Его огонь горит для меня. Том 1 (страница 8)
– Предполагается, что Совет уравновешивает деспотичного или слишком инфантильного монарха. Проблема в том, что Эринар ненавидит Совет, императорский трон и всё, что с ним связано. Включая будущую императрицу.
– Разве не разумнее было бы наладить контакт?
– Разумнее. А разве не разумнее было бы вам сегодня не плевать ему в лицо и не метать в него кинжал, а просто договориться? Он огненный маг, вспыльчив по натуре. Хотя, судя по вашей реакции на его пламя, вы тоже огневичка. Если вы двое начнёте воевать, дворец не устоит.
– Это не я вспыльчивая, это он святого из себя выведет и мёртвого доконает.
Мой собеседник засмеялся.
– Это точно. Но вы стоите друг друга, в этом я уверен. Вообще, девиц, готовых прыгать к Эринару в постель по первому зову – целая очередь. А чтобы и плюнуть, и малиной намазать, и кинжальчиком пощекотать – такого ещё не было.
– Он намекнул, что девушка может умереть от его огня.
– Пугал вас. Никто у нас ещё не умирал, он же сдерживается. Ожоги действительно бывают, но есть лекари, – Эддар усмехнулся. – И когда успел?
– На ушко шептал нежности о предстоящих мне сомнительных постельных радостях.
– Мы пришли. Алина, я не знаю, какая вы в жизни, но сегодня вы не просто столкнулись с братом лбами, вы умудрились проявить его самую тёмную сторону. Я его не оправдываю, скорее, просто информирую. Для близких он другой. Мне бы очень хотелось, чтобы вы поладили. В конце концов, это в первую очередь в ваших интересах. Это ваша комната, слуг и ужин я пришлю чуть позже. Лунного вечера.
Глава четвёртая, о происхождении армянских имён
Покои мне выделили роскошные, как платье вышедшей в тираж актрисы. Золота было так много, что я почувствовала себя погребённой в помпезном сундуке со статуэтками, бахромой и барельефами. Спальня ослепила ядрёным сочетанием золотого и розового с редкими белыми вкраплениями. Небольшая гостиная была выполнена в бирюзовых и золотых цветах. В ванной взгляд отдыхал на более сдержанном белом мраморе с опять-таки золотыми элементами декора. Вычурная лепнина угрожающе нависала над отражением в зеркале, висящем над каменной раковиной.
Я такую помпезность терпеть не могла, да и золото не любила ни в интерьерах, ни в украшениях. Если против бирюзового я не возражала, то розовые и лиловые цвета меня всегда раздражали. Я провела рукой по поверхности стены – она была обтянута тканевыми обоями. Окна обрамляли рельефные позолоченные пилястры, в похожем стиле выполнили и камин. Если честно, такое помещение скорее предполагаешь увидеть в загородной резиденции какого-нибудь свердловского чиновника. После лаконичности и функциональности металлической лаборатории я ожидала чего-то более современного.
Как ни хотелось выглянуть в окно, организм требовал своего, поэтому для начала я освоила иномирскую сантехнику. В общем-то, в принципе пользования разобралась быстро, двух высших образований не потребовалось. Сидение располагалось ниже, чем привычная высота унитаза, кроме того, водяной поток лился беспрерывно, бачок и система дозированного смыва отсутствовали. Шума конструкция не издавала – либо он был достаточно равномерным, чтобы не вызывать неприятия, либо имелась хорошая звукоизоляция.
И как же они такие грозные и высокие на таких низких горшках восседают коленками к носу? Представив императора в такой скрюченной позе вкупе с его напряжённым властным лицом, я фыркнула от смеха.
Над небольшой сидячей ванной нависал массивный позолоченный кран, два крупных вентиля регулировали поток воды – один отвечал за температуру, второй – за напор. Я, естественно, захотела искупаться или даже погреться, но тут возникла первая проблема – своё новое потрясающее разумное платье я снять не смогла.
– Солнышко ты моё горячее, пожалуйста, давай я тебя сниму, чтобы искупаться?
Ноль реакции. Поуговаривав ещё немного, я, наконец, догадалась попросить платье сжаться до размера купальника. А затем браслета. Балетки превратились в два изящных колечка на пальцах ног. С браслетом вообще получилось отлично, я не знаю, по каким физическим законам сжималась масса у моего живого пламени, но вместо шикарного плотного платья в пол я получила толстый браслет с два пальца шириной. Когда мне надоело плескаться, то из браслета получилась отличная флисовая пижама, а из балеток – тёплые шерстяные носки.
Поэкспериментировав с запросами, я выяснила, что цветовая гамма доступна от графитового до практически белого с любыми вариациями на тему жёлтого, красного, бордового и оранжевого. Зелёных и голубых оттенков, к сожалению, не получалось. А ещё я научилась мысленно управлять дизайном.
У моего нового артефакта, несомненно, был разум и очень своеобразное чувство юмора. Нарекла я его Ованесом. Когда-то знакомый армянского происхождения долго втирал мне про огненное значение этого имени в переводе на русский. Лицо того армянина я помню с трудом, но история в памяти закрепилась. Позже я узнала, что Ованес – это форма имени Иван, столь распространённого во многих языках, но ассоциация-то осталась.
Новый артефакт возражений не имел. Я немного помучила Ованеса на тему возможностей, и выяснила, что, помимо тепла и изменения вида, он может давать неплохую защиту, становясь кольчугой. При этом масса артефакта не менялась в зависимости от формы, так что браслет из него получался довольно увесистый, а кольчуга – невесомая.
Я, естественно, не смогла не поэксплуатировать тему чёрного латексного костюма, и Ованес не подвёл. Костюм получился не чёрный, а тёмно-серый, но крайне эффектный и футуристический. Матовая версия тоже имелась, но смотрелась не так притягательно.
Самый большой восторг вызвал медного оттенка шёлк. Сочетаясь с волосами, он превращал меня в невероятную инсталляцию из музея современного искусства. Этот наряд взяла на заметку.
Я отлипла от зеркала, оставила Ованеса в покое и уделила время окнам. Комната оказалась угловой, так что выходили они и на море, и на город, а дворец был построен вдоль высокой скалы, уходящей в воду. Из моей комнаты можно было увидеть море, дальний край дворца, кусочек сада и город. Он простирался в уютной бухте и спускался от гор к воде.
С двух сторон город окружала высокая горная гряда, с третьей подступало море. Высунувшись из окна, я смогла насчитать три этажа вверх и два вниз. На улице оказалось зябко. Я бы сказала, что ранняя весна, потому что снег ещё лежал, но в воздухе витал запах пробуждающейся природы.
А затем вернулись мысли о произошедшем. Неужели Карина погибла? Не могу сказать, что я её сильно любила. Скорее, уважала за твёрдость, умение слышать свои желания и исполнять их. Она была сильной личностью и точно не заслуживала смерти в портале! В душе иссушающим вихрем пронеслось отчаяние, глаза запекло, и пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не разрыдаться.
От размышлений меня отвлёк стук. За дверью стояла очаровательная курносая девушка с глазами цвета гречишного мёда и выражением паники на лице.
– Добрый вечер. Проходите, пожалуйста.
Девушка держала в руках поднос и переминалась с ноги на ногу.
– Лунного вечера вам, госпожа Алина. Я Са́лли, горничная ваша, – девушка отчаянно побледнела.
– Проходите, Са́лли. Поставьте, пожалуйста, поднос на стол.
– Вы только не гневайтесь сильно, пожалуйста, – девушка явно была напугана до икоты.
– Салли, с чего вы взяли, что я буду гневаться? – оторопела я.
– Ну так вы императора ножиком… И плевались в него…
– Салли, проходите. Вас ко мне прикрепили насовсем или только на вечер?
– Насовсем…
И столько отчаяния прозвучало в этом слове, что мне даже стыдно стало.
– Салли, я защищалась. Я вообще никогда ни на кого первая не нападаю, уж тем более на императора. Он сам виноват: и огнём жёг, и обзывался, и угрожал. Применил какое-то подчиняющее заклинание, мне это совсем не понравилось, вот мы и повздорили. Обижать порядочных девушек я ни за что не стану.
Она прищурилась и долго смотрела мне в глаза, прикидывая, верить или нет. Затем расслабилась и принялась меня пытать.
– И что, вы правда его ножиком-то? Как жеж, он же в бою как вихрь? Мы тренировки его видели, даже среди их братии – магов боевых – мало кто так двигается. Есть у него десятка, вот они как сойдутся, то чисто демоны. И вы ко мне на «ты» обращайтесь, так положено, – затараторила она.
– Салли, я вижу, что дворцовое радио работает лучше всяких похвал. Лучше расскажи мне про дворец, кто тут живёт, что происходит?
– А? Радё? Это что? – заволновалась Салли.
– Да нет, ничего, не обращай внимания, лучше поужинай со мной, – с тяжёлым вздохом предложила я.
– Что вы! Нельзя мне с вами ужинать! Но я вот тут могу пыль с камина вытирать.
Салли провела рукой по кристально чистой полке. Я улыбнулась.
– Действительно, там непозволительно много пыли. Ты не против, если я начну есть? Они меня с самого утра голодом морят, изверги.
– Кто? – у Салли аж глаза загорелись в предвкушении новой сплетни, вот только я не поддалась на провокацию.
– Не важно. Ты лучше рассказывай.
Стараясь не накидываться на еду, я примерилась к подносу. Суп, тушёные в сливочном соусе овощи и рыба, ломтик жёлтого желе на десерт и сдобная булочка необычного бордового цвета. Отлично, морить голодом меня всё-таки не собираются, по крайней мере, пока.
А я лучше поем. Во-первых, поможет с нервами справиться. Во-вторых, силы мне ещё понадобятся.
Салли рассказала, что у императора есть одна признанная фаворитка и целый список желающих ею стать, но жениться он будет на мне. Так Совет решил. Фаворитка и ожидающие своей очереди на общение с императором живут во дворце, но в другом крыле. А меня поселили в Морское крыло, где живут слуги и нежелательные гости, потому что тут очень холодно, промозгло и сыро. Что ж, учтём.
Эринара боятся, Эддара любят, что вполне ожидаемо. Неожиданностью стал срок правления. Император всего полгода назад пришёл к власти, унаследовав престол после смерти отца и старшего брата. Они были убиты в результате покушения, организованного Минхатепом. Это такое государство на юге, через море. Альмендрия исторически продавала им зерно и крупы, а закупала соль, сахар и стекло. Теперь же страны в состоянии холодной войны, торговля приостановлена, в Минхатепе выросли цены на еду, а в империи назревают соляные и сахарные волнения.
– Старый император был совсем самодур, а Его Величество Эринар справедливый. Сначала выслушает, потом наказывает. И наказывает нежестоко. Неподчинения не терпит ни в каком виде, он военный. Вырос, считай, в казарме. Поэтому у нас теперь дистиплина и суборнация.
– Дисциплина и субординация?
– Он вам тоже уже сказал, да? Вы его за это ножичком-то? Зря вы так! Он суровый, но это потому что несчастный, – тараторила Салли. – Не получается у него с женщинами, он их иногда обжигает и очень расстраивается. Их потом лекари лечат. Вроде ищет он такую, что могла бы огонь его выдерживать, но пока найти не может. А желающих попробовать – двенадцать штук в очереди, не считая госпожи Ангалаи. Но он редко к какой ходит.
– Огненные маги все такие?
– Нет, что вы, – Салли выразительно замахала руками, – гораздо хуже. У нас за полгода ни одного пожара даже не было. Ну пара матрасов сгорела, но это ж ерунда. Просто он очень сильный маг, понимаете? Как он в силу вошёл, с нами даже Ковен не связывается больше. Уж раньше-то сплошные требования и ноты протеста, а как император даром овладел, так как отрезало, – Салли рубанула ребром одной ладони по другой. – Он плетьми отходил одного архимага так, что три года Ковен молчал. Уж больно осерчал!
– Из-за чего же он так разозлился на архимага?
– Так тот мальчишку какого-то чуть не прибил. Тот что-то разбил ценное, артефакт какой или вазу. А господин Эринар вступился.
– Салли, а можно вопрос?
Девушка кивнула и с живым любопытством посмотрела на меня.
– А у вас в Альмендрии все брюнеты?