Вы, в общем, идете моим путем, но не повторяя моих ошибок. От миссионерской позиции избавиться трудно, но сдерживать ее нужно. Я тоже в свое время, когда познакомился с этой литературой, думал, что нашел рецепт всеобщего счастья, и приставал ко многим с различными предложениями. Я сейчас получаю достаточно много писем из мест заключения. Но теперь я понял, что лучше развиваться «сбоку». Я просто организовал посиделки. Вам повезло больше. Ваш штатный психолог организовал специальный тренинг, на который, конечно, следует ходить. А ваши посиделки, таким образом, будут продолжением дискуссии, начатой на официальных тренингах, что будет очень приятно Вашему психологу и администрации. Это очень важно, чтобы Ваша работа соответствовала намерениям администрации. Я писал книги, и все мои книги шли в зачет институту. Поэтому меня если и не очень поддерживали, то, по крайней мере, точно не преследовали. Да и люди, которые со мной занимались, становились более дисциплинированными и эффективными в работе.

Не знаю Ваших условий, но и в бюджетных организациях, где я все время проработал, начальники не всегда могут делать так, как они хотят. На них давят еще сильнее, чем они на нас. Я их оправдал и старался их поменьше беспокоить. Кстати, тогда они мне стали больше помогать.

В общем, успехов Вам в деле изучения психологии общения. Если даже всего несколько человек с Вашей помощью разберутся, что к чему, и научатся решать свои проблемы, не вступая в противоречие с существующим законодательством, это будет большое дело. Они же потом научат и других.

Ваш план написать книгу о типологии заключенных очень интересен. Начинайте писать книгу. Я постараюсь помочь с редактированием. Могу дать один методический совет. Пишите все, что придет в голову, как бы для себя. Дальше все выправится.

В заключение хочу еще раз привести мысль Франкла, который попал к немцам в концентрационный лагерь, где были нечеловеческие условия. Он говорил, что и там у человека есть возможность выбора. Одни становились свиньями, другие святыми. Вы выбрали второй путь.

Успехов Вам и всем Вашим друзьям,

М. Литвак

Вскоре я получил второе и третье письмо. Привожу их уже с сокращениями. Выслал я ему и те книги, которые у меня были в наличии.

Дорогой Михаил Ефимович!

Рад застать Вас в здравии и благополучии. Получив от Вас письмо, сразу не стал отвечать, так как ушел в работу, в написание книги. Самое интересное, что чем больше углубляюсь, тем больше информации требуется.

Появляются вопросы к Вам, потому что тема, которую развиваю в рукописи, требует пояснения и разъяснения. (Далее следуют вопросы чисто технического характера, связанные с требованиями к написанию книг. – М. Л.)

В письме, которое было первоначально написано, я высказал одну идею. Это создание в колонии строгого режима секции «психологическая помощь осужденным», что меня толкнуло на анализ. Дело в том, что у людей нет интереса работать там. Хотя там, где я живу [барак], у меня постоянно идет общение, и круг людей растет.

Анализ все расставил на свои места. Я догадался, что люди не поняли, чего я хотел добиться. Кратко выслушав меня, попросили написать план работы. Затем мои слова перевели на профессиональный язык, непонятный нашему брату, и многое урезали, но не в этом суть. Успехи оказались нулевыми. (Вот к чему приводит миссионерская позиция. Использовал бы психологию для себя. А теперь пошли ненужные мытарства. Но анализ его хорош. – М. Л.)

1) Было бы лучше, если бы секция от начала до конца была создана самими осужденными (с разрешения администрации). Известно, что люди воспринимают информацию лучше от своих. Ведь людей всегда настораживает (особенно нас!), когда администрация в очередной раз что-то придумывает.

2) В результате многие не поняли, зачем им нужна психология, как эти знания можно использовать на практике. Многие у нас находятся в состоянии зомбирования.

У многих потерян смысл жизни, особенно у людей с большим сроком. Постоянное подчинение порождает у человека ощущение, что он слепое орудие, винтик. Это часто встречается у слабовольных, слабых духом личностей. А ведь у нас еще очень много наркоманов и алкоголиков.

Все это натолкнуло меня на мысль о создании книги, которая была бы посвящена психологии преступления. Выяснить, что толкает человека на совершение преступления. Хочется рассказать о системе, о психологических процессах, здесь происходящих, которые толкают человека вновь совершать преступление. А это возвращает в систему ИТР.

Получается замкнутый круг, человек становится изгоем общества. А ведь в основе всего то, что человек с детства психологически не подготовлен. (Как все это правильно. Но как сделать, чтобы это все внедрить? Программу я составил, даже оформил в виде докторской диссертации. Она посвящена ресоциализации человека в условиях социокультурной неопределенности. Мне даже не удалось добиться открытия отделения неврозов в своем родном городе. Правда, я не обвиняю столпов нашей медицины. Если психотерапия не развита должным образом, их никто не поругает, а вот отсутствие роддома или травматологического либо кардиологического отделения больно скажется на их судьбе. А вот как объяснить им, что если бы была хорошо развита психотерапевтическая служба в медицине и проводилась бы хорошая психологическая подготовка в школе, то, может быть, не нужны были бы все эти отделения вместе с тюрьмами. Самим жертвам это ясно. Но от них мало что зависит. В одной из радиопередач в прямом эфире радиослушательница с возмущением спросила, почему я не пойду в административные органы и не стукну по столу и не потребую… Я ответил, что не умею стучать по столу. Но я знаю, что если бы я стукнул по столу, то меня бы стукнули по голове, и я не смог бы написать несколько десятков книг, читать лекции, готовить врачей, лечить больных. А так все-таки я как-то помог 20 миллионам человек. Правда, разбросаны они в основном по России, от Курил до Калининграда. Да и в других странах тоже. Ведь только тираж моих книг уже превысил 2 миллиона экземпляров. А мои слушатели, а больные, а ученики, а ученики учеников! Может быть, и удастся таким образом внедрить, в конце концов, психологическую подготовку детей. – М. Л.)

В апреле я получил от Вас бандероль. Женщина, которая выдает их, задала мне пару интересных вопросов, и у нас состоялся краткий диалог, а после она выпросила почитать одну вашу книгу. Я не смог отказать, да и взяла она с возвратом. А когда пришел в барак, то мой знакомый сразу сел читать вторую книгу. Меня это поразило, и я сам сразу сел читать «Принцип сперматозоида» (не что-то, а именно ее), да и отложил отправку письма. А так хотелось поблагодарить Вас, и поделиться тем, как притягивают Ваши книги. Но это только начало.

Ваши книги не только притягивают, но и дают заряд энергии к действию. И начинаешь не только читать и размышлять, но и находить путь и общаться с Вами, ибо это дает очень сильный толчок к размышлениям. Что-то внутри как бы разгорается. Так вот, читая «Принцип сперматозоида», я не только открыл для себя не только огромный объем интересной информации, но и то, что может дополнить книгу (что для меня особенно ценно. – М. Л.). И читая, я глубоко анализировал. Но я прочитал только одну книгу из пяти. И поэтому, читая следующие книги, я вновь буду брать перо и бумагу и писать Вам.

У меня есть еще мысли и наработки, пожелания, вопросы и небольшие просьбы. Я пишу, а мне кажется – растягиваю, раскладываю по полочкам то, о чем идет речь. Я сразу понял глубину вашего принципа сперматозоида, и сразу автоматически включилась другая система, описанная психологом Ф. Перлсом. Я выделил то, что мне не только интересно, но и доставляет мне радость. Я прочувствовал это глубоко – это неописуемое ощущение.

Мне до сих пор не доводилось читать книгу о психологии преступления. Я хочу написать такую книгу, но чтобы она была полезна для тех, кто уже получил срок, и поучительна для тех, кто делает что-то не так, – о ком тюрьма плачет.

Есть книги с рассказами о кастах преступного мира, законах и порядках, о блатной фене, о способах голодовок, правах осужденных. Но это пособие для тех, кто только готовится туда. Никто ни слова не сказал о стрессах, неврозах и страхах, с которыми живет осужденный бок о бок. Никто не написал, что надламывается в его личности, как этому противостоять, как подготовить себя внутренне в самой системе, для чего нужна эта подготовка. Поэтому эта проблема всегда была и будет. А страдают родители, матери, жены, дети, ломается жизнь не только у арестанта, но и у его близких.

Для меня 10 лет послужат глубоким осмысливанием, анализом, переоценкой ценностей. А ведь корни проблемы лежат в нашем детстве. Пусть задумаются родители, учителя и сами подростки, которые смотрят фильмы, читают книги про гангстеров, что все фильмы, книги – вымысел. А реальность? Она страшная! Преступный мир не такой, каким его освещают. Многие ученые-психологи до сих пор разрабатывают методы воздействия и еще кое-что. Но не поймут они никогда глубину реальности, ибо не прошли через это. Они не поймут причину, толкавшую людей на это, им не оценить и не осудить твоих поступков.

С вашего позволения, углублюсь! За колючей проволокой нет минуты, когда бы ты находился в полной, абсолютной безопасности. Заключенный постоянно чего-то боится. Царит постоянное психологическое напряжение, потому что вокруг избиение, унижение. Тут и сострадание, и жалость к другому, и страх, что тебя самого может ожидать такое. В любую минуту все может измениться. Фифти-фифти, выживаешь – не выживаешь. Здесь может сломать начальство, могут сломать зеки, человек может опуститься до скотского состояния. Среди нечеловеческих условий и варварских традиций нет места нормальным отношениям. Здесь существует закон силы, а он порождает беспредел как в отношениях между собой, так и со стороны администрации. Это доведенная до экстремального состояния обычная жизнь, помноженная на страхи, насилие, издевательство и голод. Здесь не прощают ошибок, за все приходится платить. Происходит зомбирование, теряется смысл жизни, происходит формирование группировок, преклонение перед авторитетами, происходит ориентация на ложные ценности. Здесь чувствуешь себя винтиком. Появляется состояние подавленности. Рост останавливается, личность деградирует.

Не спорю, что где-то изучают психологию преступления и пишут работы на эту тему. Ну, все это для управленческого аппарата, для управления и воздействия на нас. Искусственно создается голод или вводят жестокое избиение за любую провинность. Все это порождает монстров, жестоких, агрессивных, с таким извращением ума, что общественность удивляется, почему преступность растет, хоть и мера наказания возросла до 30 лет. Прошедший эти лагеря уже не сдастся, и зверство его растет.

Если человек хоть немного задумался о себе и своей жизни, ему надо дать толчок, протянуть руку утопающему.

Этому может послужить создание секции психологической помощи, как в нашем отряде. Нам, конечно, нужна профессиональная корректировка, но со стороны не того, кто это будет делать за деньги или для отчета, а того, кто будет увлечен этой работой. Все это можно включить в книгу. Она обязательно попадет в лагеря.

В начале XIX века существовала такая фраза: «Преступность сама себя искоренит». Но она может пойти на спад только за счет самих же преступников, которые встали на путь исправления. Пусть это будет дело их самих, пусть они это несут с собой, увлекая. Пусть таких пока мало, но Москва тоже не сразу строилась. А методы ужесточения не помогут. Ибо преступность и власть слились. Преступный мир легализуется, переходит в бизнес, воссоединяется с властью. Пока не будет наведен порядок в социальном аппарате, самой крупной мафии, о больших масштабах и говорить нечего. Да и нам этот дремучий лес ни к чему.

Говорят, преступление – это нормальная реакция на ненормальные условия жизни. Мы готовы найти массу причин вне нас, но мы никогда не задумываемся, что мы сами – причина всего, что с нами происходит. Наша зависть, злоба, алчность толкают нас, подстерегают.