– Назар, чего ты хочешь от меня? – устало спросила Ишма, глядя в иллюминатор.

За казалось бы тонким и хрупким стеклом простиралась темная ледяная бездна с полосами метеоритных потоков, яркими вспышками далеких звезд, планетами: желтыми, голубыми, серыми, с кольцами и без…

Назар молчал.

– Шел бы с ними, в самом деле… А я по горло сыта и ужином, и компанией. Не ходи за мной, пожалуйста.

Ишма ушла, ни разу не обернувшись. Назар остался один. Почему-то захотелось курить. Хотя он давно бросил. Точнее, как – баловался по-мальчишески, но еще до поступления в Летное Училище зарекся. Пилотам обязательно исполинское здоровье. Слишком строгий отбор. А здесь и нельзя курить. Космос. Вон, переливается за стеклом. И почему он об этом вспомнил.

Шел бы с ними, да. Как будто им сейчас кто-то нужен.

И как будто ему кто-то нужен.

Кроме нее.

***

Им и вправду сейчас не было дела до целого мира. Если бы в каюте Кшетти завелась целая паразитическая цивилизация – нет, не заметили бы.

Как не замечали ни холодного атласа простыней, ни мягкого полумрака ночника, дающего приглушенный, но теплый и живой свет.

Тонкие, бледные пальцы с редкими золотистыми веснушками сплетаются с твердыми, настойчивыми, мужскими. Белая мраморная кожа горит от поцелуев.

Тихий смех. Звон хрустальных колокольчиков наполняет воздух. Смех сменяется нежным стоном. Безумно притягательным, влекущим, невыразимо манящим куда-то в глубину, где нет места разуму. Живую и очень теплую.

Тонкая, пульсирующая жилка на шее с запрокинутой золотой головкой. Трогательная и трепетная, как будто испуганная.

В этом освещении ее волосы похожи на темный каскад струящейся меди.

Под сильными, опытными мужскими руками тает нежное девичье тело. Мягкое, податливое, послушное. Ты только не уходи. Не останавливайся.

– Кшет…

– Рома…

– У тебя это впервые?

Пшеничные ресницы стыдливо прикрывают глаза, в то время как тело мягко и решительно подается ему навстречу. Распахивается. Раскрывается.

– Ты прекрасна.

– Правда?

Зачем тратить слова, когда можно действиями показать, как ты прекрасна. Восхитительно красивая. Невероятная.

– Ты не боишься?

– Тебя? Какой глупый… Нет.

Поцелуи. Легкие, как крылья бабочки.

– Я просыпаться боюсь.

– Ты не спишь, моя милая. Больше не спишь.

– Мой родной. Не дай только мне опять уснуть.

Сладкая, как мед. Как будто пришла из другого мира.

– Не дам.

Робкая улыбка, которая становится играющей. Смелой. Зовущей прильнуть к ней в долгом, очень долгом поцелуе.

– Никогда?

– Никогда.

Это хорошо. Это хорошо – все, что ты сейчас делаешь. Это – правильно. Так и надо.

Сплетаются руки. Тела. Судьбы.

Это не любовный поединок. Это доверие. Открытость. Распахнутость.

Нет больше двух судеб. Двух людей. Кто придумал так? Это же чудо. Это может существовать только в единстве. И сейчас… сейчас живет. Бьется. Дышит.

Что, если все, что до этого было, всего лишь сон? Страшный. Жестокий. Странный.

Зеленые или голубые глаза у любви?

У любви те глаза, из которых она смотрит.

Глава 4

Ты упала в мир –

Мир упал в тебя.

Раздвигай свой тир –

Принимай в себя!

(Агата Кристи)

Скованные одной цепью

Связанные одной целью…

(Nautilus Pompilius)

Назар перевел взгляд на орм – ничего себе, полчетвертого! Это он засиделся.

– Вижу, дарс Белый, вам не спится, как и мне. Правда, причина моей бессонницы куда более прозаична: артрит, знаете ли. Всегда суставы крутит, когда пролетаем метеоритные потоки или секторы с ярко выраженной магнитной активностью.

Назар хмуро отхлебнул из низкого стакана. Ну, вот что ему надо, а? Но все же заставил себя сделать приглашающий жест к стойке. И ведь сел, гад. Не постеснялся.

– Того же, что и у молодого человека, – кивнул стер Полонски роботу-бармену, слегка пригубил, удивленно посмотрел на Назара, но от комментариев воздержался. И на том спасибо.

Белый уже немного остыл. Даже стыдно стало, за свое раздражение на профессора. Как будто он виноват, что Ишма такая. Профессора… Психологии, между прочим. То есть, вот так, нежданно-негаданно в распоряжении Белого оказался психолог явно высокой квалификации, чьи рабочие часы стоят… Нормально стоят, наверно. На военное жалованье, пусть и майора ВССС такого себе не позволишь. У нас ведь как? Совет Альянса куда охотнее звания и награды раздает, чем галактические наты. А, учитывая, что за очередное звание надо ой как сильно … одно место, в общем, рвать, то вопрос натов, переводимых на счет, должен быть куда как понятен.

– Профессор…

– Смелее, дарс Белый. Я же психолог. Я вижу, Вас что-то гнетет. Хотели что-то спросить? Так спрашивайте. Тем более что я сам предложил. И скажу Вам просто по-дружески: мне сегодня скучно. И стыдно. Я не оправдал возложенных на меня надежд. Впрочем, обо мне мы еще успеем поговорить. Становлюсь, знаете ли, болтлив не к месту на старости лет. Итак, уважаемый дарс майор, о чем Вы хотели поговорить?

– Стер профессор, чего ей не хватает? Ну, что ей нужно?

– Ну, об адреналиновой зависимости Всадников, Вы, я так понимаю, прекрасно осведомлены.

– Так точно.

– Ну а о таком термине, как социопатия, надеюсь, слышали?

Назар поморщился. Что-то для него на сегодня этих психических терминов многовато… По человечески нельзя объяснить, что ли?

– Психологических. Но не суть. Откуда мисс, то есть дарси Кроули?

– С Зиккурата.

– О, эти темные страницы галактической истории… Это многое объясняет…

– Что, например…

– Хм…

Видимо, психологических терминов для Назара на сегодня и впрямь оказалось достаточно. Потому и не судьба ему была узнать о социопатии подробнее.

Сигнал тревоги пронзительной сиреной разнесся по коридорам лайнера «Гордость Системы Фикс», как и по сопровождающим его фрегатам, эсминцам и корветам. Очевидно, что это не учебная тревога. Кому вздумалось бы так шутить над пассажирами первого класса? Им учебные тревоги уже устраивали. Даже две. В первый же день, как покинули пределы Системы Фикс. После обеда, со всеми удобствами.

И было в этом сигнале, который прозвучал в начале пятого, что-то совершенно неуместное, неприятное, и пугающее почище попадания в метеоритный поток, когда лайнер вздрагивает в хаотичной последовательности. Лучше бы трясло…

Стер Май Полонски только успел поставить недопитый бокал на стойку, когда дарс майор уже покидал лайнерский бар – срочно нужно к капитану. Профессор только крякнул – вот это реакция – и поспешил за молодым человеком.

***

Контр-адмирал Оскар Райан был не просто не в настроении. Он был в самом настоящем бешенстве! Тщательная спланированная операция по поимке проклятого Серафима «на живца» пошла псу под хвост. А ведь все так прекрасно начиналось!

Оповестить ближайший, повторяем, самый ближайший круг о том, что Совет Альянса вместо той самой, упущенной ракеты распорядился направить к ним еще одну. Так что, как говорится, только смотри в оба да принимай.

К слову, данная ракета тоже была настоящей, то есть действительно, с новым, мощным оружием на борту. Печальный для военных погонов многочисленных пострадавших опыт говорил, что на «пустышки» Серафим не клюет. А тут надо было наверняка.

О том, что ракета под завязку набита датчиками слежения и маячками, вообще умалчивалось. Повторяем, умалчивалось! В операции по установке участвовали несколько впоследствии утилизированных роботов и пара человек командования. Очень больших человек, проверенных, которым контр-адмирал доверял, как себе. Любые манипуляции с ракетой в подпространстве немедленно отразились бы на пространственных мониторах главного штаба ВССС. И что же? Ни – че – го. Ни одного сигнала, ни одного тревожного гудка. Стоит ли говорить, что ракета в расчетную точку не вышла? Но это бы еще полбеды. Потому что очень скоро она нашлась. Плыла себе с настежь открытыми шлюзами в безвоздушном пространстве, ободранная, между прочим, как липка. Не только все оружие вынесено, но и маячки напополам с датчиками. Между прочим, ценнейшая, современная аппаратура! И ничего. Только очередная голограмма огненного ангела посреди грузового отсека. Стоит ли говорить о том, что контр-адмирал был взбешен.

– Неужели никаких зацепок? – полковник дарс Велимиро хмурился в экран пространственного монитора.

Оскар Райан даже отвечать не стал. Как будто итак непонятно.

Вздохнул.

– Я не удивлюсь, что за поимку проклятого Серафима сразу «адмирала» дадут.

– Шутишь?

Дарс Райан пожал плечами.

– В каждой шутке есть доля шутки.

– А ведь ты прав. Серафим – настоящая кость в горле Альянса.

– Заноза он в заднице, вот кто. Ладно, до связи.

– До связи.

Ксандро Велимиро задумался. Черт дери, а ведь Оскар тысячу раз прав. Недалек тот день, когда Альянс предложит за голову сученыша самую высокую награду. Не считая денежной премии, конечно. А ведь это идея!

***

Штаб-каюта флагмана «Гордость Системы Фикс» напоминала сейчас 7D кинозал на Бенелее – пространственные изображения мини-флотилии, плывущей сквозь полумрак в окружении мерцающего сияния звезд, а между ними и даже сквозь них спешно ходят хмурые люди в военной форме.

Сигнал тревоги на то и сигнал тревоги, чтобы заставать врасплох. Полковник Эшли летал по этому маршруту второй год, и каждый раз, минуя туманность, разделяющую Млечный Путь и Магелланово Облако, еле сдерживался, чтобы не скрестить пальцы. Туманность – отличное прикрытие для нападения.

И этой ночью, не успела отзвенеть тревожная сирена, как Грэг Эшли был на ногах и во всеоружии. Значит, как он и думал. Нападение со стороны туманности. Наги!

Пространственные картинки в штаб-каюте поставили его, да и всех, кто сейчас пристально вглядывался в изображения – штурманы, навигаторы, мастера боя и прочие – в замешательство. Потому что согласно транслируемым голограммам, мини-флотилии ничего не угрожало. Никаких вражеских крейсеров, никаких корветов, снарядов, ловушек. Ничего. Нападения не было и вместе с тем аварийные датчики зашкаливали. А зашкаливали они, потому что не только во флагмане, но и в сопровождающих кораблях, вплоть до матки с истребителями, отказали гравитонные двигатели, и методично, один отсек за другим, выключались все приборы. Выдержат ли системы жизнеобеспечения, или нет – вот в чем вопрос.

Приборная панель показала мощнейшее магнитное напряжение, а затем, жалобно вспыхнув напоследок, погасла.

Дарс Эшли выругался под нос. Все присутствующие были с ним солидарны.

– Простите, дарс полковник, – откуда здесь взялся штатский?! – Я правильно понимаю, нападение со стороны нагов?

На немой вопрос полковника ответил майор Белый.

– Виноват, дарс полковник, профессор со мной.

Грэг Эшли только рукой махнул, мол, не до тебя сейчас.

– Да какие к черту наги, – буркнул он уже профессору, – Видите, ни одного ихнего сраного корабля! Черт знает что такое, – добавил он уже, ни к кому не обращаясь, пытаясь выжать максимум из стремительно умирающей приборной панели. Датчики и показатели словно сошли с ума – загорались, тухли, выдавали какие-то нелепые данные… Ну да, магнитная активность. Откуда ей здесь взяться?

– Сержант, передайте по внутренней связи приказ одеть скафандры.

– Слушаюсь, дарс полковник.

***