– Я? Да что ты… – нервно смеюсь. – У меня Лёшечка есть, забыла?

Я вот сама почти забыла. Тем более он мне два дня не звонил. Пропал, гад. Только смайлики шлёт в мессенджере. Ненавижу эту его тупую манеру общаться стикерами.

– Лёшечка… – тянет Маша. – Ты уверена, что он тебе нужен? Он же бабник. Мне кажется, ты для него очередная жертва. Как затащит в постель, так и потеряет интерес.

– Третий месяц, я держусь, ну ты знаешь.

– Знаю. Ну держись и дальше. Если полгода выдержит и не проколется, я возьму свои слова обратно, а пока… сорри… не могу.

Судя по звуку, Маша надувает огромный пузырь жвачки и хлопает его.

– А так он больше заинтересован в твоей девственности, а не в тебе.

– Не думаю, что моя девственность тут определяющий фактор. Должна же быть симпатия. Любовь?

– Ой… любовь. Я тебя умоляю. ГОР-МО-НЫ! И только они. А потом ты сама, когда с Лёшей переспишь, войдёшь во вкус, за уши не оттянешь. Тебе постоянно захочется трахаться.

Кажется, последнее слово Маша кричит. Потому что оно очень громкое и разлетается чуть ли не на весь коридор.

Решаю, что лучше перевести разговор на другую тему.

– Маш… а почему ты мне сказала, что с папой договоришься о стажировке, а сама уехала?

– Ой, да? Я так сказала? Точно сказала, у-и-и-и-и… ну прости меня, ты же знаешь, я как рыбка, у меня в голове дольше пяти секунд ничего не держится, – щебечет подруга.

Она, скорее, птичка, а не рыбка. Скачет с темы на тему, как с ветки на ветку. И не особо сильно контролирует чириканье.

– Я чего-то не подумала, что ты серьёзно на практику пойдёшь. А потом папа сказал, что я лечу на море, и я вообще обо всём позабыла. Хорошо, что у тебя всё получилось.

– Да уж… могло бы и не получиться. Тут такие грымзы сидят на ресепшне. Чуть не сожрали меня на входе.

– Аха-хах… ну да. Папулю моего охраняют от левых баб. Им конкурентки не нужны. Ладно, я на пляж. Целую. А тебе желаю весело провести лето в душном пыльном офисе. Бе-бе-бе… – дразнит.

Уверена, она даже язык высунула. Но в этом вся Машка. Лёгкая, ветреная, непостоянная.

Едва даю отбой, как за спиной раздаётся недовольное.

– Обязательно было разговаривать под дверью. Мужиков обсуждать и свою девственность? Тут серьёзная фирма, а не дом свиданий и сплетен.

Высокая и худая, как доска, тётка их бухгалтерии сверлит меня взглядом.

Я действительно зависла возле их кабинета.

– Простите.

– И не собираюсь.

Фыркнув, она захлопывает дверь, а я оборачиваюсь и натыкаюсь на внимательный взгляд шефа.

Руслан Викторович смотрит на меня чуть нахмурившись.

– Обед уже закончен.

– Уже?

Он выразительно встряхивает запястьем и бросает взгляд на часы.

– Уж как полторы минуты. Ты, Полина, весь его проболтала… так что живо на рабочее время и жди ужина.

В животе неприятно подсасывает от голода. Вернее, желудок стремится приклеиться к позвоночнику. Я сглатываю слюну и киваю.

А он тоже слышал, как я с Машей Лёшу обсуждала? И про девственность тоже?

Ой, ё-ё-ё-ё…

Мысленно накрываю голову руками и залезаю под стол. Нет-нет-нет. Только не это!

После обеда у Сабурова две встречи. На одной он просит меня присутствовать. Обсуждают какой-то контракт по производству деталей для пусковых установок. Это что? Космическая отрасль?

Уже серьёзнее смотрю на шефа.

Командировка на Восточный? Соберёт инженеров?

Ай-Си Инвест ведь финансовая организация?

Но я знаю, что Маша из очень обеспеченной семьи. Очень… Но за несколько дней в фирме её отца я осознала, что слова «очень» звучит как-то криво и жиденько по отношению к её семье.

Сабуров не просто ворочает деньгами. Он ворочает ОГРОМНЫМИ деньгами. Вот прям грандиозными суммами. И он не только инвестирует. У него и производство есть.

– Полина, ты языками владеешь? – спрашивает ближе к вечеру.

– Английский, испанский и… всё, – смущённо заканчиваю.

Может, он китайского ждал. Кто знает?

И у меня из головы всё ещё не идёт, что он мог что-то слышать из нашего разговора с Машей.

– Сегодня вечером надо в одном место съездить, составить мне компанию. Общаться буду я сам, а ты фиксируй договорённости и задавай вопросы, если что. Мне главное, чтоб ты понимала, о чём речь. Это можешь? Или английский и испанский только со словарём?

– Нет-нет… на английском разговаривать могу. На испанском хуже, но… всё понимаю.

Отлично, будь тогда готова отправляться после девяти. Домой не заезжай. Поедем из офиса.

Я, мечтающая об ужине, просто не сдерживаю стона.

Может, голод написан на моём лице, но шеф хмыкает и отсылает меня властным движением ладони.

– Иди поешь в кафе внизу, пусть на мой счёт запишут.

– Как-то неудобно.

– Неудобно спать с тремя котами в одной постели, иди поужинай и не сочиняй.

Покусываю губу, киваю.

– А дресс код?

– Нормально ты одета. По-деловому.

Как же… по-деловому, – думаю я, заходя в ночной клуб, несколько часов спустя. – Какие уж тут дела…

Это какая-то элитная резиденция. Тут нет толпы. Народа немало, но не толкучка, как в тех местах, куда мы ходим с подружками.

На танцполе небольшая кучка народа кривляется под модную музыку. Основная масса гостей за столиками. На втором этаже випки, видимо. Туда мы и идём. Они не огорожены стенами, только занавешены, и сверху видно всё, что творится внизу.

Мужчины в деловых костюмах. И я одна девушка в скромном чёрном платье из масс-маркета. Оно единственное, которое подходит для офиса. Думала после выходных ещё наряд себе купить. Да не успела. А так дам несколько занятий и отложу денег. Надеюсь, папа их не стащит, как те… в прошлый раз.

Руслан Викторович придерживает меня за спину кончиками пальцев. Вроде, ничего интимного, но мне не по себе. Он перевоплощается в обаятельного и общительного владельца. Сыпет шутками, серьёзными предложениями, играючи заводит знакомства.

Вот это нетворкинг! – с каким-то восхищением думаю я. – Тоже бы так хотела. Но, к сожалению, навык или нарабатывается годами, или рождаешься с ним.

Я пока так не умею и не могу.

Через час мужчины начинают расходиться.

Руслан Викторович выходит проводить, как я поняла, хорошего знакомого. А я сижу у края балкона и потягиваю первый бокал шампанского не просто за вечер, а в своей жизни. То есть я уже пила шампанское до этого. Кислятину какую-то дешевую. А это дорогое и настоящее. Сладкое и очень вкусное. Сабуров мне его специально заказал, так как его гости и сам он тянули что-то дорогое и крепкое. А я смотрю с грустью на бутылку, думая, что если выпью всё, то точно напьюсь. А так нельзя… это неправильно. У меня предрасположенность к зависимостям. Это от отца и бабушки. И лучше проявлять осторожность.

Опустив локоть на перила, смотрю вниз, взгляд скользит по толпе, но внезапно останавливается на знакомой фигуре.

Лёша…

Что он тут делает?

Мы же во время моего ужина списывались, я уточняла, увидимся ли мы на выходных, а он ответил…

Глава 5

А Лёша ответил, что на все выходные отправился с родителями в загородный дом. Что ж… семья святое. Так я подумала.

А теперь думаю, что он обманщик!

Вместо дома родителей – загородный клуб. Вместо меня – какая длинноногая красотка.

Я ведь как считаю: если мы пара, то встречаемся только друг с другом. Но у Лёшика, видимо, своё мнение на этот счёт.

Вот он пристроился со спины к девушке и, кажется, держит её за грудь.

А ещё – целует в шею.

Да? Мне же не мерещится?

Осушив бокал шампанского, тянусь за бутылкой и наливаю себе ещё один. Прохладные пузырьки щекочут нос.

Их поцелуй в шею перерастает в активный засос рот в рот.

Я захлёбываюсь от возмущения и начинаю икать.

Что делать? Спуститься вниз и надавать по щекам? Это было бы отлично. Но как-то унизительно. Он ведь ничего мне не скажет хорошего. А то может, вообще в далёкое пешее пошлёт. Я буду чувствовать себя ужасно.

Сабуров не возвращается, задерживается. А он, вроде как, должен отправить меня на такси до дома. Или отвезти сам. Я так и не поняла.

Время на часах уже за полночь, и в такое время метро уже не работает, а на ночном автобусе до моего дома далековато.

Второй бокал заканчивается, я наливаю третий.

И смотрю, как Лёша и та девица трутся друг об друга на танцполе. Без всякого стеснения. Очень откровенно.

– Разденьтесь ещё, – шиплю со злостью, глотком допивая шампанское.

Со мной так нельзя! – носится мысль в голове. – Со мной так нельзя!

Наконец, я вскакиваю и иду к выходу, путаюсь в занавесях, загораживающих наш стол от остальных. Да и мир странным образом кажется мне нестабильным, неустойчивым. Каблуки подламываются, а ноги заплетаются одна об другую. В голове приятная лёгкость, но она слегка кружится.

Три бокала я выпила. И почти ничего не съела. Хотя на столе были закуски, я посчитала неудобных жевать, пока на работе.

Держась за перилла лестницы, спускаюсь на первый этаж и яростным маршем направляюсь на танцпол.

Рука моя впивается в локоть Лёши. Михайлов тут же отрывается от своей спутницы и поворачивается ко мне с чётким «Чё?», которое читаю по губам.

Ахаю… Так с ним Ася Казаринова… Она из моей группы и последнее время ошивалась рядом со мной и Машей очень активно. Я ещё удивилась, чего это она воспылала желанием дружить с нами, а оно вон что.

Накаченные губы Казариновой расплываются в широкой довольной улыбке. Она их подколола в прошлом месяце, ещё ходила хвасталась. Мы её даже похвалили, красиво получилось.

Сейчас в глазах Аси торжество. На, мол, выкуси. Как я тебя!

– Полечка, – заплетающимся языком выдаёт Алексей. – Что ты тут делаешь?

– А ты?

– Да вот… – он задумывается. Видимо, вспоминает, что мне наплёл.

– Только не говори, что ты тут с родителями, – выплёвываю. – Или они где-то тут рядом сидят, смотрят, как глубоко ты можешь засунуть свой язык в рот… ей, – указываю на Асю.

В голове крутится словечко покрепче, но я его проглатываю.

Ругаться мне сложно. Каждый раз, когда при мне кто-то сквернословит, у меня уши в трубочку сворачиваются, да и сама я материться не особо умею.

– Поль, я всё могу объяснить, – пытается обнять меня.

Но я вырываюсь, размахиваюсь и отвешиваю подлецу смачную оплеуху.

Не пощёчину, не толчок в плечо, а именно оплеуху.

Не ожидающий атаки Михайлов пошатывается и, нахмурившись, смотрит на меня.

– А что ты мне предлагаешь? Терпеть дальше? Пока ты созреешь. Ты же не даёшь! – зло бросает.

– И правильно делаю.

– Дала бы, я б самым верным был. Кроме тебя, ни с кем. Вот честно. А так… ну не могу, Поль, секса хочется. Нормальных поцелуев, а не твоих слюнявых детских. Ты ж даже в рот не даёшь. И трогать тебя не могу. Вообще ничего. Давай так, как мы переспим, я только с тобой буду. А пока извини… у меня потребности.

Каждое его слово бьёт наотмашь. Я даже отшатываюсь.

Щёки жжёт.

Я поднимаю ладонь и провожу по лицу. Понимаю, что две горячие дорожки слёз бегут из глаз.

Как обидно! Он говорит ужасные слова!

Музыка грохочет. Стробоскопы под потолком активно вертятся. Я снова возвращаюсь в реальность, где посреди ночного клуба мой парень оправдывает свою измену, возлагаю всю вину за неё на меня.

– Нет, – качаю головой. – Нет. Не смей!

Разворачиваюсь и, желая убежать отсюда подальше, как можно дальше, несусь прочь.

Наверное, все вокруг на нас пялились. Слова слышать не обязательно, уже по действующим лицам всё понятно, что произошло.

Но боже… как больно.

Я же была влюблена… Я серьёзно раздумывала через месяц-другой дать Лёше зелёный свет. Но ему мой свет не нужен. У него много других, согласных на всё девиц.

В груди болит. В голове туман. Из-за слёз не вижу, куда иду.