И уж тем более это не походило на мостик «Затерянных звёзд», где и диванчику место нашлось и даже маленькому столику. Тут вообще не было никакой мебели, кроме трех кресел. Два из них были пилотскими, и стояли соответствующе – в вырезах главной консоли, где и располагались пилотские посты. Рычаги управления, конечно, мы вырвали с корнем, когда оставляли тут «Спектр», но вот кресла трогать не стали – только морока лишняя.

Третье кресло торчало точно посередине, приподнятое на небольшом помосте, и его окружали свисающие с потолка кронштейны с торчащими проводами. Раньше на них располагались мониторы, выводящие тактическую обстановку по требованию командира отряда, для которого это кресло и предназначалось.

Это моё кресло. Я сидел в нём сотни раз, я вёл «Спектр» через огонь, вакуум и самые агрессивные атмосферы. Я отдавал указания, куда, как и с какой стороны подходить, когда и как выгружаться, я начинал атаки и инициировал отходы после удачного завершения миссии.

Не удержавшись, я закрыл глаза, поднял руку, вытянул указательный палец и безошибочно ткнул им в жёсткий подлокотник кресла – туда, где его пересекала короткая, но глубокая царапина. Сдвинул палец на несколько миллиметров – ещё одна. И ещё одна. И ещё десяток.

Так я отмечал удачные операции, проведённые моим отрядом. Сто девятнадцать отметин – сто девятнадцать операций.

Это, конечно, формально было порчей принадлежащего Администрации имущества, но все, кто об этом знал, всегда закрывали на это глаза. Как и на то, что корабельные техники нет-нет, да и приделывали к «Спектру» какую-нибудь новую, неучтённую конструкцией, деталь, модернизируя бот таким образом под наши просьбы. А детали потом списывались то по сроку годности, то просто утерянными. А всё потому, что авторитет «Мёртвого эха» был не просто на высоте – он был выше всех возможных высот.

И тем больнее было падение.

В каком-то смысле, «Спектр» в его нынешнем состоянии – это самая яркая и красноречивая иллюстрация истории отряда, какую только можно выдумать. Хищный стремительный стелс-бот, выныривающий из ниоткуда неожиданно для противников, игнорирующий все системы обнаружения и защиты, а то и просто насмехающийся над ними, наносящий удар кораблям и станциям в самое чувствительное место – во внутреннюю структуру, в тех, кто обеспечивает работу этих самых кораблей и станций…

И вот теперь он лежит, поглощённый буйной природой зелёной планеты, и никто даже не знает, что он тут вообще есть. От него осталась только лишь одна гулкая пустая оболочка, и даже дикие твари не решаются с ним связываться.

Вот только одно различие всё же есть. Я-то, в отличие от «Спектра», нашёл тех, кто принял меня. И пусть это самые отбитые, наглые, рисковые, а иногда и вовсе безрассудные «пираты», но это именно тот вариант, что и был нужен.

А всё потому, что корабль, в отличие от меня, не способен открыться без посторонней помощи. Не способен впустить в себя других.

Впрочем, я и про себя так думал.

А оказалось – могу.

Значит, и «Спектру» тоже нельзя отказывать в этом. Да, конечно, это холодная мёртвая железка, и я это прекрасно понимаю… Но в то же время я не могу в полной мере считать его бездушным. Слишком много мы вместе пережили. Слишком часто я сжав зубы уговаривал его протянуть ещё немного, глядя при этом на гаснущие одну за другой цепи питания двигателей. Слишком много раз он проносил нас через облака огненных разрывов от попаданий в цели-обманки, исправно скрываясь от сканирующего излучения противника.

Так что, когда я буду покидать корабль, я не стану закрывать за собой дверь. Пусть в сердце корабля тоже кто-нибудь поселится. Пусть даже это будет тот ящер, которому я обжёг морду зарядом бластера. Будем считать, что я так извинился перед ним.

Тем более, что после моего визита в корабле всё равно не останется ничего, что следовало бы защищать.

Я снова достал нож Кайто, пальцами развернул его обратным хватом и вонзил в обшивку спинки капитанского кресла. Затрещала под лезвием ткань, я повёл нож вниз, распарывая от шва до шва, и в свете всё ещё зажатого в зубах терминала в глубине белого наполнителя блеснул металл.

Я вонзил нож острием в подлокотник, прямо рядом с зарубками, запустил в спинку кресла руку, подцепил пальцами стальной уголок, и извлёк наружу то, за чем и пришёл. Наш архив с компроматом, который мы собрали за всё время нашей маленькой войны с Администрацией.

Плоский серый диск, выполненный из самых прочных и термостойких сплавов, которые только были известны на то время человечеству. Внутри – гелевая прослойка, защищающая архив от кинетического воздействия, вплоть до такой степени, что сверху можно небольшой корабль приземлить, и ничего не случится. Внутри, разумеется, абсолютный вакуум, чтобы присутствие кислорода или даже просто находящейся в воздухе воды не повредило содержимое, даже если храниться оно будет целый век.

В таких хранилищах Администрация передавала особо ценные приказы, которые нельзя было доверить даже шифрованным каналам связи. Каждая двадцатая операция, выполненная нашим отрядом, начиналась именно с такого контейнера.

Логично, что это были именно те операции, память о которых заставляла нас позже продолжать свою борьбу с системой, даже несмотря на то, что Администрация объективно брала в этой борьбе верх.

А теперь там лежит смерть Администрации. Такое количество грязи, свидетельства таких преступлений против всего человечества, что в ней утонет весь космос, если это обнародовать. Достаточно будет обнародовать лишь только тот факт, что глэйп – это побочный продукт фармакологических разработок всё той же Администрации, и что на самом деле его распространение контролирует она же, и именно по этой причине официальный наркотик формально не является запрещённым… Ох, что тогда поднимется.

А ведь это далеко не всё, что там лежит. Под шестью надёжными паролями скрываются убийства, изнасилования, подкупы и шантаж, океаны коррупции и горы денег, пропавших у одних, но появившихся у других.

Чем больше разрастается любая структура, тем больше в ней появляется костылей и подпорок.

А у меня в руках – то, что все их может выбить одним махом.

Осталась сущая мелочь – придумать, как открыть архив.

Я поднял взгляд к потолку:

– Спасибо, дружище. Спасибо, что сохранил.

Сунул архив в карман, ещё раз благодарно провёл рукой по своему креслу, забрал нож, и отправился к выходу.

После полутьмы «Спектра» даже слабенький, кое-как пробивающийся через кроны деревьев, свет показался ослепительным. Я прикрыл глаза рукой и из-под ладони, как из-под козырька, осмотрелся.

Сбоку раздался шорох, и я перевёл туда взгляд. Из кустов неподалёку выглядывала морда ящера – кажется, всё того же, которого я подстрелил. Ну точно – вон потемневшие чешуйки возле носа!

Заметив, что я на него смотрю, ящер замер, словно пытался меня загипнотизировать. Или наоборот – сделать вид, что его тут нет, чтобы не получить ещё один заряд в рожу,

– Спокойно! – усмехнулся я. – Я уже ухожу. А ты можешь забирать корабль себе. Считай, что я так извинился. Бывай!

Я махнул рукой, отчего ящер дёрнулся обратно в кусты, и пошёл прочь от «Спектра».

Не успел я отойти и на пять шагов, как за спиной снова захрустело, но не по направлению ко мне, нет.

Я обернулся через плечо прямо на ходу и увидел, что ящер подошёл к раскрытой шлюзовой двери «Спектра», и, вытянув шею, заглядывает внутрь. Несколько секунд постояв в таком положении, он несмело шагнул внутрь одной лапой, потом другой, постоял ещё мгновение, и полностью скрылся за лиановой занавеской, прикрывающей вход.

И тут же, будто только этого и ждал, в ухе голосом капитана заговорил комлинк:

– Кар?

– Я уже закончил, – ответил я. – Возвращаюсь к кораблю. Скоро буду.

– А… Хорошо, но я не по этому поводу. У нас появилась проблема.

– Если бы мне каждый раз давали по юниту, когда я это слышу… – вздохнул я. – И какого рода на этот раз проблема?

– У нас пропал… Кхм… Член экипажа.

– Кто? Кайто? Магнус? Хотя нет, Магнус до сих пор с ногой не ходок. Опять Кори?

– Кхм… Нет, – странным голосом ответил капитан. – Я не могу поверить, что говорю это… Но у нас пропал Жи.

Глава 3. ПропаЖи

Сначала мне показалось, что я ослышался.

Но, секунду подумав, я пришёл к выводу, что не показалось. Я совершенно точно ослышался. Чтобы робот, пусть даже разумный… Сбежал?

Нет, Жи, конечно – персонаж, выходящий за все рамки понятий «нормальное» и «привычное», но такое – перебор даже для него!

– Я всё правильно понял? – уточнил я. – Робот… сбежал?

– Ну, сбежал или нет, это ещё предстоит выяснить, – вздохнул капитан. – Но на борту его нет, это факт. И сигнал его в последний раз был замечен довольно далеко от корабля, если тебе интересно.

– Так… – я задумался. – Ладно, проблему я понял. Есть идеи, как её решать?

– Дойдёшь до корабля – обсудим всё лично. Так будет проще.

– Скоро буду! – пообещал я и зашагал обратным путём.

По уже однажды хоженой и знакомой дороге и двигаться было легче, поэтому времени понадобилось меньше. К тому же больше никто не пытался на меня покуситься, что по-своему хорошо.

Когда я поднялся на корабль и прошёл на мостик, все уже были там. Собственно, они, наверное, и не уходили оттуда, ну, кроме Жи, само собой.

– Я здесь, – доложил я, проходя через дверь. – Рассказывайте.

– Да нечего особенно рассказывать, – капитан развернулся в своём кресле. – Просто понадобился Жи, а когда его попытались найти, то выяснилось, что нигде его нет. Тогда активировали его комлинк, пытаясь выйти на связь, но это тоже не дало эффекта – только и успели, что запеленговать его сигнал, и он тут же пропал.

– Как пропал? – не понял я. – Отключил комлинк?

– Не похоже! – тут же вмешался Кайто. – Он пропал не сразу, а с затуханием, пусть и быстрым. Как будто что-то отрезало его от сигнала.

– Это же Вита! – я пожал плечами. – Что могло отрезать его от сигнала? Тем более от сигнала комлинка, который везде и всюду работает?

– Вот и нам интересно, – вздохнул капитан. – В любом случае, связи с ним нет… И, честно говоря, я не знаю, что делать. Поэтому и решил посоветоваться со всеми.

Что ж, его реакция вполне понятна. Будь на месте Жи любой другой член экипажа, капитан, конечно же, из кожи вон вылез бы, чтобы вернуть его на борт в целости и сохранности и даже мысли бы не допустил о том, чтобы улететь.

Но проблема в том, что Жи – не «любой другой». Жи это Жи, это робот, само мышление которого не поддаётся и даже в теории не может поддаваться человеческой логике, даже логике такого прожжённого циника, как я. Его мотивы не всегда прозрачны, его выводы не всегда ясны, и его действия не всегда предсказуемы. Он руководствуется не чувствами, а директивами, из которых, уверен, мы знаем лишь десятую часть, вряд ли больше. Поэтому и дать ответ, что же заставило робота покинуть корабль и отправиться непонятно куда – невозможно. Точно так же, как невозможно дать ответ, собирается ли он сюда вернуться. И если да – то когда? И с чем?

С другой стороны, несмотря на всё это, Жи – это член экипажа. Я до сих пор не знаю, как и когда он в нём оказался, но это неважно. Он такой же свой на борту корабля, как и любой из людей, пусть даже он не способен это понять в полной мере. Да что там – он даже не способен понять саму концепцию характеристики «свой». Он много раз спасал экипаж от незавидной судьбы, и представить, что корабль останется без своего железного дровосека (или, вернее, камнеруба, учитывая специфику Жи), не мог уже никто.

Даже я.

– Мы голосуем, что ли? – уточнил я. – Тогда я за поиски робота.

– Кто бы мог подумать! – фыркнула Кори из пилотского кресла.

– Это странно? – я поднял брови. – Он уже много раз показал себя как крайне полезный член экипажа. Его потеря больно ударит по нашей способности к… К чему угодно, в общем-то.