Говорит он холодно, угрожающе поблескивая глазами, и в их темной глубине скрывается обещание боли. Взгляд – как у дикого животного, которое не раз вырывалось из смертельных ловушек. Так же мрачно смотрит загнанный в угол жестокий зверь, стараясь напугать охотника.

– Не в курсе, просвети.

Глядя прямо ему в лицо, я наклоняюсь в его сторону, не дрогнув, когда лезвие оставляет царапину на коже. Может, он и причинит мне боль, только она не идет ни в какое сравнение с тем, через что я прошла.

По щеке сползает тонкая теплая струйка, и парень наблюдает за ней, выпучив глаза. На пол между нами падает алая капля.

Мы сидим так близко друг к другу, что наши носы едва не соприкасаются.

– Или привыкай делиться, – спокойно заканчиваю я и медленно отстраняюсь.

Финч что-то пишет на доске.

Мой сосед громко, хрипло смеется, и класс вновь затихает, а учитель, выронив маркер, неловко подбирает его с пола.

Сосед продолжает на меня пялиться, хоть уже и не так пронзительно – скорее с любопытством. Отводит ножик, слизывает с него кровь и, убрав в карман, протирает глаза.

– Давненько не было возможности так забавно провести время, – ехидно улыбается он. – Удачно, я как раз немного заскучал.

Снова изучает меня с головы до ног, не спеша ложится на стол, кладет голову на руки и еще некоторое время смотрит в глаза. Ухмыльнувшись напоследок, сонно опускает веки.

Если не считать нескольких любопытных взглядов украдкой и прошелестевшего по классу тихого шепота, дальше урок идет как по маслу. Правда, Финч немного больше нервничает, чем в начале занятия. Будем считать, что я получила удовольствие от полутора часов непревзойденной в своей скуке истории мироздания. Черт, как же я ненавидела в прошлой жизни эти лекции…

Я зеваю, потягиваюсь и, услышав звонок, с расписанием в руках направляюсь к двери. На секунду замираю, прочитав, что ждет меня дальше: музыка в искусстве.

Нет, предмет как предмет, никаких проблем у меня с ним не было. Все дело в приписке: «Совместное занятие: второй, третий, четвертый курсы».

Сводная сестра учится на курс младше, поэтому, слава богу, у нас не так много шансов пересечься на уроках. Кроме музыки…

Каждый понедельник, вторым часом. Целый год мне придется встречаться на музыке с Серией. А ведь теперь я знаю: ее ласковые слова и улыбки – сплошная ложь. Шоу притворства, цель которого – показаться добренькой и невинной, а под маской-то черная злоба!

Класс музыки находится немного дальше по коридору, и я, не дойдя пары шагов, останавливаюсь перед дверью, из-за которой доносится звонкий смех.

Ее голосок всегда напоминал мне о феях, русалках или сиренах. Такой сладкий, ангельский…

Я искренне любила Серию. В нашу семью она вошла довольно поздно, когда мне уже исполнилось четырнадцать. В этом возрасте я особенно остро нуждалась в отношениях, проникнутых душевным теплом, и надеялась: мы сблизимся, как две настоящие сестренки.

Никогда не могла понять, отчего друзья и подруги от меня отвернулись после того, как появилась Серия, почему при встрече стали посматривать с холодком. Теперь-то все ясно.

Те несчастья, что я пережила, слезы, которые пришлось пролить, – все это манипуляции сводной сестры, все умело подстроено. Она сама с удовольствием призналась в своих кознях прямо перед тем, как я попала в Учреждение.

Внутри начинает клокотать ярость, и я делаю шаг к кабинету, сверля взглядом дверь, когда сильный толчок в плечо заставляет меня покачнуться. Мимо проходит группа парней, и их смех эхом раздается в коридоре.

Осознав, где нахожусь, я подавляю гнев. Белокурая девочка за дверью еще понятия не имеет, что я знаю, какая она лживая, злобная сука. Серия заслуживает, чтобы каждая капля страданий, испытанных мною по ее милости, вернулась к ней бумерангом. И не только – она должна получить сверх того.

Делаю медленный вдох, усмиряя разбушевавшиеся чувства.

Еще не время.

У меня пока недостаточно сил, чтобы справиться с ней и ее подхалимами. Я даже не способна постоять за себя – вот, растерялась, когда меня бесцеремонно толкнули проходящие мимо мальчишки. Выступать против Серии сейчас опасно: я слишком слаба и не сумею дать отпор.

Сперва надо заняться физической подготовкой. Время есть, времени на самом деле хоть отбавляй.

Конечно, я и сейчас могу сделать ей больно, но разве это краткое мгновение искупит страдания, которые она мне причинила, которые я в последующем испытала по ее милости?

Самый опасный хищник наносит удар, когда его не ждешь.

Как сладка будет моя месть, когда я приду по душу Серии и ее свиты!

Успокоившись, я снова делаю шаг к кабинету, как вдруг меня изо всех сил пихают в бок и я впечатываюсь лбом в стену. Правое плечо и спину пронзает боль, голова гудит от удара, однако я забываю о неприятных ощущениях, когда надо мной нависает высокий блондин.

– Какого черта, интересно, ты торчишь тут у всех на пути?

Он хмуро смотрит на меня сверху вниз, а с обеих сторон от него стоят два мускулистых амбала. Один, с серыми волосами, ухмыляется мне в лицо.

– Видать, забыла, где ее место. В помойной канаве, вот где! – мрачно кривит губы он.

Только сейчас вспоминаю: блондина зовут Джереми Колтон, а сероволосого – Джейк Эндрюс. Оба оборотни, перекидываются в волков. Сколько я училась в академии, столько они меня травили.

Джереми хохочет над шуткой приятеля, а третий, самый знакомый парень, молча меня разглядывает.

Кейн, друг детства. Оборотень и хороший спортсмен, член школьной команды по футболу, как и два других говнюка.

Да, мы дружили с Кейном до того, как в нашу семью вошла Серия, но его ледяной взгляд подтверждает: все в прошлом. Когда-то на лице этого парня при виде меня появлялась теплая улыбка, а теперь он стоит, надев маску холодного равнодушия. Смотрит, как приятели надо мной издеваются.

Наконец Кейн отворачивается и уходит в класс, где присоединяется к Серии и еще троим мальчикам – тоже бывшим моим друзьям.

Я провожаю его глазами. Неужели воспоминания о тех счастливых годах – лишь химера?

Кейн подходит к Ксандеру, и в голове у меня всплывают сценки из детства. Мы впятером играем в прятки в лесу за нашим домом; строим маленькие крепости из песка, веселимся у озера; улыбаемся, плачем, даем обещания в вечной любви и дружбе…

Память об тех эпизодах помогала мне выживать в пору ужасной юности, иногда погружая в детские годы, напоминая о родном доме и семье, подпитывая надежду на лучший мир. Увы, все действительно в прошлом.

Счастлива я была до Серии, до академии, до Учреждения…

В стену рядом с моим лицом упирается ладонь, едва не задев ухо.

– Куда пялишься, лохушка недоделанная?

Я поворачиваюсь к Джереми и Джейку. Оба возвышаются надо мной, и их взгляды ползают по моим голым ногам.

Чего бы я только не отдала, чтобы сбить с них эту поганую спесь!

Сжимаю кулаки и тут же осознаю: я недостаточно сильна. Тело у меня физически слабое, нетренированное, куда мне против двух здоровых жлобов, тем более оборотней… Конечно, я теперь на десять лет моложе – ни шрамов, ни переломанных костей, но силенок-то кот наплакал.

Ум у меня для девчонки развит не по годам – двадцать семь лет как-никак, есть опыт выживания и борьбы против всяких гадов, а тело семнадцатилетнее, немощное даже по меркам обычных людей.

Нужно время, чтобы стать крепче.

Разумеется, я способна и сейчас причинить кое-кому боль, однако для оборотня это ерунда – он быстро исцелится, а вот я точно легко не отделаюсь. На залечивание ран и переломов потребуется слишком много времени.

Джереми склоняется к моему уху.

– Может, поучить тебя, чтобы ты лучше запомнила свое место?

Я невольно сжимаю кулаки. Раны, переломы? Подумаешь! Сейчас я устрою Джереми то, чего он давно заслуживает. Как бы я ни была слаба, мало ему не покажется.

Он ухмыляется во весь рот и наклоняется еще ближе, поблескивая глазками – видно, его посетила особенно отвратительная идея. Правда, заглянув мне в лицо, скалиться он почему-то перестает.

– Давай, попробуй, – цежу я сквозь зубы, – и ты пожалеешь, что вообще об этом подумал.

Джереми удивленно выпучивает глаза, а затем закатывает их под лоб. Издевательски смеется, и к его гоготу подобострастно присоединяются двое дружков.

– Серьезно? Кем ты себя вдруг возомнила? – хмыкает Джейк.

– Откуда это у нас такие мысли? – выпрямляется во весь рост Джереми и смотрит на меня с насмешкой. – Ты жалкая, слабая дурочка. Кто тебе напел, что ты способна за себя постоять?

Он тычет мясистым пальцем мне в плечо, и меня снова пронзает боль – этой части тела сегодня досталось.

– Черт побери, Микай, в тебе ведь нет ни капли магии. – Джереми одновременно качает головой и пожимает плечами. – Ты ничего не можешь мне сделать. С тобой запросто разберется обычный смертный.

Теперь ко мне подступает Джейк.

– Не забывай, что ты – полное ничтожество. Мы тебя просто терпим. Только попробуй переступить черту… – Он перестает лыбиться и прожигает меня взглядом. – Не хочу тратить время на разборки с тобой, но если придется…

Хм, какие страшные угрозы от детишек. Я сражалась с такими тварями, от одного вида которых они свернулись бы в клубочек, как ежик, и обмочили штанишки.

Собираюсь с силами, стараясь не обращать внимания на боль в плече и в спине. Гордо выпрямляюсь, не сводя глаз с двух подонков.

Джейк трогает приятеля за руку:

– Дай я ее проучу, иначе…

Договорить он не успевает – мне на голову обрушивается поток холодной жидкости с коричневыми комками.

Мерзкая жижа стекает по волосам, струится по лицу и заливает форму. На одежде остаются дурно пахнущие разводы, на полу у моих ног образуется лужа, и парни невольно отступают в сторону, чтобы не запачкаться коричневой дрянью.

Рядом раздается взрыв смеха, и мне на голову падает небольшая коробка. Вокруг хихикают и хохочут – к Джейку и Джереми присоединилась еще группа ребят. Смех прокатывается эхом по коридору, а сзади звучит насмешливый голосок:

– Приберегала этот сюрприз специально для тебя, Микай! Надеюсь, ты благодарна? – ехидно улыбается маленькая рыжеволосая девчонка, стоящая в кругу мальчиков. – Шоколадное молоко, тебе ведь нравится? – смеется она, а у меня с головы капает, по волосам скатываются скользкие коричневые комочки.

Мальчишки вокруг гогочут и издеваются надо мной.

Рыжую зовут Айви Харрис, она одноклассница Серии, ее послушная шестерка. Эта маленькая зеленоглазая ведьма всегда упивалась вниманием мальчишек и накладывала слишком много макияжа, безуспешно пытаясь скрыть ненавистные веснушки. Маленьким росточком и неоправданной жестокостью Айви со своими темными тенями и подводкой напоминает мне крыс, шныряющих по мусорным бакам. Ага, а мальчики, окружающие ее, как раз и есть тот самый мусор.

Провожу рукой по мокрым вонючим волосам и, откинув их назад, улыбаюсь пришедшему в голову сравнению.

– И чего ты, интересно, скалишься? – презрительно усмехается Айви, и ее маленькое личико перекашивает от злости. – Совсем, наверное, сорвало крышу от жалкой жизни в полном одиночестве?

Она нерешительно хихикает.

– Возможно, – роняю я.

Может, и сорвало. Слишком через многое пришлось пройти, и сыгранная со мной злая шутка кажется не более чем ребяческой проделкой. Пожалуй, даже милой. Хотя это не означает, что я буду мириться с такими шалостями.

– Возможно, тебе теперь стоит быть осторожнее, Айви.

Я смотрю ей прямо в глаза, и смех вокруг нас понемногу стихает.

Личико Айви искажает недоверчивая гримаса. Она морщит лоб и со свистом выпускает воздух сквозь зубы.

– Какого черта ты тут…

Ее прерывает звонок, возвещая о начале урока.

Рыжеволосая ведьма бросает быстрый взгляд в сторону двери и вновь, прищурившись, переводит его на меня.

– Имей в виду, это еще не все, – бормочет она и, специально зацепив за больное плечо, входит в класс.