие же, как у меня, глаза довольно блестят.

Я располагаюсь за столом, сгорая от нетерпения. Но новости приходится еще немного отложить, ведь официант останавливается у нашего столика, чтобы принять заказ.

Терпеть не могу, какой дотошной может быть мачеха. Кажется, мы полчаса ждем, пока она сделает выбор. Водит по меню наманикюренным пальчиком, кривит алые губы:

– Мне бы что-нибудь без сахара, глютена и лактозы!

Воды?

Пока Антонина определялась с заказом, я, кажется, постарела примерно на тысячу лет. И официант тоже. Мы с папой, даже не заглядывая в меню, называем ему любимые блюда, и бедный парень уходит.

Что ж. Теперь самое главное. Не терпится!

– Что за новость, папочка? – подпираю подбородок руками.

Пока Антонина вздыхает – «Кто же ставит локти на стол?» – папа довольно расправляет плечи и заговорщически улыбается.

– Я выбил тебе хорошее место на съемках! – потирает ладони он, а я даже дослушать не успеваю – уже радостно пищу.

– Спасибо! Спасибо, папочка!

– Проект классный…

– Ура!

– Популярный будет, я тебе обещаю.

– Супер!

– И начало съемок уже через неделю.

– Неделю? А как же сценарий? Разве я успею его прочитать и выучить?

Антонина вдруг злодейски улыбается, и мне хочется метнуть в нее вилку. Какого дьявола эта сатана портит момент моего триумфа? Ведь именно о нем я буду вспоминать годами, мечтательно улыбаясь. О нем буду вещать, стоя на сцене во время вручения «Оскара».

– Тебе не нужен сценарий, Снеженька, – воркует папа и подает мне телефон с открытой страницей в браузере.

Стерва с интересом следит за мной.

– Читай, – советует она. – Проект действительно хороший. Может дать отличный старт.

Удивительно, но она говорит абсолютно беззлобно. Правда, уже в следующую секунду становится ясно почему.

– Это будет шикарное шоу. – Папа ласково накрывает ладонь Антонины своей. – Ведь у него будет лучший координатор!

Антонина расплывается в улыбке и смущенно (что?!) заправляет за ухо выбившуюся из идеального каре светлую прядку.

Мне не хватает сил и дальше без выражения всепоглощающего ужаса смотреть на это, так что я ныряю взглядом обратно в телефон. И то, что я вижу на экране, вводит меня в состояние шока.

– Ты… шутишь? Пап, ты серьезно хочешь, чтобы я снималась в этом?!

Я чуть с места не вскакиваю. Хочется драматично убежать в духе ранимой и романтичной героини, которую сама себе придумала… И которую теперь, очевидно, никогда не сыграю.

– Я не понимаю, а что тебя не устраивает? – вскидывает идеальную бровь Антонина. – У таких шоу всегда огромные охваты. Это отличный трамплин для начинающих звезд.

– Это гарем онлайн, а не шоу!

– Ну почему же сразу гарем? – всплескивает руками папа. – Снеженька, там все очень пристойно. Тонечка, наш координатор, сама будет следить за всем. Все прилично, но не без искорки.

– Прошу прощения, а искорка где должна быть? В доме, где вы собираетесь поселить пятьдесят…

– Двенадцать, – поправляет Антонина.

– Ладно, – тихо вздыхаю я, но тут же снова взрываюсь: – Двенадцать девушек! Искорка – это то, что у холостяка в штанах, что ли?

– Снежана! – в унисон вздыхают папа и мачеха.

Я же скрещиваю руки на груди и с видом обиженного ребенка откидываюсь на спинку.

Знаю я такие шоу, где «ищут свою любовь». Видела собственными глазами. Скандалы, драки, дурацкие конкурсы и холостяк с доступом к двенадцати красоткам. И каждую нужно пригласить на свидание, поцеловать, тра…

– Снежана, повторюсь, это отличный шанс для тебя. – Антонина пугает меня, когда пытается не быть стервой. Этот ее проникновенный тон и мягкое выражение лица… Жуть. – Это тебе не какое-то дешевое шоу на маленьком канале, а огромный проект со звездными гостями. Ты хоть видела, кто будет женихом в нашем сезоне?

Я заинтересованно вскидываю взгляд. Всего на секундочку, но этого хватает и папе, и уж тем более Антонине, чтобы понять: я все же на крючке.

– Александр Буэр, – гордо произносит Антонина. – Олимпийский чемпион по сноубордингу. Миллиардер. Наследник самого дорогого горнолыжного курорта Австрии.

– И обладатель фамилии, похожей на отрыжку, – бурчу я.

– Не советую так шутить. Вполне вероятно, что в конце шоу эта «отрыжка» станет и твоей фамилией тоже.

Мои брови взлетают к облакам, как высокоскоростной самолет.

Это еще как понимать?!

– Ты что, не дочитала синопсис шоу? – искренне удивляется папа. Будто он не заметил, что я вскипела через ноль целую одну тысячную секунды после того, как поняла, что никакой «Оскар» мне не светит. – В финале нашего шоу Александр выберет себе невесту.

– Которую бросит, едва выключатся камеры.

– Какая разница, если после шоу с победительницей останутся и слава, и спонсоры?

Да уж, не лучшие слова, которые можно услышать от жены отца… Но Антонина в чем-то права.

– Соглашайся, – серьезно просит папа. – Такой шанс выпадает – один на миллион.

– Я в деле!

Как там говорят? Лучше синица в руках, чем аист в небе?

Так вот, загуглив этого Александра Отрыжку, я понимаю, что не такая уж он и синица. Красавчик, каких поискать. Но соглашаюсь на участие в шоу, конечно же, не из-за него. Сначала карьера и слава, а потом – любовь.