– Отлично, – сказал и, глянув на часы, прошёл в кабинет, взял из сейфа флэшку, ради которой, собственно, и пришлось заехать домой. – Буду поздно, – сказал я своей экономке, но обернулась Лия с вопрошающим взглядом, которому я не придал значения, и удалился быстрым шагом.

Уже в машине, на пути в Калугу, изучил документы, подготовленные моим помощником. Устало откинулся на комфортабельном сиденье и, прикрыв глаза, стал размышлять о своей женитьбе и о том, что же меня подвигло жениться на младшей дочери Аслана. Я мог бы найти и наказать беглянку Азу, но не стал…  Точнее, по началу очень жаждал мести, но потом перегорел. Чёрт меня дёрнул связаться с этой семьёй… ц… У меня было множество достойных партий, но, увидев Азу, я словно с катушек слетел от невероятной красоты этой девушки, которая, как позже выяснилось, передалась ей от русской бабки.

Сразу увидел в ней будущую жену, захотел её и всё… Настолько в душу мне запала, что я готов был ждать, пока она закончит свою учёбу. И если бы не моя работа, из-за которой я был должен провести пару лет за границей, то уже давно женился бы на Азе. Теперь я думаю, что хуже было бы иметь шлюху-жену, чем шлюху-невесту.

– Милия… Интересное имя, – так я постепенно подошёл к думам о своей жене. Она для меня – белый лист. Я настолько торопился жениться, что толком-то и не успел узнать девушку. Да ещё и моя загруженность, из-за неё я постоянно всё откладывал. Нет, конечно, она тоже красива, но если поставить рядом с сестрой, то Милия – лишь бледная её тень.

 Глава 7. Милия

Я смотрела вслед мужу, пока он шёл через просторное фойе и не покинул дом. Кому было предназначено его “Буду поздно”, мне или экономке? Надеюсь, что мне. Само по себе странно бросать жену в первый день совместной жизни одну. Видимо, я слишком громко вздохнула, и это не укрылось от домработницы.

– Милия Аслановна, не стоит обижаться на своего мужа. Тамерлан Исмаилович очень занятой человек, и Вы, как жена, должны это понимать и создавать для него благоприятные условия, а не капризничать.

Глядя на неё во все глаза, я была удивлена такому обращению к себе. Не могу представить, чтобы помощница по хозяйству, которая живет в доме моих родителей, вот так бы ответила мне или моей матери. «Возможно, в этом доме иные правила, а может, эти привилегии дальше экономки не распространяются», – мысленно подумала я, но не стала говорить ей этого вслух – к чему наживать себе неприятности в первый же день.

– Будьте добры, Ида Богдановна, покажите мне комнату, где я могла бы отдохнуть и помыться.

– Как скажете, Милия Аслановна. Прошу за мной, – сказала и прошествовала к широкой деревянной лестнице с резными перилами.

Экономка лет сорока-сорока четырёх, причёска каре, шатенка, возможно, даже крашеная, с резкими чертами лица, стройная, среднего роста. Видно, что женщина следит как за своей фигурой, так и за лицом.

Лестница нас вывела в овальное фойе второго этажа, в середине которого с потолка свисала длинная и фигурная люстра. Я, как человек новый, рассматривала гармоничный, невычурный уют просторного особняка. Наш в разы меньше этого. «Ну так мой отец и не министр», – пронеслось в голове.

– Сюда, пожалуйста, это хозяйская спальня и Ваша, – сказала экономка, распахивая передо мной дверь одной из комнат. Я спокойным движением глянула на неё и снова заметила в её словах пренебрежение. Мне подумалось, что, может, она в курсе всей истории со свадьбой и неприязнью своей пытается показать преданность своему хозяину. Но это лишь моё предположение. Я прошла в большую и очень просторную комнату. Она поделена на две зоны.

В центре, неподалеку от огромного окна, стояла гигантских размеров кровать… Я вдруг чётко увидела себя на ней полностью обнажённой, и это меня смутило. Я отвела глаза в сторону, что, кажется,  не укрылось от зорких глаз домработницы. Посмотрела направо, там была женская половина – туалетный столик, шкатулки на нём и прочий интерьер мебели, а также зеркальная стена, за которой явно кроется большая гардеробная. Повернув голову влево, на половину мужа, обратила внимание, что  здесь гораздо всё проще: кресло, стул для одежды, стена за которой также прослеживается гардеробная, искусно отделанна деревом.

– Отдохните с дороги, а через час спускайтесь к трапезе.

– Через полтора, – сказала я. Захотелось, чтобы последнее слово было за мной… А что? Она сама напросилась.

– Как прикажете, – ответила экономка, поджав губы.

Хорошо бы, чтобы она понимала – приказывать могу я ей, а не наоборот.

– И будьте любезны, Ида Богдановна, подскажите, с какого устройства я могу поговорить по Скайпу?

 Сложив руки спереди на юбке, чуть вздёрнув брови, она ответила:

– Могу Вам принести ноутбук.

– Было бы неплохо, благодарю, – после этой фразы я развернулась и пошла в сторону гардеробной, дав понять, что разговор окончен. Правильно расценив мои действия, Ида Богдановна удалилась и закрыла за собой двери. «Аллилуйя!» – не выдержав, воскликнула вслух. Наконец  я одна и могу вздохнуть спокойно.

Только подошла к зеркальной стенке, не успев даже сообразить, где нужно нажать, чтобы открыть двери, как она отъехала в сторону. «О… интересное решение», – подметила я. Войдя, ахнула. Ого… Проводя рукой по ряду с платьями, подумала: «Это ж куда столько?» Жутко хотелось принять душ после жары, иначе я бы уделила больше внимания такой моей любимой теме, как одежда и аксессуары. Даже бельё предусмотрел. Ну конечно же, речь идёт не о Тамерлане, а о стилисте. Если я не ошибаюсь, зовут его Валерий Константинович.

Ванная, если описать её одним словом, шикарная. И тут снова всё на двоих: две раковины, две душевые кабины и огромная ванна. Надо же, как продумано всё. Вышла после душа, надев домашний брючный комплект, просушила волосы, заплелась. Когда вышла из ванной комнаты, на софе меня ждал ноутбук. Обрадовавшись такой мелочи, села, скрестив ноги, и, взяв его в руки, открыла…

Набрала скайп мамы, и после пятого гудка она вышла на связь.

– Дочка! У тебя всё нормально? Как долетели? Ты уже в Москве? – мама засыпала меня вопросами, я и слово не успела вымолвить.

– Мам, так вы с отцом знали, что Тамерлан заберёт меня прямо в середине торжества? – вдруг осенило меня.

– Ну как знали, предполагали… Ничего страшного, отец такой поворот предусмотрел, и поэтому ваше отсутствие все гости восприняли нормально. Подожди, я сейчас уединюсь, музыка заглушает, а ты знаешь, что кричать я не люблю, – мама кому-то помахала рукой, улыбка с её лица не сходила. Я рада, что хотя бы она счастлива. – Ну вот, здесь нам не помешают, – мама зашла в небольшое помещение, что-то вроде инвентарной, – так вот, моя девочка, на чём мы там остановились?… Ах, да! Дочка, твой муж министр, он может быть с утра в Москве, а вечером уже… не знаю, на том конце света, – привела она для примера.

– Ма, да я всё понимаю, просто грустно как-то, ведь всё же это свадьба, хоть для нас и нежеланная.

– Ты мне брось это! Ишь, грустить она надумала. Желанная, нежеланная – всё, вы теперь муж и жена, вон как радуются за вас, – для убедительности она приоткрыла двери, и музыка ворвалась на пару секунд в динамики.

– Мне вовсе не весело.

– А тебе и не надо веселиться, от чрезмерного веселья можно беду накликать. Мама жизнь прожила и знает, о чём говорит.

– Ма-ам… ты серьёзно? – вытерла набежавшие слёзы. – Да он вообще укатил в неизвестном направлении, лишь на ходу бросил, что будет поздно. И-то непонятно, кому он сказал это – мне или своей экономке, – повысила я на полтона голос.

– Примерная жена должна ждать своего мужа, вот ты и жди. Встречай Тамерлана Исмаиловича в красивых одеждах, покажи, что достойна быть его женой и хозяйкой в доме.

– Мам… – прервала я её, – мне кажется, он сравнивает нас.

– Кого это нас? – непонимающим взглядом посмотрела на меня через камеру, поправляя на груди тяжёлое ожерелье с рубинами.

– Меня с Азой.

– Забудь сейчас же! Нет больше Азы… бросила она нас, и тебя в том числе, – тихо, но зло произнесла мама.

– Знаю, что бросила, только думаю, отчего же сестра не звонит даже? Ведь это же она могла бы позволить себе? Хотя бы для того, чтобы прояснить ситуацию, где она и как…?

– Вот и делай выводы. Я столько слёз пролила, что, пожалуй, хватит уже.  Ведь вас одинаково воспитывали, моя девочка…  Не стоит беспокоиться о ней – как видишь, Аза о тебе вообще не заботится. Ты сейчас думай о себе и муже и пойми, наконец, ты – жена министра, ми-нис-тра.

– Я помню это, – проговорила с грустью. Есть ощущение, что мне и не позволят об этом забыть.

– Вот и молодец, доченька, вот и умница. А теперь покажи давай, как министры в столице живут, давай, разверни уже камеру, – в любопытном нетерпении попросила мама, а я, несмотря на грусть, улыбнулась тому, что она пыталась заглянуть мне за спину.

– У Тамерлана красивый особняк, но показывать не стану, у меня нет настроения для этого.

– Подожди… Что значит «у Тамерлана» ? Теперь ты хозяйка в этом доме.

– Но я пока таковой себя не считаю, надо, чтобы хоть месяц прошёл, чтобы я понемногу свыклась.

– Хм… что тебе свыкаться-то? Родители твоего мужа давно живут в Европе. Ты одна хозяйка на кухне. В своё время это была моя мечта, – с болью в голосе сказала мама. Я знаю, что маме тяжело было с моей бабушкой. – Скажи, дочь, между нами, женщинами, понравился муж тебе, а? – с хитрым прищуром спросила она.

– Я пока не знаю.

– Что там не знать, вот ты у меня… Красивый же мужчина, от одних бровей глаз не отвести, а фигура-то… ц-ц-ц.

– Мам, но это внешние качества, и он мне внешне приятен, а что касается внутренних… души, например… Вот какая она у него? Я-то как раз не знаю, но видно, что он строгий.

– А ты как думала? Романтики министрами не становятся, здесь жёсткость нужна. Но вот послушай свою маму, доча, на счёт шеи. Я тебе уже говорила, надеюсь, примешь к сведению.

– Приму, спасибо, мама, – так хотелось её в это время обнять, но теперь нас разделяет расстояние.

– Ну давай, Ли, иди, уверена, ты ещё не весь особняк посмотрела. Мне пора, а то отец твой отец и часа без меня не может прожить.

Завершив разговор, закрыла ноут и отправилась вниз – желудок издал голодное урчание, напомнив о том, что я целый день ничего не ела.

Глава 8 Тимерлан/Милия

– Как отдохнули, Милия Аслановна? – спросила домработница, когда я спускалась по лестнице.

– Благодарю, хорошо отдохнула, – соврала ей.

– Очень рада за Вас, – сухо ответила экономка. – Прошу вас пройти к патио, – театрально указала на стеклянные двери, ведущие на заднюю часть двора.  Я шла и незаметно разглядывала интерьер, пока мы не вышли во двор. Огляделась и решила для себя, где пока буду проводить большую часть своего времени. – Проходите, присаживайтесь, это любимое место Тамерлана Исмаиловича, он любит здесь завтракать, – с теплотой в голосе произнесла она, когда мы подошли к месту.

– Буду знать, – вежливо ответила я.

– Устраивайтесь, я сейчас распоряжусь, чтобы Вам накрыли на стол, – приняв прежнее выражение лица, Ида Богдановна развернулась и с важным видом ушла, а я шагнула в зону патио с деревянной поверхностью, на которой располагался стол для трапезы. Вокруг него стояли несколько кресел. Выбрала удобное для себя место и села. «Красиво, однако», – прошептала и посмотрела на открывающуюся картину огромного двора. Ландшафт, дизайн – всё очень продуманно, глаз радует.  «И как же в таком месте не позавтракать», – сказала мысленно, вспоминая слова экономки.