– Куда? – удивился я.

– Генерал нас с тобой вызывает. За сегодняшний подвиг наградить хочет.

– Блин… Быстро, скотина.

– Отобьёмся. Живых не осталось. А торгашка твоя всё как надо сказала.

При упоминании торгашки, Катя повернулась ко мне и взгляд её сделался вопросительным.

– Да не, не, – засмеялся Никита, перехватив этот взгляд. – Ты не думай, там ничего такого. Погнали, Серый, а то люлей нахватаем.

***

Мы вышли из подъезда. Никита достал из кармана ключи и нажал на кнопку на брелоке. Пик-пик. Красная девятка моргнула фарами.

– Никитос, я не понял… Чё за тачка?

– Садись, – довольно ответил он, – прокачу с ветерком.

– Ты ж бухой.

– Ну, арестуй меня, – глумливо, как умел только он, рассмеялся Никитос.

Я открыл дверь и сел на пассажирское сиденье. Он бросил на заднее сиденье портфель и уселся за руль.

– Откуда дровишки? – похлопал я по панели.

– У Ноздри отжал, – усмехнулся он.

– То есть? – нахмурился я.

– Вот тебе и «то есть». Просто наехал на него и отобрал ключи. Ничё с ним не сделается, не обеднеет. Поезжу и отдам. Потом. У него не только рыло, он весь полностью в пуху, так что заявлять не станет. Посадить мы его не можем, ну, так по-другому пускай вину искупает. Ты же сам говорил о справедливости и неотвратимости. Я считаю, что в данном случае поступил совершенно справедливо. И тебе советую. Сейчас на зарплату не проживёшь, тем более, её чё-то не платят уже вон сколько.

Он лихо газанул, колёса шлифанули на месте, выбрасывая гроздья чёрной ледяной каши.

– Шумахер, – покачал я головой.

Мне вся эта история не нравилась. И подарки, и разговоры у ларька, и ночной вызов к большому начальству, и машина эта. И взгляд Никиты не нравился. Будто накосячил и ждёт, что я узнаю.

– Слушай, – задушевно, но как-то фальшиво начал он, когда мы выехали из двора, – мне Кузьмичёв намекнул, что генерал хочет мне место начальника Ленинского РОВД предложить.

– Чего? – напрягся я.

– Пойдёшь со мной? Замом, а?

– Ну, во-первых, после сегодняшних мероприятий всё может накрыться медным тазом, мне кажется, а, во-вторых… с какого это хрена, вообще-то?

– Ну, с какого… С такого. Не зря же я с Епишкиным целый год бухал. Вот он и пошустрил, поговорил, с кем надо.

– И что, будешь ему заносить каждый месяц? Генералу.

– Блин, Серый, ты чё такой нудный, капец, просто!

– Сажать его надо, понимаешь?

– Да посадим мы его, посадим, не ссы. Только сначала поближе подберёмся, материалы соберём. Пойдём, мне без тебя хреново будет. Вместе сделаем образцовый райотдел. Соглашайся, брат!

Я замолчал. Он посмотрел на меня, качнул головой, вздохнул и включил радио. «Младший лейтенант, мальчик молодой…» – запела Аллегрова.

– Погоди-ка, – сказал я, глянув в окно. – А ты куда едешь-то?

– Да, на дачу к нему, – недовольно ответил Никита. – Он сейчас на даче живёт. Вот, приказал туда прибыть.

– На дачу? Серьёзно? Может, ещё в баньке попаримся? А ты откуда знаешь, где у него дача?

– Так он же адрес сказал… Ну, не сам, конечно, через майора. Да не загоняйся ты, тут ехать двадцать минут всего.

– В Журавлёво, что ли?

– Да, рядом там, в лесу. Где наш профилакторий знаешь? Вот там, только поближе к реке.

Дача оказалась крутой виллой за высоченным кирпичным забором, страшно дорогой, но уродливой. С собственной охраной, небольшим КПП и асфальтированными, полностью расчищенными дорожками. Дежурный, похожий на братка, сопроводил нас к срубу из метровых кедровых брёвен.

– Точно, в баню, – весело подмигнул мне Никита, и я понял, что он нервничает, причём сильно.

– Прорвёмся, – кивнул я ему. – Не дёргайся. На назначение это не повлияет. Я скажу что, ты ни при чём, что вообще не знал. Главное, не дыши на начальство.

Он не ответил, только сжал челюсти и покатал желваки. Мы прошли через предбанник и оказались в просторной комнате отдыха. Было жарко, пахло берёзовыми вениками и чаем со смородиной. На столе стоял самовар, кружки с пивом и водка. А ещё тарелки с рыбой, колбасой, ветчиной… ещё какие-то яства. Я скользнул по столу взглядом и остановился на двух распаренных, мордатых дядьках.

Один из них был начальником городского управления, а вот второй… Вот же суки, ничего не боятся! Вообще ничего. Вторым боровом оказался Ширяй. Бандос, который весь город держал в страхе.

– Ты что, Бешметов, вообще из ума выжил? – как бы нестрого и даже по-дружески, поинтересовался генерал и отхлебнул из кружки пиво. – Ты зачем Ахмата с его людьми пострелял? Рехнулся?

– Так они напали, товарищ генерал-майор, пришлось отстреливаться, – пожал я плечами. – Они разбойное нападение совершили и покушение на изнасилование.

– Покушение, – усмехнулся он, а Ширяй на меня даже не взглянул, занимаясь разделкой рыбины. – Одни от тебя неприятности. Вред один. В общем, дурак ты, Бешметов. Ладно, горбатого, как говорится, только могила исправит. Ты что, материалы на меня собираешь?

Твою мать! Сердце подпрыгнуло. Меня будто молнией прошило. Насквозь.

– Какие ещё материалы? – нахмурился я.

– Какие? Это ты скажи? В Москву, в собственную безопасность, говорят обращался.

Сука! Я резко обернулся и полоснул Никиту взглядом, но он только плечами пожал.

– Из министерства сообщили, – развёл руками генерал. – Дурак, говорят, Бешеный твой, как есть дурак. Ты уж его образумь как-то, а то с дураками каши-то не сваришь. Понимаешь, Бешметов? Каши с тобой не сваришь. А как жить без каши-то?

Он вздохнул и уставился на меня в упор. Глаза у него были добрыми, лучистыми, щёки – розовыми, как у пупса, а голос – мягким и задушевным.

– И что с тобой делать прикажешь, а? Где материалы? Никит, ты нашёл папку его секретную?

– Так точно, Евгений Иванович, – ответил Никита, и я снова обернулся в его сторону.

Он на меня не глянул. Выглядел при этом собранным и уверенным.

– Она дома хранилась.

Вот же урод! То есть он Катюху мою…

– Молодец, – похвалил генерал. – Не зря, значит, место тебе отдаю. Не зря. Ну что, Бешметов? Как с тобой поступить прикажешь?

Я взглянул на его самодовольную красную рожу. Он улыбался. Чувствовал безнаказанность.

– Там не все материалы, – заявил я и снова посмотрел на Никиту. – Есть ещё.

– Да похеру, – махнул рукой генерал. – Мелочи это всё. Мелочи. Если ты, например, погибнешь при исполнении, кто будет твои материалы в дело пускать? Катерина твоя? Не смеши.

Я непроизвольно сжал кулаки. Он и про Катьку знал. Вот же урод! В ушах застучало, будто молоты принялись бить по наковальне.

– Ладно, дам тебе шанс, – по-отечески тепло сказал генерал. – Но, смотри, не упусти. Опер ты хороший, результативный, в хозяйстве сгодишься, вон Никитке, дружку своему закадычному поможешь. Но только придётся пройти испытание. Давайте, ребятки.

Сзади появились Ширяевские головорезы и под руки вывели меня из бани. Запихнули в защитного цвета «буханку» и загрузились сами. Мы выехали на трассу. Никита ехал в другой машине, тоже «буханке», она двигалась за нами.

Минут пятнадцать мы катили по шоссе, а потом свернули на подмёрзшую к ночи грунтовку и заехали в густой и тёмный сосняк. Меня вытащили из машины и подвели к свежевырытой яме, освещённой светом фар. Я обернулся. Из второй машины ещё кого-то вели. Кажется женщину. Фары били в глаза, и я не сразу понял, что это была Юля. Та самая, из ларька…

С ней не церемонились. Молча бросили в яму и встали у края.

– Держи, – спокойно, как ни в чём не бывало, сказал Никита и протянул мне «Макарова».

Тут же в спину упёрся ствол.

– Серёг, не дури, – добавил он. – Жизнь такая. Кто она тебе, Юлька эта? Шлюха базарная. Давай, хлопни её, сделай мир чище. И себе место под солнцем заработаешь. На Катьку денег много надо, я же понимаю. Ты же не хочешь, чтобы она…

– А если нет? – повернулся я к нему, прерывая рассуждения о моей Кате.

Суки, решили кровью повязать, чтоб я не дёргался больше.

– «Нет» не существует, – покачал он головой. – Есть только «да». Давай, ты же не дурак, вот и нечего время тянуть, девку мучить. Раз, и готово. Давай, Серый!

Сердце моё будто рука сжала. Сильно сжала. Заныло, застонало сердце, особенно когда я встретился взглядом с Юлей, избитой, измазанной грязью, затравленной, перепуганной вусмерть…

– Ладно, – кивнул я. – Ладно, Никитос.

Ствол упирался в спину между лопаток. Я обернулся.

– Туда смотри! – прорычал коротко бритый квазимодо и ткнул калашом.

Калашом, не тяп-ляп. Рассмотреть его рожу не получилось из-за фар.

– Аккуратней, чучело, – бросил я. – А то я тебе башку отгрызу.

– Чё ты проблеял?! – дёрнулся он. – Я тебя щас наизнанку выверну, мусор!

– Ты пасть прихлопни! – зло рыкнул Никита. – Добазаришься.

– Чё?! Метлу привяжи свою, мент поганый!

Бандос отвлёкся, ослабил давление… и я резко рванул влево, крутанулся, уходя с линии огня и отбивая ствол в сторону. Бандос оказался резким и моментально даванул на гашетку, прорезав холодный влажный воздух очередью. Кто-то на краю могилы вскрикнул.

– Танго, – коротко бросил я, дёрнул на себя автомат левой рукой.

Громила подался вслед за оружием, а я резко поднял правую руку и один раз нажал на спуск.

Он откинул голову и сжал пальцы. Калаш затарахтел, а я придержал тело, не давая упасть, и закрылся им, как щитом. Тра-та-та-та-та-та-та! Он поливал стоявших на краю своих подельничков, а я держал его руку. Кто-то успел выстрелить, но ему было уже всё равно.

Магазин отстреляли быстро. Я оттолкнул тушу, скакнул в сторону и положил последнего братка. Оглянулся. Никитоса не было видно. Сука хитрожопая! Свалил тварь.

– Юля! – крикнул я. – Быстро сюда!

Она, обхватив голову руками и скрючившись, как эмбрион лежала на дне ямы. Жива или нет, я не видел.

– Юля! Время!

Она дёрнулась, я наклонился, потянулся к ней.

– Давай руку! Не спи! Машину водишь?

Она молча кивнула.

– Всё, уезжай скорее! Бери дочь и беги из города, пока они не хватились!

– А ты…

– Мне тут закончить надо! Пошла! Бегом!

Она заскочила в машину. Движок пахал, его не глушили. Хлопнула дверь, взревел мотор и «буханка» стала пятиться назад. А я вернулся к яме.

– Никита! – крикнул я. – Иди сюда. Крутая подстава. Многоходовочка, да? Ты на такие мастер. Но я не злюсь.

Он не ответил.

– Никитос!

Я встал в свете фар и бросил пистолет в снег.

– Брат! – снова закричал я. – Я без оружия! Хорош шугаться! Выходи! Не дури, думаешь, я смог бы в тебя шмальнуть?..

БАХ!

Твою мать! Никитос… По груди разлилась острая боль… Всё закружилось, в глазах потемнело…

– Никитос…

Я захрипел. Во рту стало солоно, потекла, запузырилась кровушка. Я поморщился и повалился назад, на спину. В покрытый корочкой и почерневший снег. В острых лучах появилось лицо Никиты – заострившиеся черты, злой и холодный взгляд. Как в Афгане… Он молча вытянул руку с пистолетом, направил мне в лицо и подождал пару секунд… Ничего не сказал, просто внимательно посмотрел и… снова выстрелил…

БАХ!

Стало темно…

1. Красивый, Крас, Краснов

События этой книги – выдумка. Даже те, которые очень похожи на то, что вы видели, слышали или делали сами. Все персонажи вымышлены, а совпадения с реальностью случайны. Если вы узнали себя – это непреднамеренно, и нет повода паниковать. Впрочем, не забывайте, в жизни за некоторые поступки могут наказать. А за чтение этой книги максимум что вам грозит – нагоняй от директора школы