– Хм… да. Что ж… – молодой доктор снова повернулся к смотровому столу. Пошарил глазами по стене над ним и, обнаружив привычный клапан, надавил, выдвигая встроенную панель со средствами первой необходимости. Ага, вот и нашлепки для забора крови, и экспресс-лаборатория.

Вся процедура заняла пару минут. Наверняка ветеринар знал бы, на что стоит еще обратить внимание, но тут уж не до подробностей.

– Что ж… очагов воспалений я не наблюдаю, вирусов, инфекций и паразитов тоже. Но на твоем месте все же проконсультировался бы с профильным специалистом при первой возможности. И зайди еще завтра насчет прививок и антипаразитарной профилактики. Я подберу препараты и дозировки.

– Папа сейчас подойдет, – сообщил голос Карен за его спиной, и Андрей обернулся, как ужаленный.

– Откуда ты взялась?

– Сходила позвать капитана, я же сказала, – девушка пожала плечами с самым невинным видом. – А Констанцию ты будешь осматривать?

– Констанцию? И где она? – вопрос о том, кто она, волновавший врача куда больше, повис в воздухе.

– Она стесняется, – пояснил Шон.

А секунду спустя доктор увидел, собственно, Констанцию, выбравшуюся из-за шиворота мальчика.

Констанция оказалась пауком размером чуть крупнее земного птицееда. Впрочем, нет, само тельце, желтое в черную крапинку, было даже, пожалуй, поменьше. Зато тонкие, как проволочки, гладкие суставчатые ноги были куда длиннее. Глядя на это создание, невольно хотелось передернуться.

С минуту новый судовой врач “Пандоры” разглядывал паучиху, замершую на плече ребенка.

– Я несколько сомневаюсь, что могу корректно провести какое-то подобие осмотра ввиду отсутствия представлений о норме, – осторожно подбирая слова, произнес он наконец. – Вообще-то я даже не очень понимаю, к какому виду относится и с какой планеты происходит… Констанция.

– Фолькус фаланговидный, – важно сообщил Шон. – С Земли. Из семейства пауков-сенокосцев.

– Сенокосцев? Подожди… косиножек? – представления о видах земных пауков у Андрея были довольно туманные, но мелких длинноногих паучков, встречающихся повсюду и ловящих комаров, видеть, конечно, доводилось.

– Нет, – Шон уверенно мотнул головой. – Косиножки – это сенокосцы, они вообще не пауки. А пауки-сенокосцы – это долгоножки! Другой вид. Констанция – долгоножка!

– Не уверен, что понял, о чем ты говоришь, – с серьезным видом вздохнул молодой человек. – И что вообще хотел бы обладать этой информацией.

– Они все равно такие же серенькие, мелкие и ногастые, без лупы их никто не отличит, да и с лупой только Шон на это способен, – поддержала его Карен. – Констанция просто немножко выросла… ну, знаешь, в космосе бывают перегрузки, разные облучения… в общем, она чуточку мутировала. Самую малость.

– Однако за время пути собачка могла подрасти… – пробормотал врач. – Хотя бы она не ядовитая…

– Ну-у-у…

Спросить о чем-то еще он не успел, потому что в этот момент в каюту вошел капитан.

– Ну, что тут у вас? – бодрым голосом поинтересовался он. Однако тут же, не дожидаясь ответа, подошел к крокодилице, наклонился, без видимых усилий поднял ее и водрузил на смотровой стол.

Андрей моргнул, а потом потрясенно перевел взгляд на монитор, где замигала цифра первого зафиксированного показателя – веса. Девяносто восемь килограммов.

Снова посмотрел на крокодила. Крокодил доброжелательно посмотрел на него.

*

– Младенец! – вслух объявила Карен, входя в каюту. – Это наш новый доктор, и он желает тебя осмотреть.

“Скажи ему, чтобы проваливал!” – бухнуло в голове, и девушка едва заметно вздрогнула.

Привыкнуть к мысленному голосу малыша Тоби было невозможно. Ну как соотнести очаровательного младенца с ямочками на щеках, который лежит в подгузнике и сучит ножками, – и густой сочный бас, обладатель которого вдобавок регулярно отпускает сальные шуточки кузинам?

“Он не будет проваливать! – похоронным тоном мысленно ответила пилот. – Этот тип только что взвесил и прогнал через сканер Молли. И объявил, что воспалительных очагов не наблюдает, но для более полной картины ему необходимо собрать информацию о ее виде… каково, а?”

– Сколько ему, ты сказала? – Андрей уверенно обогнул Карен и теперь, нахмурившись, разглядывал малыша.

Ну вот, начинается…

– Скоро будет полтора года, – обреченно сообщила второй пилот.

– Он выглядит значительно младше.

“Ты смотри, заметил! – снова громыхнул язвительный мысленный бас. – Какой наблюдательный малый!”

Слышать малыша Тоби могли только родственники – все, кроме его отца Роба, единственного человека в семье, не обладающего никакими особенными способностями. По словам самого Тоби, у большинства людей в мозгу стоит некий психологический блок, мешающий телепатическому восприятию.

Правда, это ничуть не мешало ему самому читать чьи угодно мысли.

“Кстати, детка, он считает, что у тебя отличная задница, но ты слишком много болтаешь! Я уже говорил, что он наблюдательный парнишка?”

Карен поморщилась. Иногда лучше просто не знать, о чем думают окружающие. Увы, малыш Тоби не оставлял никому шансов.

Андрей тем временем производил какие-то странные манипуляции: вытягивал ребенку ручки и ножки, постукивал по ним в разных местах, что-то крутил – и при этом все больше хмурился. Наконец доктор быстро прикоснулся к губам младенца пальцем и тут же убрал его. Тоби, округлив рот, вытянул губы в трубочку. Андрей заинтересованно приподнял брови и легонько стукнул пальцем по губам малыша снова. Тот опять вытянул губы.

– Хоботковый рефлекс должен был исчезнуть еще до четвертого месяца, – озабоченно сообщил Андрей и снова показал тот же “фокус”. – Вот, видишь? Круговая мышца рта непроизвольно сокращается и…

“Убери идиота! – взвыл в голове Карен бас малыша Тоби. – Я не могу это контролировать!!”

– Или вот, взгляни! – молодой человек нажал на ладонь ребенка, и малыш распахнул рот. А как только тот его закрыл, нажал на “кнопку” еще раз. – В норме ладонно-ротовой рефлекс исчезает примерно на третьем-четвертом месяце…

“Заткни его!! Себе пусть потычет!”

“Потерпишь!” – мысленно огрызнулась Карен, пытаясь одновременно прислушаться к тому, что говорит доктор, продолжающий вертеть и крутить Тоби, хлопать руками по обе стороны от его головы и бормотать что-то о разнообразных рефлексах. Большинство его предшественников не слишком рвались так уж пристально следить за здоровьем экипажа и пассажиров, и предоставляли Лиспет самостоятельно присматривать за младенцем. Не жалуется – значит, все в порядке.

И всех это, в общем-то, устраивало.

Тоби сам, изучив с помощью старших родственников тонны литературы, пришел к выводу, что физически развивается совершенно нормально – только в несколько раз медленнее, чем все остальные дети. Он даже какие-то закономерности вывел и составил табличку с прогнозом роста. Если ей верить, Тробблинсам предстояло еще немало непростых лет.

Надо сказать, самого Тоби это бесило несказанно. А кому понравится невозможность не то что встать или взять что-то в руки, но хотя бы сконцентрировать на чем-то взгляд? И это не говоря уже о такой бесценной власти над собственными сфинктерами!

“Я слыхал, что был один такой вот любопытный умник, – ядовито сообщил мысленно младенец, – так его, говорят, в бутылочку посадили! Ты ему скажи, поберегся бы…”

– …Значительно отстает от возрастной нормы. Соответствует примерно…

Карен подавила неуместный смешок и очень серьезно закивала.

“Надеюсь, надолго он не задержится”, – мрачно подытожил Тоби, послушно сжимая в кулачке палец доктора. С хватательным рефлексом не спорят.

*

За ужином у Андрея возникло отчетливое ощущение, что он явился на пиршество упырей, которые вот-вот покончат с основным блюдом и перейдут к закускам – например, свежей докторской колбасе. До того свежей, что доктор еще шевелится. Или докторов тут едят на десерт?..

Уж больно жадное любопытство читалось в бросаемых на него взглядах почти всех членов семейства Тробблинсов, собравшихся вокруг. И негромкий гул разговоров тотчас стихал, стоило остановить на ком-нибудь взгляд. Как будто все в разных концах стола обсуждали именно нового судового врача.

А ужин между тем оказался на удивление вкусным – нечто среднее между домашней кухней и ресторанным шиком. Румяные пирожки соседствовали на столе с какими-то изысканными закусками. А кок – круглощекий толстяк в слегка заляпанном жилете – раскрасневшись от удовольствия, принимал всеобщие комплименты.

Космолетчики в рейсах нередко перебивались стандарт-пайками глубокой заморозки или сублимированными продуктами и консервами. Но, похоже, на борту “Пандоры” плохое питание не грозило никому. Только ожирение.

А вот, кстати…

– Кстати, – начал Андрей, – я обратил внимание, что медицинские карты членов экипажа и пассажиров велись крайне небрежно и отрывочно. В некоторых из них не указан даже возраст, – тут его взгляд остановился на Кло, и та гневно вскинулась, – или вес. Мне понадобятся полные данные. И да, я бы предложил вместе поработать над меню, все-таки вес – значимый фактор здоровья экипажа…

В целом, в какой-то момент он даже осознал, что слегка пережимает, и надо бы потактичнее. Проблема в том, что во всем, что касалось его профессиональной компетенции, Андрей всегда был серьезен до занудства, а к пациентам предельно требователен, не прощая им пренебрежения здоровьем. А все члены экипажа и пассажиры “Пандоры” официально станут его пациентами, как только будет подписан договор найма. Пока капитан почему-то все тянул с документами.

На последних словах врача разом скисли Лиспет и кок. Брови толстяка, которого Карен называла дядюшкой Генри, съехались к переносице, поднявшись печальным домиком, а глаза сделались совершенно несчастными. Особенно когда Лиспет отдернула руку от пироженки, к которой было потянулась.

А еще, похоже, кок относился к тому типу людей, которые любое огорчение предпочитают заедать. В его руке в этот момент была чашка с почти допитым чаем. Ее-то толстяк и поднес к губам, не глядя надкусил край и с хрустом заработал челюстями.

– Вес… – пробормотал он. – Вес не надо…

– Милый, ты снова ешь посуду, – с упреком произнесла Элис.

Генри недоуменно уставился на чашку в своей руке, потом поднял виноватый взгляд.

– Прошу прощения. Немного увлекся.

– Ничего страшного, – вздохнула старпом. – Мне этот набор все равно не нравился. Просто постарайся так не делать.

– А мне нравился вообще-то! – тут же влезла Лиспет. – Между прочим, это я его выбирала!

– С вами посуды не напасешься, – буркнул патриарх семейства – лысый, с чуть оттопыренными ушами старик, которого почти все на корабле называли дедулей. – Опять траты. Не нравится ей! А бюджет у нас не резиновый, чтоб ты знала.

Генри, переждав перепалку, немного посопел и наконец, явно испытывая неловкость и не поднимая глаз, уточнил:

– Я могу доесть эту чашку?

– Конечно, милый, – мягко улыбнулась Элис.

Как прокомментировать происходящее, Андрей так и не смог придумать. Может, чашка из какого-то… пищевого пластика? Особо пищевого! И очень съедобного. В любом случае, не хотелось бы знать, что там тогда так хрустит и лязгает.

– Да, у нас тут немного дурдом, – слегка извиняющимся тоном, будто прочитав его сумбурные мысли, констатировала Карен. – Но ты не переживай, дядюшке от чашки точно ничего не будет, он не такое переваривал.

– Во всяком случае, в летающем дурдоме точно нужен доктор, – вздохнул теперь уже врач в какой-то прострации. – Не совсем уверен, что именно моего профиля, но несомненно нужен.

– Ты привыкнешь! – оптимистично пообещала девушка. – Ну… или не привыкнешь. Это тоже очень вероятно, да. До сих пор еще никому не удавалось.

Глава третья. Семейный совет

Запись в бортовом журнале космического судна “Пандора”

Полтора года назад

“Вообще-то, думаю, чужим с нами непросто. Мы и сами-то друг с другом не всегда легко уживаемся.