Все эти угрозы напугали девушку, поэтому она вклинилась в разговор, чуть не плача попросила Дункана отойти, а сама пообещала пообедать с Томом, только бы он не трогал карьеру Ричи. Парни ничего не услышали, но когда чёрный автомобиль уехал, и они поинтересовались, что она ему сказала, Джулия заплакала.

Дункан обнял её.

– Ну всё, тихо. Всё позади. Советую поговорить с Ричи. Знаю, что это неприятно, но подумай, что будет дальше. – Он чуть отстранил её, приподнял за подбородок, чтобы видеть глаза. – И не бойся потерять работу. У тебя достаточно средств достичь успеха без участия спонсоров мадам Босс. Будь умнее.

Она не стала говорить, какое обещание дала Тому Тайлеру, лишь кивнула в знак согласия.

– Ну и заварили вы кашу, ребята, – встрял Ланс. – Почему тот мужик думает, что ты Ричи?

– Ты на машине? – вместо ответа спросил Дункан.

Ланс сказал, что да.

– В таком случае отвези Джулию домой. Мне надо костюм в магазин вернуть.

– Хорошо. Джулия?

– Да. Отвези меня, пожалуйста. Только ни о чем не спрашивай.

– Договорились.

Ланс приобнял Джулию за плечи, и они тихим шагом пошли к машине.

***

Завтрак проходил в тёплом семейном кругу. За все тридцать минут никто не проронил ни слова. Каждый был погружен в свои мысли, лишь изредка поглядывали друг на друга.

Если посмотреть со стороны, то можно удивиться тому, насколько чётко читаются эмоции, переживания и мысли. О чём думают все эти люди?

В столовой не было ни одного человека, у которого не было бы проблем или повода для серьёзных раздумий. Любое слово легко приведёт к бурному спору, потому что, сидя в одной комнате с людьми, у которых в голове одни проблемы – всё равно, что сидеть на пороховой бочке.

Даже разговорчивому Эйбсу захотелось просто молча набить себе желудок, сделать громкую отрыжку, а потом отправиться в спортивный зал. С виду беззаботный парень, но за весёлостью пряталась грусть. Он тосковал по тем временам, когда мог прийти домой и сказать: «Привет, пап? Как дела?»

На лице Эй Джея также не выражалось ни заботы о чем-либо, ни беспокойства. Но несколько морщинок на лбу выдавали напряжение. Все его проблемы заключались в будущем, ведь он хотел сделать Рокси предложение, но не знал, что из этого выйдет.

Крис боролся со своими проблемами лёжа на диване с журналом «плейбой». Без любви и внимания парень совсем потерял надежду на перемены в своей жизни. Женщины не любят толстых. Нет, он не обладал слоями жира, но был просто полноват для того, чтобы понравиться красивой девушке. Душевные переживания перерастали в депрессии. Но никто его проблемы не замечал.

Выражение, застывшее на лице Ли, заставляло предполагать, что он либо не выспался после ночной тусовки, либо на уме опять было что-то нехорошее. Ли отличался от многих тем, что его глаза при любых мыслях сверкали озорством.

Склонившись над стаканом сока, но при этом не сделав ни единого глотка, сидел Ланс. О чём он думал, знал даже пёс Чау. Он думал о Джулии и о предстоящей битве в суде за право считаться Стивену отцом. Вчера, отвозя Джулию домой заплаканную и непривычно молчаливую, он подумывал о том, чтобы прекратить её мучить. Оставить всё, как есть, и жить, как жил раньше. Однако понимал, что жизнь уже не та, и отказываться от сына он не намерен. Поэтому одёрнул себя и продолжал думать о том, какие шаги сделает сегодня.

Скотт об этом не переживал. Он продолжал вести бесполезную переписку в одну сторону и мечтать о том, что однажды встретится со своей дочкой. Впрочем, чем ещё может быть забита его голова во время поедания яичницы?

Кевин, сидевший во главе стола, не переставал думать о своих необычных снах. Сегодня ночью он снова видел Джастина. Снова он повторил эти проклятые слова «я не умер», и у Кевина возникла мысль прислушаться к совету кузена, и обратиться к специалисту. Потому что начал беспокоиться за себя. Прошло столько месяцев, а сны не прекращаются.

А Дункан весь завтрак украдкой поглядывал на Джулию. Вчерашний вечер был не самым приятным, на душе остался противный осадок. С каждым днём ему всё труднее и труднее было справиться со своими чувствами. Они вырывались наружу так, что не удержать. Может, для Джулии все те мимолётные поцелуи ничего не значили, а он мысленно возвращается к ним и не может забыть. Иногда он чувствовал себя рабом Джулии – она имела право обладать им, но он не мог обладать ею. Это запрет. Запрет, который он всё чаще хочет нарушить.

Перед Брайаном стоял стакан холодного молока. Рядом – блюдце с тостом. Медленно поглощая белую жидкость, он так же, как и все, думал. Мыслей было так много, что он не знал, за какую зацепиться. Ему на всех не разорваться. А приходится. Ему не даёт покоя Джулия; Юнеса не выходит из головы… А тут ещё эти отношения с её лучшей подругой на голову свалились. Брайан не знал, что со всем этим делать. Фиона всё больше нравилась ему, и с каждым днём чувства становились сильнее. Мелкие бытовые проблемы тоже заставляли мозг кипеть. Поссорился с Кевином, не мог найти работу, не ладил с Ричи. Среди всех у Брайана был самый озабоченный и болезненный вид. Он болел и душой и сердцем за тех, кого любит.

Шон, потерявший любовь, перестал в неё верить. Каждый его день состоял из завтрака и музыки, обеда и музыки, ужина, музыки и собственной спальни. Синтезатор стал для него лучшим другом и любовницей. Поэтому озабочен он был лишь тем, какую мелодию сегодня сыграет. Он писал тексты для их будущего альбома, и этим был удовлетворён.

Кому и предстоит найти любовь, так это Джею. Его довольный вид никого не оставил без внимания. И на завтрак он съел больше всех, хотя неплохо было бы оставить места на ужин, который проведёт в компании Юнесы. Внутри он чувствовал волнение, а заодно и страх, что всё ещё может сорваться, потому что Юнеса была очень непредсказуема. И настроение у неё менялось по щелчку.

В самом дальнем углу стола сидел Энтони – противник интриг и авантюр. Его частенько во что-то втягивают, но сам он старается оставаться в стороне от проблем. О чём переживать человеку, познавшему любовь и супружескую жизнь? Даже музыка не занимала его мысли настолько, чтобы переживать. Его девиз: «Живу сегодня – сплю, ем, играю на гитаре!» Он переживал не за себя, а за Ричи. Он знал, что тому приходится терпеть, но не находил достаточно слов поддержки.

Ричи сидел по правую руку от Джулии, механически уплетая свой завтрак. У него намечалось много дел, связанных с музыкой. По выражению лица нельзя определить точно, что творится в голове у этого парня. С виду никакой суеты, спокойный и непоколебимый. Ричи не любит выставлять эмоции напоказ. Глядя на него, все скажут – любящий муж. Как будто в его жизни не было проблем. А они были. И несколько «проблем» сидели прямо в этой столовой. Раздражало ли Ричи, что Дункан пялится на его жену? Да. Бесил ли его Ланс с внезапным требованием внести поправку в документ? О, да! Но что толку ссориться? Джулия – всё ещё его жена и спит в его постели. А остальные пусть захлебнутся слюной.

Хоуи был напряжён тем, что его сестричка Дафни приехала в Орландо и плетёт интрижки с Лансом. Уж очень не хотелось разгребать Лансовское дерьмо. И хотя Дафни – не Джулия, опасность взрыва присутствовала. Если это случится, то по версии Хоуи на воздух взлетят все.

Ничего не говорил и Джой, не шутил в привычной манере. Да и какие тут шутки, когда двадцать человек жуют угрюмые как монахи. К тому же, ему не понравился завтрак. Невкусная или неправильная еда портила ему настроение.

Мысли Ника за чашкой кофе были направлены на предстоящее слушание. Ещё он думал о Клаудии. Ник – мужчина, которому хотелось ласки и внимания, но в последнее время он начал замечать, что Клаудиа отдалилась от него. Она нервничала, откладывала их встречи. И он никак не мог понять почему.

Джулия с опустошённой душой, лишённая энергии, боролась со стрессом. Советом Дункана она не воспользовалась. Духу не хватило поговорить с Ричи и рассказать ему о том, что случилось. Струсила, может быть. Ричи вполне справедливо мог разозлиться, а у них только всё наладилось. Она считала, что справится со своей проблемой сама, не прибегая к чьей-либо помощи.

Сонный Джей Си вот-вот уронит лицо в тарелку с омлетом. И никакой кофе ему не помогал. У этого парня мозг не проснулся для того, чтобы думать. Единственное, о чем он мог размышлять, так это как бы поскорее избавиться от дел, вернуться в тёплую постельку, зарыться в одеяло и дать храпу.

А Юнеса не думала о вечере с Джеем, не думала ни о чьих проблемах. Её мысли занимал только Джастин. Она ела блинчики, которые он любил, и представляла, как бы они сейчас вместе могли их поедать, болтать и смеяться. Как раньше…

Мими проработала в этом доме не так уж и много, но видела каждого насквозь. Она знала их характеры, привычки, читала их мысли по лицу. Ей нравилось, когда в столовой стоял шум, когда они спорили или шутили. Но сегодняшний завтрак напоминал траур. В сердце женщины неприятно кольнуло. Кажется, в этот дом надвигались перемены – очень серьёзные перемены…

***

Саймон

После завтрака все разошлись. Мими, оставив Дороти мыть посуду, отправилась убирать спальни. Саймон поймал удачный момент.

Он проскользнул из сада на кухню, чтобы одним глазком посмотреть на девушку, к которой давно был не равнодушен.

Дороти заметила его силуэт за собой, но сделала вид, что увлечена делом.

Саймон подкрался к ней поближе сел на стол, уперев ноги в спинку стула.

– Не скучаешь? – осторожно спросил он.

Дороти не вздрогнула, а повернула голову, показав улыбку. Её профиль был великолепен. Саймон откровенно пялился на неё.

– А вам, судя по всему, скучно, – не отрываясь от мытья тарелок, лукаво бросила она.

Саймон подумал.

– Я мог бы помочь тебе с посудой. Давно меня не припахивали.

– Ни в коем случае. Это моя работа.

– А знаешь, – сказал Саймон, погружаясь в воспоминания, – раньше мы дрались за то, кто не будет мыть посуду. У нас был график. И наличие посудомоечной машины никого не успокаивало.

– И вы следовали этому графику?

– Нет, – честно признался Саймон, с интересом наблюдая за Дороти. – Вечные отговорки нарушали правила. Джулия или Юнеса бурча и ругаясь делали за нас эту работу.

Дороти улыбнулась.

– Не удивительно.

– Почему?

– Ежу понятно, что от вас мало толку.

Девушка легко передвигалась от шкафа к шкафу, затем вновь к посудомоечной машине и раковине. Посуда не заканчивалась. Посудомоечная машина была переполнена, а чтобы не накапливать грязные тарелки, Дороти мыла их сама. Саймон не мог спокойно смотреть на это, поэтому пристроился рядом. Судя по добродушной улыбке, Дороти не была против. Да и для Мими это хорошее оправдание.

– Дороти? – Саймон смотрел на тарелку.

– Да?

– А у тебя есть кто-нибудь?

– Что?

– Ну, в смысле, ты с кем-то встречаешься?

– Ааа… нет… нет.

Не очень-то уверено. Но Саймон ей поверил. Скорее всего, она просто смутилась.

– Как у такой красивой девушки нет любимого человека?

– Не встретился, – с лёгкостью ответила Дороти, стряхнула воду с тарелок и пошла ставить их в шкафчик.

Саймон замер и мечтательно произнёс:

– Я бы тебя на руках носил, будь ты моей.

Явно не ожидая этих слов, Дороти разволновалась, руки задрожали, и сердце забилось в груди как заведённое. Она несмело посмотрела на Саймона. Абсолютно серьёзен.

«Неужели такое бывает?» – спросила она себя мысленно. Ведь Саймон ей нравился. С той самой минуты, когда он защитил её от нападок Ланса.

– Ты бы стала моей девушкой? – Саймон прекрасно видел её замешательство, но не хотел терять такой шанс. Идти напролом – будь что будет!

– Саймон… – Она замолчала и вся сжалась.

Он повторил вопрос. И в этот раз вопрос звучал твёрдо и уверенно.

Дороти начала заикаться и заметалась по кухне.

– Я… не… у меня…

Внезапно она почувствовала прикосновение и замерла, закрыв глаза. Затем услышала:

– Я не шучу.