– Программа номер тридцать два, с начала, – сказала Слободанка, опуская босые ноги на ковровое покрытие. Впрочем, ее пальцы коснулись уже не ковра, а неестественно мягкой, шелковистой, покрытой теплой росой травы. Комната буквально исчезла – стены стали соснами, промежутки между которыми заполнял частый подлесок; потолок потемнел и заискрился яркими, но уже тускнеющими перед рассветом звездами; в центре комнаты появилась беседка со столом и лавочками. Завершали картину пение предрассветных пичужек, свежий, но теплый ветерок, пахнущий луговыми травами, и едва заметная алая полоса рассвета на стене, у которой стояла неуместная в таких условиях кровать. Кровать, впрочем, уже убиралась в пол, при этом покрывало на нем само собой растянулось так, что скоро кровать стала напоминать просто холмик, за которым, вдали, разгоралась полоска рассвета.

– У вас повышен пульс, – донесся из ниоткуда мягкий женский голос, – и увеличенное содержание в крови кортизола и адреналина. Желаете стрессотерапию?

– Не стоит, Сэлма, – улыбнулась Слободанка, – это лишь дурной сон. А злоупотреблять успокоительными чревато.

– Это четвертый раз за месяц, – заметила Сэлма, искусственный интеллект ее «умного дома». – Возможно, вам стоит записаться к киберневрологу.

– Из-за каких-то снов? – возразила Слободанка. – Вот еще! Я просто приму контрастный душ, стандартный, а ты пока приготовь кофе и завтрак. Что у нас в расписании?

– Рацион «Фитнес-тип» номер четыре, – сообщила Сэлма. Имена электронным помощникам давали многие, этой традиции было уже лет двести, наверное.

– Замени на стандарт номер два, – распорядилась Слободанка. – Хочу чего-то мясного, надоела каша.

– Как скажете, – ответила Сэлма. – Душ готов. У вас напоминание на семь утра, зачитать сейчас или подождать до срока?

– Можешь удалить, – ответила Слободанка, открывая дверь в душевую. Она не раздевалась, поскольку спала всегда в чем мать родила, как и большинство одиноких жителей Виктори-сити. Зачем нужна домашняя одежда, если живешь один, а в доме всегда такая «погода», которая сейчас тебе кажется комфортной?

Душевая была еще более аскетичной, чем комната, – небольшое прямоугольное помещение, с одной стороны которого имелось возвышение вроде полочки. Но она выглядела так лишь до того момента, пока туда не вошла Слободанка. Когда дверь за ней закрылась, стены душевой стали зеркальными, зазвучала приятная музыка и со всех сторон ударили сильные, но нежные струи воды.

Говорят, в Южном Централе жители продолжали пользоваться бытовой химией – мылами, шампунями и прочим. Слободанке и другим обитателям Северных ветвей в этом не было необходимости – вода, которая лилась со всех сторон, была насыщена наноботами, выполнявшими все косметические функции. И не только: особо ушлые из этих малявок следили за здоровьем кожи, за общим состоянием организма, могли поднять тревогу, если здоровье начинало ухудшаться, а также уничтожали заразу, если таковая попадала в организм клиента и не успевала еще толком размножиться.

Струи сменились густыми клубами пара, также насыщенного наноботами; температура то поднималась градусов до полутораста по Фаренгейту, то падала почти до шестидесяти. Душ включался еще несколько раз, в последнее включение он был наполнен ароматическими отдушками и разными полезными добавками. Потом свет стал ярче, и поток воздуха высушил кожу и волосы Слободанки. Достав из замаскированного в стене шкафчика устройство, ничем не напоминающее расческу, но являющееся именно ею, Слободанка задала программу и терпеливо ждала, пока робот сделает ей ту прическу, какую она хотела.

– Кстати, вы сегодня не тренируетесь, – сказала Сэлма, визуализируясь в виде голограммы красивой темнокожей девушки в белом платье. – Почему?

– У меня день тишины, – ответила Слободанка. – Я чувствую, что тренировка сегодня не даст мне ничего нового. Как там мой завтрак?

– Готов, можете забирать, – сообщила Сэлма. – Предлагаю вам приобрести робостюарда от завода «Симпли Ассистент». Поступила новая модель, в которой…

– Неинтересно, – отмахнулась Слободанка, открывая шкафчик, в котором ее дожидались поднос с завтраком и большой кофейник. – Новости тоже не включай.

– Для вас сообщение, – сказала Сэлма, – от мистера Хэндрикссона.

– Что там? – поинтересовалась Слободанка, переставив поднос на стол.

– Просьба связаться, как проснетесь, – ответила Сэлма.

– Просьба шефа автоматически приравнивается к приказу.

Слободанка с сожалением посмотрела на кофейник и подошла к стене, скрывавшей шкафы. Заставив касанием открыться одну из секций, она сняла с плечиков нечто напоминающее комбинезон и с неохотой натянула его на себя. Никаких видимых замков комбинезон не имел, только ремешок чуть повыше ключицы; разрез, через который комбинезон надевался, затянулся сам, стоило Слободанке надеть на себя эту одежду. Ремешок она застегивать не стала.

– Какие у меня сегодня доступны текстуры? – спросила она, садясь наконец за стол. – Нужно что-то скромное вроде того китайского платья.

– У вас все текстуры оплачены, кроме тех, что вы велели вернуть, – ответила Сэлма. – Мне составить вам компанию за завтраком?

Пока она говорила это, комбинезон Слободанки превратился в легкое ситцевое платье, оставлявшее открытыми руки и большую часть плеч, но прикрывавшее ноги почти до лодыжек.

– Сделай его потемнее, милая, – попросила Слободанка. – Увы, нет, за завтраком мне придется общаться с мистером Хэндрикссоном, хотя твоя компания мне нравится больше.

– Я всегда к вашим услугам, – заверила Сэлма и исчезла, даже не мигнув. Платье Слободанки потемнело, на груди появилась брошь, украшенная рубинами.

– С брошью, кажется, перебор… – задумчиво протянула Слободанка, но тут же поспешно добавила: – Нет, не убирай, пусть остается.

Она налила себе кофе из кофейника и отрегулировала на чашке температуру, сладость и вкус, добавив ванили, после чего попросила связать ее с Хэндрикссоном.

Прямо перед Слободанкой на столе вспыхнул зеленоватый столб света, и в нем появилось некогда эффектное, но слегка потерявшее тонус лицо пожилого мужчины. Хэндриксон был немного похож на Джорджа Буша, одного из непримечательных политиков государства, существовавшего на территории Виктори-сити два века назад.

– Доброе утро, Боб, – приветствовала его Слободанка, лучезарно улыбаясь.

– Я бы сказал «доброе утро», если бы оно было добрым, – хмуро заметил Хэндрикссон. – Вы считаете, что это смешно?

– Что именно? – уточнила Слободанка озадаченно.

На шее мистера Хэндрикссона проступили красные пятна:

– Если я вам говорю, что информация не может быть размещена в открытом доступе, я говорю так не потому, что я злобный старый…

– Не такой вы и старый, – перебила его Слободанка. – Девяносто лет в наше время – это вполне средний возраст. Мой дядя…

– Я помню, кто ваш дядя! – отрезал Хэндрикссон. – Иначе вы со своей склонностью к правдорубству давно бы блогерствовали дома, проверяя вакансии на бирже труда. Которых немного, особенно на Севере. Слободанка, вам, конечно, плевать на мои неприятности…

– Боб, мне не плевать, – ответила Слободанка. – Но я по-прежнему понятия не имею, о чем идет речь. И если…

– О миссис Китон, конечно, – пояснил Хэндрикссон. – Ее адвокаты сидят на наших архивах с вечера, причем физически они при этом расположились прямо в нашей редакции. Можете представить себе, что нужно было сделать, чтобы они заявились к нам из своих тропических резиденций физически, а не в виде голографических доппельгангеров? И у меня стойкое впечатление, что они знают, кого ловить.

– Кого? – Слободанка даже пару раз хлопнула ресницами, делая вид полной наивной невинности.

– А как вы думаете? – криво ухмыльнулся Хэндрикссон. – Только учтите, что Китон – из клана Кушниров, а для старика Брэда даже ваш дядя – не та величина, чтобы забиться в угол и молчать. Им не повредило даже то, что одного из их «столпов» сослали на Марс по делу «Стигмы‐3» и теперь он там один из трех оберкомиссаров! Кушниры де-факто рулят Южным Централом, а какие там проворачивают дела, вы хорошо знаете.

Слободанка помрачнела и промолчала. То, что Север жил за счет экономики Юга (и в меньшей мере – подводных городов на литорали), было известно каждому. Но было и «второе дно». В промышленно развитых, но бедных районах Южного Централа процветали коррупция, организованная преступность и разные серые и, прямо скажем, черные схемы выколачивания киловатт: валютой Виктори-сити, как и всего мира, включая даже далекий и независимый Марс, была энергия. И ее выпускалось меньше, чем присутствовало в обороте.

– Кстати, о Южном Централе, – продолжил Хэндрикссон. – Сегодня в Ремансу заварушка на одном из заводов ЭМБРАЕР. Корпорация хочет его снести, персонал, конечно, против – они и так там не жируют, а тут две тысячи человек фактически вышвыривают на улицу. Надо сделать хороший репортаж – с интервью обеих сторон, ну, тут ты у нас дока, сама сориентируешься.

– Ремансу? – нахмурилась Слободанка, – Шеф, но вы же знаете…

– Знаю, – перебил ее Хэндрикссон. – И Кушнир с его цепной акулой тоже знает. Вообще, все в курсе всего, я даже не знаю, на кой черт мы работаем. Дело не в этом – последнее место, где они станут тебя искать, – это Ремансу. Если тебе нужна будет после этого помощь киберневролога, редакция оплатит всю сумму.

– Ловлю вас на слове, – кивнула Слободанка. – Мне брать своего оператора или…

– Там достаточно одним дроном работать. – Кажется, мистер Хэндрикссон стал куда менее напряженным после согласия Слободанки на его авантюру. – Я сброшу тебе пару мегаватт на текущие расходы. Кроме чартера – правительство опять подняло расценки на орбитальные окна, теперь даже бизнес-класс трансконтиненталки дорог, а уж чартеры стали совсем золотыми. А в Южный Централ, сама понимаешь, регуляры не летают.

– Да я и в монорельсе доберусь, – пожала плечами Слободанка. – Ладно, шеф, не кипятитесь, Ремансу так Ремансу.

– Вот и умница, – похвалил Хэндрикссон. – Сама понимаешь, мы дорожим своими кадрами. Счастливо добраться.

– Дорожите, как же, – фыркнула Слободанка, когда шеф выключился. – Я заметила. Суете в самый веселый район города в одиночку, с дроном наперевес… Сэлма?

– Что, госпожа? – спросила Сэлма, появляясь за столом. – Вы, кстати, так и не поели, а это…

– Знаю, – кивнула Слободанка, снимая крышку с подноса. То, что было под крышкой, больше всего напоминало пасту «Болоньезе», но, конечно, ею не являлось. Равно как и две горки разноцветного пюре и десерт, напоминающий желе. Все это было сделано из одной и той же специальной питательной субстанции, изготовленной промышленно. Но на вкус, на запах и в некотором роде даже на вид все блюда отличались довольно сильно: робокухня программировала эти характеристики таким образом, что человек, потребляющий пищу, по ощущениям получал вкус разных блюд. Той же пасты «Болоньезе», например.

Обман? Да, но обман полезный: если что-то выглядит как корова, пахнет как корова, мычит, ест траву и дает коровье молоко – какая разница, корова это или нет? Если твой организм уверен, что ты съел бифштекс из мраморной говядины, какая разница, из чего этот бифштекс на самом деле?

Робокухня Слободанки была последней модели, а Сэлма не забывала покупать самые модные и качественные (и, увы, дорогие) программы для готовки, поэтому ежедневный рацион Слободанки по качеству соответствовал лучшему ресторану средней руки. В более дорогих заведениях подавали уже «натуральную» пищу, но Слободанка, как и многие, считала, что это для фриков и золотой молодежи, которой казаться важнее, чем быть. Ей лично хорошо запрограммированная пища нравилась больше натуральной – хотя бы потому, что ее при приготовлении практически невозможно испортить и нет риска нарваться на что-то несъедобное вроде костей.