Оля запила кусочек плюшки, пахнущей ванилью и мёдом большим глотком чая. Медленно прожевав, улыбнулась уголком рта.

– До вас я никого не интересовала, Обычно на меня орут, ругают или просто отворачиваются.

Подняв брови, Данила Сергеевич ухмыльнулся.

– Это из-за того, что узнали о твоих походах по садам и огородам? Раз витамины потребовались, значит, не только фруктами промышляешь?

– Не только, – согласилась Ольга, пару секунд помолчала, потом с некоторой гордостью продолжила: – Меня никто ни разу не поймал. А терпеть не могут из-за мамы. Особенно тётки. И старые, и молодые. Все подряд.

– Почему?

Ольга зарделась. На худенькое лицо, шею и узкие плечи словно плеснули розовую краску. Белокожая от природы девочка загорала плохо, даже жгучему южному солнцу не удалось сделать её смуглянкой. Даниле Сергеевичу показалось, что даже корни коротких светло-пепельных волос покраснели.

– Моя мама разлучница. Уводит из семей мужчин, поэтому её все ненавидят. – Ольга замялась. – Сильно плохими словами обзывают, все говорят: я стану такой же, когда вырасту. Мол, вишенка от яблоньки… – Глаза девочки сердито засверкали. – А я не стану. Никогда! Ни за что!

Хозяин сада растерялся.

– Ты поэтому, называя свою фамилию, решила, что я её уже слышал?

– Про маму наверно вся станица знает. Дети со мной не дружат, им родители не разрешают, думают, что я на них плохо повлияю. А с теми, кто мог бы со мной общаться, я сама не хочу.

– Послушай есть такое точное выражение: тот, кто способен краснеть, не имеет чёрного сердца. Я вот уверен: ты хороший человек. У тебя совсем нет друзей?

– В садике были, а теперь нет, – понурилась девочка. – Но мне и одной хорошо.

Данила Сергеевич видел: несмотря на то, что гостья хорохорилась, в её тёмных глазах стыла тоска и разочарование. У маленького человечка были совершенно взрослые глаза.

– Хочешь, я буду твоим другом?

Ольга уставилась на него с недоумением.

– Вы же старый. Разве я могу с вами дружить?

– Ну не такой уж я и древний. Мне всего сорок лет. А тебе сколько?

– Скоро одиннадцать.

– Для дружбы возраст не имеет значения. Я уверен, что ты чудная и очень необычная, – Данила Сергеевич засмеялся, – несмотря на твои воровские замашки. – Заметив, что гостья допила чай, он подлил ещё немного в кружку. – Твоя мама это одно, а ты совсем другое. Даже на одной яблоньке бывают вишенки, тьфу, яблочки разного сорта. Ты не можешь отвечать за поведение взрослого человека. Твоей вины в этом нет. Ты ответственна лишь за себя и свои поступки. Скажи-ка мне правду, почему вынуждена добывать витамины у чужих людей? И кто такая тётя Ася?

– Тётя Ася нянечка в детском саду, она сказала: раз маме на меня плевать, то я должна сама о себе заботиться. Чтобы быстрее вырасти, надо летом набираться витаминов, тогда у меня зубы не выпадут и волосы не вылезут. А как стану взрослой, уйду от мамы, смогу жить самостоятельно.

У Данилы Сергеевича вдруг кольнуло в сердце. Что же это за женщина, которой настолько безразличен её ребёнок? И как же всё достало девочку, что она мечтает сбежать от матери. Окинув взглядом щуплую фигурку гостьи, бледное лицо со впалыми щёками, волосы, торчащие на макушке ежиком, осторожно поинтересовался:

– Тебе мама не покупает фрукты? Она хотя бы тебя кормит?

– Я сама варю суп, если есть картошка. И кашу могу. Крупа у нас всегда остаётся. Мама считает мне и каши достаточно, с голоду не помру.

– Поэтому ты добываешь свои витамины, – кивнул Данила Сергеевич. Он понял, что неравнодушная нянечка в детском саду так напугала облысением и выпадением зубов впечатлительного ребёнка, что невольно толкнула на кражи.

– В детском саду нам давали фрукты, – пояснила Оля. – А потом я перестала в него ходить, взрослая стала. В школу пошла. Мама сказала, что у неё нет лишних денег… – объяснила она сбивчиво. – А у соседки тёти Гали клубника покраснела, и так пахла… Я попросила у неё немного, но она стала кричать: «Пусть твоя шлюха мать посадит клубнику и кормит тебя, а то лежит-загорает целыми днями в саду, мужиков чужих соблазняет». Тогда я предложила собрать ягоду, а за это поделиться со мной. У тёти Гали больная спина. Но она заявила: «Пусть сгниёт, но ни одной клубничины не перепадёт такому отродью как ты».

– И тогда, разозлившись, ты сама нарвала ягод у тёти Гали? – предположил Данила Сергеевич.

– Ага, – подтвердила Оля. – На рассвете перелезла через забор и набрала целое ведёрко клубники. Вечерами тётя Галя отпускала собаку с цепи, думала, что я Дуная боюсь. Она не знает: меня собаки не трогают.

– Не трогают? Все? Или только знакомые? – поразился Данила Сергеевич. Девочка не переставала его удивлять.

За свои небольшие лета Ольга ни с кем, кроме тёти Аси, не откровенничала, хотя очень хотелось о многом расспросить и посоветоваться. Узнать, почему она находит общий язык с животными? Почему фоном слышит музыку, когда общается с людьми. Отчего если она неприятная, то человек оказывается плохим, а если красивая, то хорошим. И все ли люди это слышат? После выпускного в детском саду, соскучившись по нянечке Асе, Оля попыталась с ней встретиться, но оказалось, что та уволилась. Для девочки это стало большим ударом: она потеряла единственного человека, которому доверяла. Мужчина, сидящий за столом, звучал замечательно. Его мелодия напоминала нежное, тихое пение скрипки, журчание ручья и негромкие переливы жаворонка. Монах явно относился к типу добрых людей. Ольга решилась на доверительный разговор. Желание поделиться тем, что мучило так давно, перевесило все опасения.

– Однажды возле речки меня окружили бродячие собаки. Я так испугалась, что не могла пошевелиться от страха. До сих пор помню жуткие жёлтые глаза пса, он рычал громче всех. Я заплакала и стала просить: «Не трогайте меня, я слабый щенок, маленький и невкусный». Не помню, что ещё говорила, но звери как будто всё поняли и убежали. Позже догадалась: я могу разговаривать с собаками. Они сразу начинают ластиться ко мне и не лают.

Заметив, что на тарелке закончились плюшки, Данила Сергеевич подвинул к гостье вазочку с конфетами.

– Ты просто чудо, – искренне произнёс он. – У тебя талант к общению с животными, а с птицами пробовала?

Оля потянулась за конфетой. Но потом передумала. Доев плюшку, ответила:

– Пробовала с кошками, но они меня не слушают. Как-то петуху приказала спать, он закрыл глаза и задрых без задних лап. Тётя Галя думала: он сдох. Так переживала. Только у меня это лишь один раз получилось, больше не вышло. Ещё разговаривала с вороной, она в палисаднике на сирени сидела – тоже не удалось.

– Если я правильно соображаю: ты лазала по садам и огородам у тех людей, кто плохо следил за урожаем.

– Ну да. Я замечала, у кого под деревьями валяются яблоки, груши, сохнут ягоды, желтеют огурцы и гниют помидоры, к тем и наведывалась. Брала понемногу, чтобы незаметно было. Ведь всё равно пропадало.

Данила Сергеевич фыркнул.

– Ну… такое себе оправдание. Воровство всё равно остаётся воровством, как его не называй.

Ольга насупилась.

– Конечно, лучше пусть сгниёт.

– А почему ко мне залезла, груши ведь не пропадали?

– Я не знала, что теперь вы тут живёте. У деда Сергея сад всегда в запустении.

– Получается, ты с прошлого года сюда не заглядывала?

– А зачем. В этом саду ранние груши поспевают в конце июня, средние в начале августа, а поздние яблоки к октябрю. Ягодник дед сначала вырубил, потом снова посадил, поэтому ягоды появились только этим летом.

– Ты запомнила, что, когда и где созревает?

– Конечно. За три года экспро-ри-при. Фу, – сплюнула девочка, так и не совладав с трудным для неё словом. – Я наизусть выучила. И не всё время беру бесплатно. Некоторым старикам помогаю собрать урожай, они со мной делятся. У меня даже свои заказчики появились, – заявила она гордо.

– Я рад, что ты не совсем пропащая, – не удержался от подколки Данила Сергеевич. – Ты сказала, что от меня исходит музыка без скрипа. Что ты имела в виду?

Оля вздохнула. Немного подумав, решила поведать Монаху о том, что стоит любому человеку заговорить с ней, тотчас вместе со словами фоном идут звуки. Прямо как музыка в фильмах. У каждого человека своя мелодия, и она никогда не повторяется. Иногда она приятная и красивая, иногда как шум, а бывает просто отвратительная. По тому какая музыка можно определить, что за человек. Стоит его опасаться или нет.

– Ты эту мелодию всегда слышала? – поинтересовался Данила Сергеевич. Девочка его изумляла.

– Нет. После того как я испугалась собак, пришла домой, тогда впервые и услышала. Мама на меня орала, а вместе с её криками в уши лезли звуки рвущихся струн, скрип песка и какое-то жужжание. С тех пор стоит кому-нибудь заговорить, сразу раздаётся звучание. Так я это называю, но на музыку это не всегда похоже.

– Мне кажется, ты слышишь голос человеческих душ, – пояснил Данила Сергеевич. – Редкий и удивительный дар тебе достался. О чём-то похожем я читал в трактате древнегреческого философа Анаксимандра¹. С этим даром можно определять кто друг, а кто враг, но и жить с ним сложнее. А вот возможность повелевать животными – это по-настоящему классное умение. В будущем пригодится при выборе профессии.

– Хотите сказать, что голос душ редко кто слышит? – удивилась Оля. – Я боялась об этом спрашивать. Меня и так чокнутой называют.

– Во всяком случае, я таких людей не встречал. Ты первая, – подтвердил Данила Сергеевич. – Может, на планете ещё есть, ведь в жизни много удивительного и непознанного. А ты молодец, что никому о своих способностях не говорила: большинство людей консерваторы – настороженно относятся ко всему необычному, опасаются и не принимают. Поэтому помалкивай о том, что можешь и умеешь.

– А вам я могу доверять? – В широко распахнутых глазах девочки промелькнуло опасение и отголоски страха.

«Какой же она ещё глупый и наивный ребёнок», – подумал Данила Сергеевич.

– Мне да. Я тебе не наврежу. – Он чиркнул по горлу ладонью. – Могила.

Оля посмотрела на солнце, окрасившее верхушки деревьев в жёлто-малиновый свет. Оглушающее пение птиц смолкло, словно кто-то невидимый нажал на кнопку стоп. Ароматы цветов, запахи спеющих фруктов, усиленных росой, почти рассеялись в воздухе.

– Ой! Почти шесть часов. Пора домой. Не хочу, чтобы сожитель мамы обнаружил моё отсутствие. Он меня воспитывать взялся, изображает из себя папашу… вот дурак… думает, что задержится в нашем доме. Не понимает: матери скоро надоест и она его прогонит.

– Да уж, – покачал головой Данила Сергеевич. – Нелегко тебе приходится. И много таких временных папаш?

– По три штуки в год. Бывает чаще. Обычно им на меня начхать, я для них пустое место, но попадаются и такие, кто хочет со мной подружиться. Но когда понимают, что маме на меня пофиг, быстро отстают. Спасибо за чай. Я побежала.

Нацепив рюкзак на спину, Оля потопала к забору.

– Стой! Ты куда? Есть же калитка. Зачем лезть через штакетник.

– Ой! Я по привычке.

– Жду тебя в гости в любое время. Приходи поболтать, пообщаться, выпить чаю, – крикнул Данила Сергеевич вслед.

Оля помахала рукой.

Убрав со стола, он решил чуть позже наведаться к соседям и осторожно расспросить о Гараниных. Услужливая память наконец подкинула воспоминание: эта фамилия часто звучала во время громких скандалов у Степановых. Хочешь, не хочешь, но иногда Данила оказывался невольным слушателем их бурных разборок. Что произошло, он точно не понял, но приблизительно догадался, во время ссор к имени Лидка и фамилии Гаранина, часто добавлялись эпитеты шлюха подзаборная, сука, сволочь, гнида и ведьма. Разброд и шатание в семье Степановых точно дело рук этой женщины. Ему никакого дела не было до матери Ольги, хотелось узнать о девочке и её жизни. А тут и повод подвернулся: пора отдать заказанные табуретки.