Муженек подходит к кофемашине, где уже стоит чашка с готовым кофе и отпивает. Выглядит Багиров изрядно помятым. Красные глаза, как у вампира, отросшая щетина, всклокоченные волосы. Одет во вчерашние брюки и рубашку, верхние пуговицы которой расстегнуты. Очевидно, он не выспался. И нет, я не чувствую угрызения совести. У нас несколько гостевых комнат. Проблема в том, что в них нет мебели. Поэтому Марат часто засыпает у себя в кабинете или в зале на диване. Ради всего святого, у человека денег жопой жуй! А мебель заказать не может. Я, как вы понимаете, не хотела этим заниматься, поскольку все, что я не делаю Марату не подходит.

– Ты собираешься меня выпустить?

Это главный вопрос, который меня интересует. Двадцать первый век на дворе! Люди летают в космос! А я, черт побери, не могу выйти из собственного дома! Это даже незаконно.

– Нет, если ты все еще собираешься разводиться со мной, – невозмутимо отбривает Марат.

Да он шутит, что ли?

Судя по решительному выражению лица, абсолютно серьезен. Ладно, попробуем другим путем…

– Я хочу съездить к родителям.

Багиров окидывает меня скептическим взглядом. Конечно, он не полный идиот и все понимает. Именно поэтому с кривой ухмылкой изрекает:

– Едь. У тебя есть водитель. Вадим тебя отвезет. Туда и обратно.

Под конвоем, значит?

– Ладно, – скрипнув зубами, произношу.

Допив кофе, Марат ставит чашку на стол, потягивается, хрустит шеей и я почему-то залипаю.

Проклятье! И почему в нем так много секса? Клянусь, если бы не бизнес (кстати, я так до конца и не знаю какими делишками промышляет Багиров), он бы мог сколотить состояние на женщинах за пятьдесят. За минуту удовольствия они бы платили шальные деньги. Ладно, что я тоже наговариваю… Не минута там.

Заметив мой интерес, Багиров аж расцветает. Клянусь, он даже в плечах разрастается, а грудь надувает колесом. Павлин!

– Любуешься? – лукаво подмигивает. – Все твое на законных основаниях, жена.

– То, что доступно всем – не интересно, – холодно припечатываю.

Лицо Марата каменеет. В глазах вспыхивает ярость. Бьюсь об заклад, в своих мыслях он уже давно вдовец.

С какой-то дьявольской улыбкой он принимается медленно расстегивать рубашку. Небрежно стряхивает ее с плеч и, подойдя настолько близко ко мне, что до меня долетает мускусный запах, впихивает в руки со словами:

– Постирай, жена.

Вот скотина!

Багиров уходит на второй этаж. Я прикрываю глаза, пытаясь справиться со своими внезапными чувствами. Не понимаю… Он что, пытается меня очаровать?

Я всегда знала, что Багиров умеет привлечь внимание противоположного пола. Видела как на него глазели женщины, точно он эскимо на палочке. Но сама я его побаивалась. Из-за этого страха вкупе с его холодным ко мне отношением я не испытывала к нему теплых чувств. Ни намека влюбленности за год. Я просто хотела мирно сосуществовать вместе и чувствовать себя человеком, а не предметом мебели.

Нет уж, Багиров, этот приемчик не сработает! Думает, у меня одна извилина и я не понимаю чего он добивается? Хочет усмирить жену известным ему способом. Проблема в том, что нет ничего хуже, чем быть влюбленной в мужчину для которого ты всего лишь средство достижения цели. Который никогда не ответит тебе взаимностью. Знать, что сколько бы он не ложился с тобой в постель, ему тебя никогда не будет достаточно.

Нет. Только развод.

Глава 8

Кира

Когда Багиров уходит, я собираюсь к родителям. Собираю сумку с пижамой, сменными вещами и косметичку. Вы все правильно поняли, возвращаться я не планирую.

Багиров подавляет своей мощной энергетикой. Я для него как кролик для удава. Легкая добыча. Он всегда находит, что ответить. Всегда уверен в своей правоте. Человек с твердой позицией и убеждениями. Вообще-то это качество меня в нем восхитило, когда мы только познакомились.

Когда отец привел Багирова и представил как инвестора, я не могла оторвать глаз от статного и по-мужски красивого мужчины. Ему не составило труда произвести впечатление на наивную молодую девушку. Они с отцом обсуждали будущее сотрудничество, и мимо меня не проскользнули те задумчивые взгляды, которые Багиров на меня кидал. Правда, в первую нашу встречу я не подозревала, что у его интереса есть объяснение.

Помнится, я потом думала о нем всю ночь. Запретный плод сладок. Марат был тем, кого я никогда не могла с собой представить. Он обладал слишком большой властью. Столь же притягателен сколь и опасен. Вероятно, поэтому Багиров легко и быстро стерся из памяти. Ровно до того момента, пока он не пришел с возмутительным предложением, отказаться от которого не представлялось возможным.

Вадим молча следует моему приказу отвезти меня к родителям, хоть и с недовольством косится на большую сумку у меня на плече.

Уже доложил хозяину? Посмотрим, что ты на это скажешь, Багиров!

Родители живут в центре города в роскошной квартире, которая досталась нам в наследство от прадеда генерала-майора воздушных сил. Мой отец инженер, который всю жизнь посвятил разработке технологий. И все у нас было хорошо до тех пор, пока отец не ударился в разработку нейросети. Финансирование от государства прекратилось, отец заложил квартиру, влез в долги… Собственно, так мы и оказались практически на улице с голой задницей. И если бы проблема была только в этом…

Когда Вадим паркуется у дома, он словно невзначай интересуется:

– До которого часу вы планируете остаться? Я хотел съездить поменять масло и заправиться.

– Можешь меня не ждать, – холодно отрезаю, после чего дергаю ручку и вылажу из проклятого Роллс-Ройса, который уже привлек внимание зевак.

Опять же, это Багиров любит весь этот пафос. При чем исключительно на мне. Он наряжается меня как новогоднюю елку и задаривает украшениями, подчеркивающие высокий статус. Сам он одевается в дорогие, но малоизвестные бренды, предпочитает водить лично и не Кадиллак, а Рендж Ровер. Не носит украшения, за исключением часов. Вон, даже кольцо обручальное с пальца и то снял.

Миновав строгую консьержку, поднимаюсь на лифте на нужный этаж. Несмотря на то, что у меня есть ключи от квартиры, я нажимаю на звонок. Не то чтобы я нежеланный гость, в конце концов это мои родители, но не с порога же заявлять, что я развожусь и возвращаюсь в отчий дом.

По ту сторону слышится топот ног, а затем мелодичные голос матери:

– Кто там?

– Мам, это я!

– Кира?

Она два раза поворачивает замок и открывает дверь. С явным удивлением взирает на меня.

– Я к вам… погостить.

– Милая, проходи! А ты чего не предупредила? Я бы тебе твои любимые пирожки с вишней испекла.

– Да как-то неожиданно получилось вырваться, – не вдаваясь в подробности, отвечаю.

Мама помогает мне раздеться, продолжая лепетать о том, что ей нечем накормить любимое дитя. Ее волосы за этот год еще больше поседели. Конечно, она закрашивает седину, но она все равно пробивается. Голубые глаза все-такие же лучистые и простодушные, а улыбка мягкая и добрая.

– Как там Маратик? Отец говорил, что у них новый проект какой-то намечается, но я в эти дела не лезу. Ты же знаешь.

– Работает, как обычно.

– Одно слово – мужчина. Ну и хорошо, что работает, а не лодырь. Мужчина добытчиком должен быть, Кирочка, а женщина домом заниматься, детками…

Собственно говоря, в этом все моя мама – Алла Борисовна. Она из тех женщин, которые никогда не соперничают с мужчинами. Всю жизнь она поддерживала отца во всех его начинаниях и умело направляла, при этом пожертвовав своей карьерой примы-балерины. Как вы понимаете, она пыталась весь свой нерастраченный потенциал реализовать во мне, но когда пришло время… Мне пришлось пойти по ее стопам в самом прямом смысле. Стать женой и хранить очаг, чтобы это ни значило.

Какой к чертям собачьим очаг, спрашивается? За год мы ни разу не растопили камин с Багировым. Понятное дело, что выражение фигуральное. Однако у нас с Маратом не получается никакой семьи. Так, сожители максимум.

– Кстати, как у вас с детками?

Мама глядит на меня с неприкрытой надеждой, и когда я честно отвечаю, что пока не получается, она заметно расстраивается.

– Где отец? – спешу перевести тему.

– Он на работе. Сколько не говорю ему, что пора уже на пенсию, как об стенку горох! Может, ты попробуешь, Кирочка?

– Мам, если он тебя не слушает, то меня и подавно.

– Упертый дурак, что с него взять! – фыркает. – Ты иди располагайся, а я пока нам чай поставлю.

Мама уходит на кухню, а я иду в свою старую комнату, в которой провела все детство, юношество и немного взрослой жизни. Идеальная чистота на столе, кровать заправлена розовым пледом, а на полках статуэтки балерины. Признаться, я дико скучаю по балету. Сердце сжимается от тоски. Моя жизнь могла повернуться иначе, не выскочи я замуж.

Это я могла бы сейчас танцевать на сцене оперного, а не Ольга Ермакова – моя главная конкурентка. Ездить по гастролям, а не думать о том, что приготовить на ужин.

Бросив сумку на кровать, выхожу из комнаты. Не хватало еще в истерику впасть! Было и было.

На столе уже остывает чай, а от свежих заварных пирожных слюнки текут. Мама продолжает расспрашивать о каких-то бытовых мелочах, на которые я отстраненно отвечаю. Все думаю о том, как ей сообщить о своем решении.

– А Маратик сегодня приедет за тобой или ты с водителем? – размешивая сахар в чашке, спрашивает.

– Он не приедет, мам, – холодно чеканю. – Я хочу развод.

Она каменеет. Выглядит как громом пораженной, судорожно сглатывает и шепчет:

– Ты же шутишь?

– Нет. Не шучу. Я хочу развод.

– Н-но как же так… Маратик ведь хороший. Семьянин, работящий, опять же. Ты ни в чем не нуждаешься, Кира.

– Мы чужие. Я не люблю его, он не любит меня. Это не брак, а не понятно что! – яростно выпаливаю.

– Кирочка, ну у мужчин всегда так, – мягко возражает она. – Дай ему время. Это у вас пока притирка, а потом детки появятся и любовь придет.

Серьезно? Она сама-то в это верит? Верит, что эта глыба льда может любить? Бесчувственный, беспринципный свин!

– Я не могу так больше, – устало уронив голову на руки, бормочу. – Я хочу нормальной жизни.

С тяжелым вздохом мама накрывает мою руку своей и в утешающем жесте сжимает. Ласково проводит рукой по голове как в детстве, когда я приходила к ней после очередного вывиха стопы.

– А как же контракт?

Я понимаю ее опасения. Они не беспочвенны. У нас нет таких денег, чтобы выплатить сумму неустойки. И, разумеется, я не втяну родителей в то дерьмо, из которого с таким трудом их вытаскивала. Я собираюсь придерживаться прежнего плана. Довести Марата до ручки. Чтобы он сам подал на развод. Не то чтобы я собираюсь об этом рассказать маме. Нет, она точно не одобрит такой метод.

– Адвокат ищет лазейки, – уклончиво отвечаю.

– Милая, ну зачем сразу с плеча рубить? Подумай еще хорошенько. К тому же… – между ее бровями образовывается задумчивая складка: – подумай об отце. У него слабое сердце. Только очухался после инфаркта. Для него это будет большим ударом.

Я думала о нем тогда. И где я сейчас?

Вот, что мне хочется крикнуть. Я, черт побери, заложница собственной жизни! Моя жизнь, пусть и золотая, но клетка.

Молчу, точно в рот воды набрала.

Мама издает такой тяжелый вздох, точно это ее жизнь рушится, а не моя.

– Я сегодня здесь останусь, можно?

Разбиваю эту гнетущую тишину.

– Конечно. Милая, тебя никто не гонит! Это твой дом. Оставайся.

Ага, «мой». Оставайся, но надолго не задерживайся. Возвращайся к мужу.

Мама, разумеется, не скажет этого прямым текстом, но она не признает развозы. Для нее брак это раз и навсегда. В этом они с Багировым похожи.

– Пойду отдохну.

– Иди, моя хорошая. Утро вечера мудренее.

Не в этом случае. Утро скорее всего принесет еще больше проблем, но я позволяю и дальше ей пребывать в иллюзии. Она никогда меня не поймет. Никогда.