КОНТРОЛЬ ОТ ГОСУДАРСТВА В школе у меня были разные учителя. Кто-то наказывал за ошибки, а кто-то учил, как их не совершать. И те и другие старались удержать мой образовательный уровень теми методами, в которые они верили. В масштабе города тоже есть граждане, которые «не поняли материал». Если не обращать на них внимания, то будут расти беспорядки (разумеется, ведь жизнь не стоит на месте. Человек развивается в любом случае. Вопрос – в каком направлении). Социологи окрестили процесс разрастания беспорядков теорией разбитых окон, основной вывод которой – во что бы то ни стало остановить двоечников. Можно это делать обесцениванием их труда или насилием^[21]. Хороший пример я встретила в одной книге: директор метрополитена в Нью-Йорке Дэвид Ганн поступал следующим образом: если вагон успевали изрисовать на маршруте и это обнаруживали на конечной станции, он не выходил на линию, пока его не отмоют^[22]. В итоге разукрашивать стало бессмысленно. Методику метрополитена переняли полицейские. Стали больше ловить безбилетников. Потому что человек, совершающий мелкое преступление, – готов к более крупному^[23].

Теория разбитых окон, сформулированная Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом в 1982 году, гласит: «Если в здании разбито одно стекло и никто его не заменяет, то вскоре ни одного целого окна в этом доме не останется»^[24]. Из этого можно сделать вывод, на котором базируется нью-йоркская зачистка, что важно глубокое полицейское вмешательство ради сохранения порядка. Тут есть один нюанс: в 2015 году проводили исследования на основании тридцати экспериментов^[25]: действительно ли постоянное вмешательство полицейских помогает сократить количество преступлений? НЕТ. От этого нарушений меньше не становится. Положительного эффекта удавалось достичь лишь с вмешательством сообщества, направленным на изменение условий социального и физического дискомфорта в определенных местах. И наоборот, агрессивные стратегии поддержания порядка, нацеленные на индивидуальное неупорядоченное поведение, не приводят к значительному снижению гражданского неповиновения – что, кстати, хорошо сегодня проиллюстрировано сразу в нескольких странах.

КОНТРОЛЬ ОТ ЛЮДЕЙ Да, да! Ты же тоже участвуешь в формуле. Там, где люди, помнишь? Основная ответственность городских жителей – знать свои потребности и права и не соглашаться на предложение низкого качества, даже если оно завернуто в блестящий фантик. Когда я спорю с заказчиком, почему нельзя делать крохотную кухню, наша полемика всегда оканчивается его фразой: все так делают – и люди покупают! Покупают, да… И пол усыпан осколками моих аргументов.

Людям необходимо понимать, на что способен рынок – в соответствии с уровнем человеческих достижений и растущих потребностей общества. Предположим, в 1986 году нас порадовала бы любая квартира. Сегодня мы о землянках уже не помним, так что «любую» квартиру с рынка надо убрать вообще. Будь у нас понятная система сертифицирования жилья, как наклейка с классами энергоэффективности на холодильнике (ААА, ВВВ, ССС), мы могли бы подобрать подходящую стратегию. Так и с квартирами (вместо нынешних обозначений – эконом, комфорт, комфорт+, бизнес, премиум и прочих абстрактных слов, которые нам ничего не объясняют и не гарантируют), проще, если классификация будет идти по четкой оценочной иерархии. Так, по квартире класса, ну, скажем, «1», можно понять, что там есть парковка, детская площадка и коммунальные платежи не выше 10 % от стоимости аренды. Риелторы на такие фантазии скажут, что факторов слишком много и просто невозможно все их учесть. Есть такая вероятность. А может, дело в том, что чем больше неясности, тем больше возможностей для наживы.

Я уверена, что очень важно понимать свои предпочтения и цели. Только так можно спросом скорректировать рынок и повысить качество предложения.

Глава 4
Ребенок в городе

Общага

Однажды я наткнулась на интервью улыбчивой старушки, живущей в одном из покосившихся деревянных особняков. На вопрос, что она думает по поводу сноса ее дома и возведения на его месте безликой высотки, пожилая дама с энтузиазмом ответила, что это ее нисколько не удручает, потому что она устала от отсутствия комфорта. Я спрашиваю себя: что важнее? Удобства или привычный двор? Сухие стены или в трещинах, но «свои»? Пожалуй, у каждого на этот счет будет свое мнение, сформированное уже имеющимся опытом. Только испытав на своей шкуре и покосившийся дом, и высотку, можно утверждать, какое жилье лучше. Мне повезло жить в разных условиях, что очень помогает в профессии. А если твоя жизнь прошла в одной коробке, то прости, но все твои суждения будут голословны. Хотя, может, оно и к лучшему – не иметь опыта?

В этой главе я покажу на своем примере, что бывает так, когда человека все в его окружении устраивает: потребности невелики, а запас терпения неисчерпаем. Дело в том, что этот человек – ребенок, и благодаря отсутствию опыта мир кажется ему прекрасным таким, какой он есть.

Моя жизнь началась в общежитии политехнического университета. Родителям было по 20 лет, они приехали в город за знаниями и работой. Государство выдало им просторную комнату с большим окном недалеко от места учебы. Под окном была раскаленная батарея, потолок забрызган вином: сорвавшаяся перчатка с трехлитровой банки, так называемый «привет Горбачеву», надолго определила цветовое решение помещения. Комната располагалась на пятом этаже, посреди общего коридора. Душевой блок был один для всех – в подвале здания.

Ближайшие родственники остались в деревне, так что меня приходилось брать с собой на пары, где я сбегала, съедала цветы со стола профессора и проявляла прочие признаки отсутствия самосознания. Мама вспоминает, что все мы были очень счастливы. Колбасу и масло хранили в сетке за окном. Готовили в комнате, потому что в общей кухне еду постоянно воровали. Картошку могли съесть сырой, если поставить ее жариться и выйти на пять минут.

Родители окончили институт, и мы были вынуждены съехать.

Коммуналка

Для рабочих государством тоже была предусмотрена поддержка – комната двенадцати квадратов на окраине города, недалеко от завода. Мама, счастливая, придумывала, как она обустроит семейные хоромы, шила занавески, от бабушек везли ковры и подушки с гусиными перьями, и у меня даже появилась своя «комната» – пространство между шифоньером и стеной. Мы этим очень гордились и всем гостям показывали мои владения. Кухня была общая. Пойти туда ночью отваживался не каждый. Знаешь почему? Вот ты неженка! Запомни, если вдруг окажешься в коммуналке девяностых годов: идя на кухню в темноте – сначала громко топай и только потом включай свет! Это необходимо для того, чтобы тараканы услышали твое приближение и ретировались всей своей несчетной колонией.

Двор после каждого дождя затапливало, но я придумала целую систему определения глубины луж. Ни один опыт не достается даром: я периодически была или в крови, или в грязи. На детской площадке были совершенно чудные деревянные домики – невысокие срубы из почерневших бревен. Кто-то устроил в них туалет, и они очень дурно пахли. Тем не менее любовь к деревянной архитектуре во мне теплится до сих пор. Так вокруг меня начал формироваться осознанный социум.

Панелька

Следующий переезд был уже шагом в будущее. Отец на трех работах – накопили на однокомнатную квартиру в девятиэтажке. Своя ванная и туалет, своя кухня. Вскоре у нас появился видеомагнитофон и собака. Видеомагнитофон купили задорого. Собаку на улице подобрали. На окнах красовались толстые ржавые решетки: так надо, когда ты живешь на первом этаже. Вид из окна – гаражи. Выходишь из подъезда – погреба, а немного в отдалении – опять гаражи. Теперь я знаю: эти огромные пространства между домами называются противопожарными разрывами. Компенсации тесноты квартиры погребами и прочими незаконными постройками оказалось недостаточно, и спустя время территория моего влияния начала расти: я присоединяла соседние дворы к своим владениям, знала каждый камень и каждый куст. Мы опять были счастливы, по крайней мере мне так казалось. У меня было все. А родителям чего-то не хватало.

Чем меньше у человека опыта, тем проще наслаждаться окружающим миром

Дача

Хорошее место «Укладочным» не назовут. Мы запрыгивали в голубой «Москвич» и ехали на пустой участок, чтобы месяц за месяцем зачем-то возводить там еще один дом. Можешь убеждать меня, что дача – это место единения с природой, там клубника и огурцы… но нет! Я навсегда усвоила: дача – это такое забытое Богом место, где бешеная полынь, а комары размером с собаку хотят съесть тебя без соли. Даже когда двухэтажное здание было достроено, оно оставалось пустым. Там стоял старый диван и кровать с металлической сеткой. Все остальное долго не задерживалось: как только мы уезжали в город, его тут же обворовывали.

Несмотря ни на что, родители были готовы работать вдвое больше, а это был труд Сизифа: всякий раз участок выглядел так, как будто там не ступала нога человека. Может, они устали от города, а может, просто потому, что все так делали. Для себя я там впервые поняла, что я существо городское. На даче закончилось мое детство. Появились вещи и события, с которыми я не готова была мириться.

Дом

Я так радовалась новости о продаже дачи, не понимая, что это вовсе и не продажа, а обмен на дом в пригороде. Он недавно горел, но посчитали, что сделка была хорошей. Меня утешали рассказами о «природе» и своей мастерской для рисования, взамен надо было лишиться городской социальной инфраструктуры, которую я так тщательно выстраивала несколько лет. Теперь я стала максимально зависима от родителей: поездка в школу, на дополнительные занятия, редкие встречи с друзьями – все проходило в рамках расписания.

Я лишилась своих городских владений, но приобрела новые: пустые поля, уходящие в горизонт, высокий обрыв над Обью, плантацию сбора березового сока. Да… природа меня все-таки взяла. Сама того не заметив, я стала испытывать невероятную радость от прозрачного воздуха, от вишневого сада и целой комнаты, выделенной только для того, чтобы я рисовала и клеила макеты. Я перестала скучать по городу: друзей из мыслей вытеснили новые знакомства и интернет.

www.rekorobka.com

Здесь я собрала больше чек-листов для скачивания, а также много другой полезной информации про дом.

Глава 5
Взрослый в городе

Опять общага

Опыт накапливается, личность формируется. Период моей жизни, проведенной под родительской опекой, закончился. Они заботились о том, чтобы я могла развиваться, и я не замечала ни тараканов в коммуналке, ни наркоманов в гаражах вокруг нашей панельки, ни обгорелых ступеней в нашем просторном доме. Мое осознание окружающего пространства проснулось, когда я осталась со своим жилищем наедине: меня, изнеженную природой и простором, выбросило обратно в город.

Сначала был Питер – и месяц этюдной практики, потом Москва и летняя архитектурная школа. Лондонская общага стала четвертой на моем жизненном пути. Я сбегала в парки почти каждый день, стараясь насладиться палитрой природных красок, чтобы пережить очередную ночь в окружении белых стен. В Питере я столкнулась с тем, что у меня, оказывается, есть требования к минимальному жилому пространству: в комнате было по восемь кроватей; в Лондоне – к минимальному количеству света: там я год жила без окон. Спустя какое-то время я распробовала городскую инфраструктуру. И пусть условия проживания не были идеальными, и в том и в другом случае мне достался в распоряжение целый город: общежития располагают обычно близко к центру и в пешей доступности от метро. Музеи, храмы, парки – все как на ладони. Самое прекрасное и самое мучительное в этом то, что я была одна: в частном доме я утратила тягу к выстраиванию новых знакомств, тем более что каждый новый переезд обнажал нестабильность дружеских связей.