Рябому ничего не оставалось, кроме как согласиться. Да его, в общем-то, никто и не спрашивал. А он и сам прекрасно понимал, что история, в которой замешаны Дезертир, расстрелянный им военный патруль и погибшие люди Бубны, – не та тема, о которой стоит судачить. Говорят, что сталкеры умеют бояться только в Зоне. Но и по эту сторону Периметра есть кое-что, с чем даже сталкер связываться не захочет.

Выбравшись с опасной территории, приятели поскорее отправились к ближайшему скупщику, работавшему на Бубну: таким, как они, полагалось продавать артефакты только тем, у кого столуются. Их принял длинный жилистый мужик по прозвищу Барбос. Прежде чем их впустили в квартиру, они стали свидетелями забавного – в какой-то степени – инцидента: едва не сбив их в дверях, на лестничную площадку выскочила смутно знакомая девица в изрядно помятой одежде. Девица ругалась последними словами и на нежданных гостей зыркнула коротко и гневно.

Сталкеры показали небогатую добычу, и Барбос, достав из-под матраса мятую пачку евро, «отслюнил» им, сколько полагается. Ну разве что чуть-чуть меньше. Зато теперь у него можно было оставить оружие и снаряжение, а потом отыскать на захламленных антресолях «гражданские» шмотки.

– Шляетесь, шляетесь… – протянул Барбос, почесывая смуглую татуированную грудь. – А тут такое творится! Да еще Нинка эта… Нинка – дрянь!

Насвай хотел было поддержать разговор о Нинках, Светках и Наташках, но Гоша показал ему кулак – с этим вопросом пускай Барбос сам разбирается, не их дело.

– А что творится-то? – спросил Рябой.

– Бубна сказал: если его кто потревожит до завтра – будет умирать долго, вот что.

– Но в «Шти»-то мы зайти можем? – не унимался Гоша. – Положено.

– Конечно, положено! – кивнул Барбос. – Бизнес без выходных. А к Бубне не лезьте. У нас там… В общем, хреновые, видать, дела, мои прекрасные маркизы.

Наскоро переодевшись кто во что, потому как разбредаться по собственным норам не хотелось, зато очень хотелось потусить среди своих, трое покинули уже уснувшего Барбоса и захлопнули за собой дверь. В подъезде воняло обыкновенной кошачьей мочой, и это успокаивало. Чувствуя себя законопослушными гражданами, невзначай поднявшими нехилого для такой публики бабла, сталкеры вышли на пустынную улицу. О такси в этом районе городка можно было и не мечтать, но Насвай, оказывается, подготовился.

– Прогуляемся! – сказал он. – Воздух свежий, свиномразей здесь не водится. А если напрямую, через частный сектор, то выйдем к «Штям» за часок.

– Ладно, – согласился Гоша. – Только чтоб никто не сболтнул о том, о чем не надо!

Может быть, кому-то Насвай и особенно Рябой показались бы людьми, мало заслуживающими доверия в плане «промолчать», но Гоша знал обоих не первый год. А в Зоне год за… Трудно даже сказать, за сколько, это уж кому сколько кукушка накукует. Теперь, немного успокоившись и получив деньги, Гоша почти любил обоих.

И вышло так, что к монументальным, непробиваемым воротам бара сталкеры подошли уже чуть-чуть пошатываясь и нестройно напевая народную песенку про «Черную быль». Впустивший их Гоблин, здоровенный «вахтер» Бубны, даже слегка прихватил толстыми пальцами за плечо Рябого, но тот дружелюбно ему улыбнулся:

– Не унывай, жандарм! С ходки идем!

– Ну и что, что с ходки? Радости, поди, полные штаны?

Гоблин отпустил Рябого и брезгливо отер пальцы о штанину. У босса были неприятности: пропали несколько ребят, и, похоже, насовсем. Не допущенный до секретов Гоблин считал своим долгом переживать из солидарности. Но что взять с троих оболтусов? Бизнес есть бизнес, а выкинуть можно и попозже, когда денежки сольют.

Внутри бара всем, конечно, было глубоко наплевать на проблемы Бубны. Нормальный сталкер будет только рад, если толстый безногий кровопийца нарвется на неприятности. Вслух об этом, конечно, не говорят – но кто и когда любил рисковать головой, зная, что большая часть прибыли останется вот у такого бизнесмена? Поэтому за фигурными решетками по углам все так же извивались полуголые девицы, а присутствующие джентльмены и некоторое количество леди были всерьез подшофе и говорили громко, чтобы не сказать орали во все горло. По-другому, впрочем, и быть не могло: вокруг шеста на подиуме танцевали без остановки, и, стало быть, музыка жарила вовсю.

Друзья разбрелись. Гоша подсел к стойке. Решив хоть попробовать что-нибудь разузнать, он на всякий случай сделал серьезное лицо. А Насвай подвалил к первому попавшемуся столику, за которым увидел немало знакомых лиц. Сам себе подхохатывая, рассказал о подвиге Рябого.

– Значит, не боятся поросята его задницы? – хмыкнул Енот. – Скажи, чтоб не унывал. Пусть циклопа попробует напугать или еще кого-нибудь.

– Скажу! – обрадовался Насвай и попытался высмотреть Рябого.

Но Рябой не был расположен находиться в центре внимания. Получив у стойки полстакана традиционного для вышедших из Зоны «Черного сталкера», он забился в самый темный уголок. Здесь расположились два «пенсионера». Так зовут тех, у кого уже не хватает здоровья на частые ходки, но имеются интересы, чтобы оставаться в сталкерской среде. Интересы, само собой, финансовые и часто куда более криминальные, чем собственно охота за артефактами. Рябой поздоровался, присел и замолчал, уткнувшись носом в «Черный сталкер». Напиваться он категорически не любил: знал, к чему это приводит. Но наличие стакана в руке являлось своеобразным пропуском в тусовку. «Пенсионеры», переглянувшись, решили принять его.

– Так вот об этих людях, – продолжил тот, что был постарше и имел окладистую седую бороду. – Люди подозрительные, ты прав. А с теми, кто темнит, я бизнес не веду. Зона сама по себе местечко мутное, а если еще и тут все запутать… Нет, я с ними работать не стану.

– И я не стану, – кивнул его собеседник, лет пятидесяти, в дорогом костюме, но без галстука. – Да они понимают, вот и отправились сразу к Бубне. Бубна может себе позволить работать с любым – все равно это не он с клиентом, а клиент с Бубной работает.

– Бубна устанавливает правила, – покивал седобородый. – А кто их не соблюдает – тот не жилец.

Оба джентльмена негромко рассмеялись.

«И кто же не соблюдает правил? – мысленно спросил сам себя Рябой. – Да понятно кто! Дезертир. А жалко парня – если бы не выручил, худо могло все обернуться. И сам бы я по глупости погиб, и ребят бы подставил…»

Рябой зажмурился, а когда снова открыл глаза, увидел Флёр. Маленькая и тощая, она стояла посреди бара и недовольно осматривалась.

Все у Рябого было не как у людей, и личной жизни это касалось не в последнюю очередь. Возле Зоны трется немало женщин, есть среди них и красивые, и порядочные, а некоторые даже совмещают и то, и другое. Но Рябой влюбился во Флер, у которой как раз ни того, ни другого не было. Она обладала вполне заурядной внешностью. Это, конечно, если не считать длинного острого носа, чуть загнутого вверх на самом кончике. Вела она рискованный образ жизни и оттого была не раз бита. И, что хуже всего, имела скверный характер. Хотя нет, хуже всего – что Рябого она просто-таки презирала.

– Флер! – Позабыв обо всем, Рябой расцвел улыбкой если и не на миллион, то уж точно на всё, что было у него в карманах. – Флер, как дела?!

– Жив еще, лузер? Отвали от меня.

– А я с ходки, при деньгах! – похвастался Рябой. – Угощаю! Посидим?

– У стойки, – нехотя согласилась Флер, которая так и не высмотрела никого более подходящего. – Только держись хоть немного подальше, малахольный!

Когда они отошли, два джентльмена синхронно усмехнулись. Флер и сама по себе была персонажем местных анекдотов, а уж в паре с Рябым… Французское имя не шло ей категорически, но в отличие от сталкеров женщин принято называть так, как они сами представляются.

От стойки как раз отходил озабоченный Гоша, который на миг притянул к себе Рябого.

– Найди меня как сможешь! Есть разговор! – прокричал он ему в ухо. – Это важно, нас касается!

Но Флер уже уселась на табурет и оглянулась, так что слова Гоши покинули голову Рябого так же, как и пришли, только через другое ухо. Он выудил из кармана бумажник и гостеприимно его распахнул.

– Чего хочет моя леди?

– Твоя леди, думаю, хочет удавиться, – предположила ласковая Флер. – Хорошо, что я не она. А я хочу…

Бармен Джо уже вовсю звенел стаканами и бутылками. Предварительно, впрочем, покосившись на Рябого, которому ничего не оставалось, кроме как выудить из бумажника всю наличность и помахать ею в воздухе. И без того веселые сталкеры поздравляли Флер с помолвкой, одобряли выбор, а особо остроумные бормотали что-то о части тела Рябого, от вида которой даже свиномрази приходят в экстаз.

«Гоша, сволочь, успел наплести! – рассердился было Рябой, но одно присутствие Флер делало его абсолютным добряком. – Не унывай, жандарм! С каждым может случиться, а Флер девушка с юмором».

– Замуж за сталкера – это же скольких тебе, Флер, придется на свадьбу звать? – хмыкнул кто-то справа.

– Я замуж выйду за порядочного, а среди вас такого пока не встретила, – отрезала Флер. – Корчите из себя что-то, а сами… Алкоголики да пройдохи! «Зона, Зона, крутая жизнь!» Я, что ли, в Зоне не была? Ничего, таскала карабин, как и все.

– Только что-то перестала! – обиделся бродяга. – Сходила пару раз – и теперь типа крутая. Все вы, бабы, такие…

– Я бы попросила! – завопила Флер.

– Да девушка ты, девушка, – успокоил ее невозмутимый бармен.

– Девушка я разве что на левое ухо! После того как в Болотах один идиот мне прямо над этим ухом выпалил! – Вообще-то все знали, что Пивкабы тогда спас ей жизнь, но спорить с Флер никто не желал. Хотя в целом окружавших ее бродяг ситуация только веселила, и к стойке начал подтягиваться народ: девки на подиуме пляшут каждый день, а вот Флер орет во все горло разве что три раза в неделю.

– Дай ей сыра какого-нибудь! – попросил заботливый Рябой. – Наверное, и не завтракала.

– Я только что из постели, идиот! – Флер ненавидяще взглянула на него из-под мышиного цвета челки. – Порядочные женщины раньше двух часов дня из постели не встают, а я – раньше восьми вечера!

– Еще бы, все утро официанткой тут пахать! – вклинился кто-то из сталкеров.

– Я, вашу мамашу, тут как официантка от вас больше чаевых получаю, чем вы от Бубны! – взъярилась Флер. – Работаем на одного хозяина, так что заткнитесь!

«Тебе бы самой заткнуться! – подумал Рябой, пытаясь взять Флер под руку. – Вольные бродяги народ воспитанный, просто воспитывали их волки. И эти маугли враз могут перестать смеяться, если решат, что их обидели!»

О том, что расплачиваться за обиду придется, конечно же, не Флер, а ему, «официальному кавалеру», Рябой не думал. Он приобнял даже не заметившую этого Флер и почувствовал себя почти счастливым.

– Говорят, у Бубны проблемы? – во весь голос спросил он, чтобы переменить тему.

Повисла пауза.

– Кто говорит? – наконец спросил самый пьяный сталкер совершенно трезвым голосом.

– Ну, все говорят…

– Идиот! – рявкнула Флер. – Почему ты такой идиот, Рябой, и почему ты… Убери руки сейчас же!

Рябой испуганно отступил, поднимая обе руки – на всякий случай. Флер в общем-то могла и бутылкой по голове отоварить. Он отступил и наткнулся спиной на кого-то, кто в момент принял его в удушающий прием и спустя пять секунд аккуратно положил неподвижное тело на пол. Сталкеры у стойки дружно поднялись – своих они трогать не позволяли, даже если этот свой – Рябой! Но бармен Джо постучал ложечкой по пустой бутылке:

– Это уважаемые гости Бубны, господа. Они на нервах и не сделали нашему другу ничего плохого.

Бродяги замерли, и только Флер с визгом кинулась на обидчицу – высокую светловолосую женщину с удивительно крепкими руками. Блондинка отступила в сторону, словно тореадор, и Флер ткнулась в объемное пузо Храпа, одного из охранников Бубны. Храп ухватил буянку под мышки, поднял куда-то к самому потолку и сурово посмотрел на нее снизу вверх. Странно, но иногда взгляд снизу вверх действует еще убедительнее, чем сверху вниз. Флер перестала трепыхаться.