– Конечно, нелегко, но надо. Ты извини, но скажу честно. Почти все подростки эмоционально незрелы, глухие и тупые, только свою боль чувствуете. Словно зверёныши, действуете на уровне инстинктов. Чувства обострены, эмоции через край хлещут, гормоны, как блохи, скачут, но ни тем, ни другим, ни третьим управлять ещё не умеете. Каждый полагает себя особенным и непонятым, но при этом боитесь оторваться от стаи, в кучке ощущаете себя комфортнее. На назначенных изгоями нападаете как свора собак, особенно трудно приходится одиночкам. А ты, Олька, по ряду причин стала именно одиночкой, поэтому они на тебе и срываются, таким образом, показывают свою общность. Чтобы выжить и не сломаться, придётся выбрать момент и показать себя неадекватной, чокнутой, способной ударить и навредить.

Ольга вытаращила глаза.

– Что вы имеете в виду?

Данила Сергеевич провёл ладонью по блестящей гладкой коже головы.

– Как они тебя обычно достают?

– Фантазия у них бедная. Кнопки подкладывают, стул клеем мажут, в рюкзак сок наливают или лягушку засовывают, на волосы или одежду жвачку приклеивают, на спину глупые записки вешают, парту красками мажут, подножки подставляют.

Данила Сергеевич ухмыльнулся.

– И правда ничего нового. Всё это уже было. А теперь пример. Как только кто-то подставит подножку, тут же изо всех сил врежь ему по щиколотке, или толкни. При этом надо сделать бешеное лицо, чтобы поверили, ты с катушек слетела, но главное, пригрози: убью, разорву к чёртовой матери. Как бы тебе не было страшно в этот момент, не выдавай себя, ты должна быть серьёзной, никаких криков, слёз, истерик, только ледяной голос и спокойствие. В общем, хоть раз, но врагов надо напугать. Поверь, после этого тебя больше не тронут, будут обходить стороной. Люди опасаются тех, от кого не знают чего ждать, мало ли что на уме у сумасшедшего. Сможешь выдержать одиночество?

Ольга горько улыбнулась.

– А разве до этого я не была одна? Если меня оставят в покое, буду счастлива. Что дальше делать?

– Стать отстранённой и хладнокровной. Твоё равнодушие и лёгкое презрение заденет недругов до самой печёнки. – Данила Сергеевич достал из шкафа коробку. – Тринадцать лет не шутка, совсем взрослая стала. Хотел подарить тебе на день рождения, но отдам сейчас, до первого сентября осталось немного как раз к ним привыкнешь.

До дня рождения Ольги осталось три дня, она с нетерпение ожидала подарка от Монаха, тот всегда дарил что-то оригинальное и неожиданное. До знакомства с ним её никто не поздравлял, мать не считала нужным как-то отмечать праздник дочери, а уж с подарками и вовсе не заморачивалась. Первый в жизни подарок она получила от Данилы Сергеевича два года назад. Увидев новенький телефон, не поверила глазам, а ещё был торт со свечками и даже небольшой фейерверк, на следующий год это были роликовые коньки. И вот теперь она держала в руках красивую коробку, перевязанную ленточкой.

– Ну что же ты открывай, – поторопил её Данила Сергеевич.

Ольга развязала ленточку, разорвала узорчатую блестящую бумагу. В коробке лежал плеер с беспроводными наушниками.

– Нравится?

– Очень! – Глаза Ольги заблестели, Она не умела ярко выражать эмоции, не заорала от восторга, не запрыгала от радости, но весь вид показывал, как она счастлива и довольна подарком.

– В свободное от уроков время надевай наушники, как бы отгораживайся от всех. Этим покажешь: не одноклассники тебя игнорят, а тебе на них плевать. – Данила Сергеевич улыбнулся. – Музыку можешь даже не включать, просто ходи в наушниках. Твои однокласснички привыкнут, что ты отстранённая и расслабятся, много чего интересного тогда услышишь, а сама будешь настороже.

– Здорово вы придумали, – восхитилась задумкой Ольга. Сама много раз наблюдала, как увлёкшись музыкой, человек ни на что не обращал внимания, но и люди, видя его в наушниках, не стеснялись в разговорах, думая, что всё равно их не слышит.

В седьмой класс Ольга отправилась в наушниках. И хотя в них стояла тишина, она делала вид, что увлечена музыкой, и ей ничто не интересно. Рекомендации Монаха пришлось применить буквально через неделю от начала учёбы.

На уроке физкультуры Игнатов перебросил мяч Каберскому, а тот вдруг запулил его Ольге в голову. От мощного удара она пошатнулась и упала на колени. От боли потемнело в глазах, а одноклассники весело заулюлюкали. Поднявшись, Ольга направилась в сторону Каберского, ей даже не пришлось изображать злость, она лавой кипела у неё в крови. Сильная боль, что-то сдвинула у неё в мозгах и на несколько минут превратила в другого человека. Ей вспомнились все неприятности и обиды, нанесённые за годы учёбы. Буквально захлёбываясь ненавистью, Ольга приблизилась к Максиму, глядевшему на неё ехидно и пренебрежительно. Пару секунд Ольга смотрела ему в глаза, неизвестно что хотела увидеть, но сожаления в них точно не было, а потом размахнулась и врезала ему кулаком в нос. Стоящий рядом с другом Игнатов выматерился и шагнул к ней. Она выхватила из закрученных на макушке волос крепкую деревянную шпильку, сжала её в кулаке.

– Если ещё хоть кто-то ко мне притронется или как-то навредит, выколю нахрен глаза. И пусть сяду в тюрьму, но слепым на всю жизнь сделаю.

– Что храброй стала? – сплюнул на пол Игнатов. – А не зассышь? – Он попытался схватить Ольгу за плечо.

Перед глазами у неё всё плыло, казалось, что она сейчас потеряет сознание. Ольга дёрнулась в сторону и едва устояла на ногах.

Игнатов повторил попытку.

Ольга всадила в протянутую к ней руку острую шпильку.

Пётр взвыл от боли.

– Сука! Ты что наделала. Ты мне рук проткнула!

– Скажи спасибо, что не морду расписала, – процедила Ольга и бросила взгляд на изумлённых одноклассников. – Чего вылупились? Больше я ваши шуточки терпеть не намерена. Любому кто меня заденет, так отвечу, что мало не покажется. Она покосилась на Каберского, зажимающего нос обеими руками. Из-под пальцев на подбородок, шею и белую футболку текла алая кровь.

– Ничего себе Гаранина выдала, – выдал ещё один друг Каберкого Игорь Истомин. – Ты чё, дура, озверина налопалась?

Ольга, как истукан, медленно повернулась к нему.

– Проверить хочешь?

Игорь поднял руки.

– Да ну нафиг. Ты же оказывается больная, а прикидывалась тихоней.

– Чего вы с ней разговариваете? – закричала Колоскова. – Ребят надо в медпункт отвести.

У Ольги всё сильнее кружилась голова, перед глазами мелькали чёрные мушки. Она понимала: надо срочно покинуть зал, иначе она на радость одноклассникам грохнется в обморок. Стараясь не выдать, что ей плохо, она медленно пошла на выход из спортзала. У двери столкнулась с учителем.

– Гаранина, ты куда намылилась. Я же сказал: заниматься самим, пока я к директору схожу.

Ольга молча прошмыгнула мимо него.

– Эй, я к кому обращаюсь? А с тобой что? – вытаращился учитель, заметив Каберского в крови. Парня под руки вели две девушки. За ними держа на весу окровавленную руку, плёлся Игнатов.

Ольга добрела до туалета и, едва склонилась над раковиной, её вырвало. Стало немного легче, но голова заболела сильнее, хотелось опуститься прямо на пол и не двигаться. Хорошо, что урок физкультуры последний, надо как-то добраться до дома, выпить болеутоляющее и лечь в кровать. Шаркая ногами, как древняя старуха, добрела до класса, снять спортивную форму не было сил. Затолкав школьную одежду в рюкзак, уже хотела выйти, как дверь распахнулась. В помещение из коридора один за другим, как горох из банки, посыпались одноклассники.

– Вот она где, – Взвизгнула Виктория Загорская, в её голубых глазах горела жажда мщения, – пока ребятам кровь останавливают, она преспокойненько домой собирается.

Ольге пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы не выказать слабости. Всё тело била мелкая нервная дрожь. От переживания и страха сохло в горле. Стараясь не шататься, держа спину прямо, она направилась на выход из класса, но не успела дойти до двери, как её открыла Щучка.

– Торопишься? А кто свои поступки объяснять будет? – Оглядев учеников, коротко бросила: – Быстро сели.

Следом за ней в классе появились потерпевшие. Каберский закрывал нос влажной салфеткой, Игнатов придерживал забинтованную кисть руки. Учитель физкультуры Олег Китаевич, чуть подтолкнув ребят, прошёл к столу.

– Мы с Евгенией Карповной пока не сообщили о прецеденте руководству, решили разобраться с происшествием в спортзале сами. К счастью ничего серьёзного ни с Максимом, ни с Петром не произошло. Парни объяснили: это Гаранина на них напала, решив, что они нарочно бросили в неё мяч. На самом деле это произошло случайно. Оля, мы тебя слушаем? Как ранее спокойная и тихая девочка могла так поступить с ними?

Ольга усмехнулась. Всё понятно, Щучка и Китаец решили всё замять. Ни классной, ни учителю невыгодны разбирательства. Неизвестно к директору ли отлучался Китаец во время урока или выходил по личным делам. В самом начале, когда её стали третировать одноклассники, она пожаловалась Евгении Карповне, та вроде бы поговорила с её мучителями, но, вероятно, не настолько убедительно, что они не прекратили, а стали более изощрённо и скрытно это делать. В дальнейшем учительница делала вид: в классе всё отлично, ничего плохого не происходит. Ольге стало понятно, никто её не защитит, и надо как-то приспосабливаться самой.

Так и не севшая на стул Ольга, ледяным тоном сказала:

– Они невзначай попали по мне мячом, а я ненароком их задела. На этом всё, мне пора домой.

И не обращая на возмущение классной руководительницы и учителя, вышла из класса.

Евгения Карповна крикнула ей в след.

– Мать твою в школу вызову!

Эта фраза прозвучала как ругательство, но вызвала лишь горький смешок у Ольги. Её мамаша никогда не интересовалась её учёбой и ни разу не посетила ни одно школьное собрание. Пусть попробует вызвать, Щучку ждёт разочарование.

Путь домой оказался трудным. Голова нещадно болела, сильно тошнило. Ольга дважды вырвала. Присаживаясь на лавочки отдохнуть, с каждым разом всё труднее и труднее вставала. Добравшись до дома, доплелась до своей комнаты, рухнула на кровать. Вернувшая вечером мать, заглянула к ней.

– Какого чёрта разлеглась, полы не вымыты, посуда на кухне грязная. Мы же договорились, ты убираешь, а я за это даю тебе карманные деньги. Не сделала – не получила.

– У меня голова болит, – прошептала Ольга.

– Ты посуду головой моешь или руками?

– Лидочка, не сердись. Давай я наведу порядок. Может девочке действительно плохо, – подала голос очередная жертва материнских чар.

Ольга закрыла глаза. Она даже не могла вспомнить, как зовут этого несчастного мужчину, да и зачем запоминать, всё равно надолго не задержится.

Лидия хлопнула дверью, заставляя Ольгу поморщиться от резкого звука.

Минут через десять дверь отворилась снова, мужчина подал ей стакан воды и таблетку.

– Выпей. Это аспирин. Температура есть?

– Нет. – Ольга запила таблетку водой. – Спасибо.

Наследующий день она не пошла в школу, отлёживалась в кровати, ждала, пока перестанет кружиться голова. Легче стало через три дня. Её появление в классе встретили гробовым молчанием. С того дня больше к ней не цеплялись и не затрагивали, но общение прекратили полностью. Ольга ощутила себя в некоем непроницаемом коконе: тут она, а там все остальные. Одноклассники с опаской посматривали на её голову, в отросших высоко заколотых волосах теперь всегда торчали острые деревянные шпильки, будто две маленькие шпаги. Она осознавала, что стала заклятым врагом компании Загорской, к которой присоединились Игнатов, Истомин и Каберский, теперь эта шестёрка возглавляла класс. Появление общего недруга в её лице удивительным образом сплотило одноклассников. Расстраивало её одиночество? Скорее нет, чем да. Она привыкла к нему с детства. Главное, её оставили в покое. Общения с Данилой Сергеевичем и его сыном, изредка навещающим отца, ей вполне хватало.

Под ласковый звон колокольчиков, утомлённая воспоминаниями Ольга задремала. Завтра ей предстояло отправиться ещё на один обряд изгнания.