Жизнь в детских садах не была сверхсчастьем, но ненависти не вызывала. В детских драках участвовал редко, почти всегда в них выигрывал, так как бил сильно, бил по лицу, бил безостановочно до победного конца. Со стороны ровесников не терпел оскорблений, ущемления своих прав, какого-либо командования над собой. Взрослых считал более опытными, умудренными, чем детей, чем себя. В спорных детских ситуациях активно привлекал взрослых в качестве судей. А слово отца, да и матери стоило в 1000 раз больше слова ровесника.

В 6 лет сильно полюбил воспитательницу из детского сада (ей было около 18–20 лет). С того времени начал восхищаться любовью, считая ее первейшей ценностью. Вскоре, когда исполнилось 7 лет, был переведен из одного детского сада в другой – ближе к дому. Очень переживал, что расстался с любимой. (Фрейда критиковали за то, что он утверждал, что сексуальная жизнь у детей начинается с первых дней рождения, только приобретает другие формы. Как-то девочка 5 лет требовала от мамы, чтобы она помирилась с отцом. Я ее спросил, а зачем ей отец. Вот ее ответ, поразивший меня: «Чтобы обнимать и целовать». То же самое было и у Алексея. Если у маленьких детей и школьников любовь принимает такие формы, то они начинают просто лучше учиться. Более того, только тот учитель хорош, которого любят его ученики. Вот почему важно, чтобы учителями были счастливые, умные и сексуально удовлетворенные люди, а не педофилы, невротики или психопаты. Меня поразило заявление очень успешного директора детского дома, где пребывали умственно отсталые дети: «Я не должна любить детей. Я должна любить мужчину. К детям у меня должен быть профессиональный подход. А вот дети должны меня любить, если я педагог высокого класса». Правильно она говорит. Детская любовь к педагогу проявляется в том, что они лучше изучают предмет, который преподает данный учитель. – М. Л.)

В школу пошел неохотно, так как знал, что там хлопотная жизнь. После первой недели учебы подумал: «Возможно ли выдержать такое занудство 10 лет?» (Вот в чем беда нашего образования для некоторых детей. Учеба рассматривается как занудство. Алексей это знал еще до того, как пошел в школу. В доме, где я живу, расписаны все стены. На одной из них: «Ура! Четыре года каторги позади! Диплом уже в руках. Можно жечь все конспекты!» По-моему, педагогов, преподающих занудливо, следует рассматривать как иностранных агентов, совершающих диверсию против нашей страны. Ведь еще Шекспир писал: «В чем нет услады, в том и толку нет». – М. Л.)

Когда мне исполнилось 8 лет, семья переехала на жительство в другой район города. Вскоре подрался во дворе с соседским мальчиком; будучи уверен в победе, проиграл бой начисто. После этого стал драться гораздо реже. (Поражение тоже приносит пользу. Начинаешь думать. – М. Л.)

В школе постепенно освоился. Влюбился в соседку по парте (на 3-летний период). Однако тяготился давлением со стороны учителей и родителей. Весь смысл жизни свелся к ожиданию, предвосхищению очередных школьных каникул (Еще Э. Берн подметил, что у секса есть один конкурент – дело. А у дела конкурентов нет. Конечно, если бы учеба была увлекательной и при этом забирала бы все силы мальчика, то он, может быть, и не влюблялся бы в 8 лет. Мысль старая. Почти 2000 лет тому назад об этом говорил Овидий: «Делом займись, и делу уступит любовь». Я думаю, что школьная реформа у нас начнется тогда, когда мы научимся учить детей так, чтобы они учились с увлечением… Но, может быть, я ошибаюсь. – М. Л.)

Регулярно ездил отдыхать в пионерские лагеря. Трения с лагерными сотоварищами были, но крупномасштабных конфликтов не возникало. Интересно было нарушать правила распорядка, и так, чтоб безнаказанно. (Это действие принципа сперматозоида, суть которого заключается в стремлении человека сделать все наоборот. Этим можно пользоваться. Швейк рассказывал, что в их полку запретили чтение, и через какое-то время полк стал самым читающим. Многие возмущаются этим термином. А мне он нравится. – М. Л.) Выработался тип поведения: быть незаметным, действовать подпольно, при поимке на нарушении отмалчиваться, раскаиваться, плакать. (Так вырабатывается лицемерие. – М. Л.)

Мальчиком я был красивым, умел казаться беззащитным, раскаивающимся страдальцем… Взрослые меня прощали легко (за исключением тех, кто лично меня ненавидел – таких среди взрослых было мало).

В 12 лет опять влюбился в ровесницу, снова в соседку по парте. И я ей приглянулся, но в то время я этого не понял. История этой любви получилась глуповатой с моей стороны и нерешительной – с ее стороны. (А сколько времени на это ушло! А если бы он все это время использовал для формирования своей будущей профессии, сколько навыков можно было бы приобрести, если бы учеба была интересной. – М. Л.) А разлюбил ее в 14 лет.

В те же мои 12 лет сколотилась компания в количестве 3 человек – все из одного школьного класса. Мы перестали усердствовать в учебе. После уроков обычно гуляли по улицам, обходили магазины, ездили на автобусах, болтались по вокзалам, попрошайничали, занимались мелкими кражами с прилавков. Но я считал бесчестным хапать из чужих частных карманов.

Эта наша шайка-лейка успешно просуществовала месяцев восемь.

Как только к нам прилепилась еще компания из 3 человек, так через 2 дня новые «присоединенцы» погорели на глупой мелкой краже никому не нужных открыток.

Скандал дошел до школы. Мне влетело от отца (да и от матери), а я считал свою вину недоказанной! Из-за скандала вся компания распалась безвозвратно… Это были самые свободные дни жизни. (Может быть, корни хулиганского и даже преступного поведения подростков также лежат в скучном образовании. Интересно было бы на занятиях – не сколачивались бы компании. Ведь энергию ребенку куда-то нужно деть. Он ее направит на то, что ему запрещено. – М. Л.)

Когда исполнилось 14 лет, конфликт с напористыми и властными ровесниками стал хроническим. Уже тогда меня поражало чутье мужланистых подростков: стоило мне приготовить «за пазухой» нож или кистень для диалогов с позиции силы, как наглость этих подростков сходила на нет. Так до боев дело и не дошло.

В общей группе/толпе чувствовал себя некомфортно. (Это автор о толпе. Толпу объединяют эмоциональные интересы. Если у тебя этого интереса нет, то будешь чувствовать себя некомфортно. В толпе человек теряет свою индивидуальность. Толп у нас много. Это болельщики на стадионе, покупатели в магазине, зрители в театре. Толпой иногда становится парламент (не наш, конечно), разные советы – ученые, экспертные, военные и пр. Не дай Бог вам слиться с толпой, мои дорогие читатели. Подробнее об этом в книге «Командовать или подчиняться». – М. Л.) В кругу друзей было все хорошо.

И тут летом (мне было 14 лет, шел 1986 г.) в лагере труда и отдыха (меня туда заслала школа) случилось особое событие. В лагере я мучился, как вроде в тюрьме, но в честь окончания срока решил потанцевать на последней дискотеке. Покружил там медленные танцы с одной-другой девушкой. На следующее утро в момент отъезда от одной из них (по имени Л.) получил записку с предложением продолжить отношения. Оказалось, что Л. жила в 2 км от моего места жительства. Я продолжил дружбу; но вдруг я понял, что у меня с ней мало досужих развлечений: я уже тогда ненавидел бары, рестораны, да и кафе не жаловал, не любил всякие шумные компании.

В кино ходил без суперрадости – действовала на нервы масса людей. (По-моему, начинает формироваться ВЫ. Могут быть трудности при разрыве отношений. – М. Л.) С Людой гуляли по паркам, улицам, магазинам, музеям и т. п. Однажды пришел к ней домой лично, удивив ее. Она сказала, что это смело (действительно, я шел к Люде, трясясь от страха. Я не был представлен ее родителям). Поссорились на почве моего невнимания к ней. Она на 10 дней легла в больницу (на легкое лечение), а я даже не узнал об этом! (У меня и у нее не было даже простой телефонной связи.) (Всех этих переживаний у Алексея могло и не быть, если бы он был правильно воспитан. Кстати, неумением наладить отношения с противоположным полом отличаются невротические личности. Это еще та проблема! Дорого она обходится человечеству. А в корне ее – неинтересная учеба. Читайте продолжение рассказа Алексея. – М. Л.)

После разрыва отношений с Л. впал в депрессию (а надо было бы радоваться); тем более что именно в 14 лет ушли главные развлечения в жизни: игра в футбол, катание на санках по снежным косогорам. Тут важно заметить, в моем школьном классе в период с 4-го по 9-й год обучения сформировались две футбольные команды. Одна была составлена из активных, агрессивных подростков, другая – где я играл – из благовоспитанных, окультуренных, нешумных… Причем вторая команда обыгрывала первую чаще.

Спустя год (!) после разрыва отношений с Л. я как-то при полном параде зашел к ней домой. Зашел днем, чтоб по возможности избежать встречи с ее родителями, чтоб помех было меньше, но не случилось желаемого. Сестра Люды сообщила, что та поругалась с родителями и ушла из дома куда-то к далекой бабушке, чей точный адрес неизвестен. На этом розыски завершились, да и мою активность остановила мысль: «Ведь я Люду по высшему счету не люблю». Я сравнивал все возможные новые чувства с теми, которые были до 14 лет. (Посмотрите, сколько энергии ушло. Той энергии, которая должна была быть направлена на приобретение нужных для жизни знаний и формирование полезных навыков. Здесь видно, почему у наших людей материальная независимость и духовная зрелость возникает гораздо позже физического созревания. – М. Л.)

В 16 лет меня стукнуло заняться культуризмом. (А что ему могло еще стукнуть? Ведь развитием своего мощного от природы интеллекта он не занимался. А формировать цель как-то нужно. – М. Л.) Спортом занялся очень серьезно.

В вуз поступил в 1989 г. очень легко и гладко, так как до поступления 2 года подучивался в спецшколе при том же вузе, приготавливаясь к студенческой жизни.

Специальность была очень хорошей (приборостроение), но меня она не очень вдохновляла. Было интересно, но без очарования. (Опять отсутствие увлеченности, захваченности. Мы натуры страстные. Если страсть не имеет нужного социального направления, она примет какие-нибудь менее адаптивные формы: в лучшем случае спорт, в худшем – «любовь» или противоправное поведение. – М. Л.)

Хотел стать мастером спорта – именно в силовом троеборье (поднятие тяжестей). (Здесь, конечно, интеллект не разовьешь, хотя и тут думать нужно. Сам занимался штангой. Даже разряд был. – М. Л.) Сам не смог, другие не помогли. При этом говорил себе: «Институт – это хобби, а спорт есть главное дело». (Вот она, стратегическая ошибка. Лучше бы наоборот. Ведь склонность к размышлениям у него была с раннего детства. Вот интеллект и нужно было развивать. Хотя это сложнее, да и человеку с очень высоким интеллектом выделиться труднее, ибо большинство его не понимает, если специально не научить человека высказывать свои мысли. – М. Л.)

Институтская группа сразу и навсегда понравилась. (Конечно, интеллектуалов в институте среди молодежи больше, чем в школе. – М. Л.) Моментально начал высматривать девушек для личного знакомства. (Нет чтобы выбрать кафедру, где можно было бы осваивать специальность. – М. Л.) Приглянулась О. И она, и еще пара девушек со мной немного пококетничали. В О. меня раздражало, что она себе в приятели искала преимущественно старшекурсников. Я подозревал, что ей нужны были легкие развлечения за счет кавалеров; а я-то был беден и занят ежечасно. И я не хотел «стоять в очереди» к О., тем более что сам по себе имел высокую популярность, так как внешне был красив, атлетичен, слыл остроумным и оригинальным. Лишь ростом невелик, всего 170 см. От этого всегда втихаря страдал. (Вот видите, как все меняется в этом мире. Лет 50 тому назад юноша с таким ростом считался если не высоким, то выше среднего. Такие страдания называются дешевыми. Но если человек начинает страдать, то жизнь ему подсунет и соответствующую тяжести страдания ситуацию, чтобы не зря жаловался. Так у него и случилось позже. – М. Л.)