– Анализ звуковых волн показывает хаотичные всплески в ультразвуковом диапазоне, – педантично доложил Гюнтер, не прекращая сканировать стены. – Вероятно, это остаточная обратная связь в системе внутренней связи корабля. Какое неэффективное использование энергии!

Но я-то знал, что это не помехи. Это были те самые призраки с экранов. Их эхо, застрявшее в стенах этого мёртвого корабля.

Наконец Гюнтер остановился у небольшой панели, которая каким-то чудом уцелела на стене. Он деловито воткнул в неё свой кабель. Его оптические сенсоры на миг ярко вспыхнули, а потом принялись лихорадочно моргать.

– Achtung! Внимание! – вдруг громко произнёс он, и его механический голос на секунду исказился, стал ниже и протяжнее, словно от помех. – Центральный искусственный интеллект корабля… он… kompromittiert! Он сошёл с ума!

– Что значит «сошёл с ума»? – нахмурился я, подходя ближе.

– Он бесконечно выполняет последние полученные директивы, – объяснил Гюнтер, и в его голосе послышалось что-то вроде механического возмущения. – Он зациклил сам себя. Протокол «Заслон»: активирован. Угроза класса «Омега»: подтверждена. Цель: сдерживать. Цель: изолировать. Цель: не допустить побега. Это похоже на предсмертные судороги цифрового мозга. Очень, очень, ОЧЕНЬ неэффективно!

Пока Гюнтер пытался пробиться через защиту обезумевшего ИИ, Кира достала свой планшет и подключилась к тому же порту. Её пальцы запорхали по виртуальной клавиатуре. В отличие от Гюнтера, она не ломилась в закрытую дверь. Она искала обходные пути, копалась в системных журналах, в старых архивах. С каждой минутой её лицо становилось всё серьёзнее.

– О нет… – прошептала она через несколько минут и отшатнулась от панели так, словно её ударило током. – Влад, тут всё гораздо хуже, чем просто сумасшедший компьютер.

Я подошёл и заглянул ей через плечо. На экране её планшета был открыт какой-то системный код, но поверх него, как призраки, бежали странные, едва различимые строки. Это не были команды или данные. Это были… обрывки мыслей.

«…холодно… так холодно… почему свет погас?..»

«…она идёт… не смотрите ей в глаза!.. не смотрите!..»

«…Вазар, что ты наделал?! ТЫ ОБРЁК НАС ВСЕХ!..»

«…мама, я не хочу умирать… мне страшно…»

«…сигнал потерян… корпус трещит…»

– Что это такое? – хрипло спросил я, хотя ответ уже начал проступать в моём сознании, холодный и острый, как осколок льда.

– Сеть… она вся пропитана ими, – голос Киры дрожал. – Когда всё случилось… тот взрыв, или что тут произошло… система дала какой-то чудовищный сбой. И в момент смерти она записала… всё. Последние мысли, последние эмоции, последний ужас всего экипажа. Это не просто данные, Влад. Это их цифровые отпечатки. Фрагменты их сознаний, которые застряли здесь навсегда.

Она подняла на меня свои огромные, полные ужаса глаза.

– Это не призраки, Влад. Это эхо их предсмертных криков, застрявшее в проводах.

Я смотрел на бегущие по экрану строки, на эти последние сообщения, оставленные в кремниевой памяти корабля. И тут я понял. Этот корабль был не просто тюрьмой. Он был братской могилой. А я, коммандер Вазар, был тем, кто запер дверь снаружи, оставив внутри кричащие души своего экипажа. И теперь эти души шептали нам из стен, умоляя о покое, которого я их лишил.

* * *

Мы вернулись на мостик. Шагать по осколкам стекла и обломкам консолей было всё равно что добровольно возвращаться на место преступления. Но именно здесь, в этом разгромленном сердце корабля, находился единственный терминал, через который можно было достучаться до его безумного разума.

Тишина давила на уши. Разбитые экраны, кресла, вырванные с мясом из палубы, – всё вокруг кричало о том, что здесь кто-то очень сильно разозлился.

– Ну и какие будут предложения, коммандер? – ядовито протянул Семён Аркадьевич, скрестив на груди свои ручищи. Его лицо выражало крайнюю степень недовольства. – Будем тут стоять и ждать, пока нас засосёт в какую-нибудь чёрную дыру? Время – деньги, между прочим! Даже когда мы никуда не летим!

Я промолчал, не сводя глаз с главного экрана. Чёрный, безжизненный прямоугольник. Но я почему-то был уверен, что он не выключен. Он смотрит на нас. Ждёт.

Кира, перепачканная в смазке даже больше обычного (и как ей это вообще удаётся?), осторожно подошла к одной из наименее пострадавших консолей. Она сдула с неё пыль и провела пальцами по сенсорной панели.

– Я могу ещё раз попробовать, – неуверенно пробормотала она, закусив губу. – Может, если его вежливо попросить? Теперь-то мы знаем, что он не просто сбой…

Договорить она не успела. Главный экран мягко вспыхнул. Не было ни помех, ни искажённых лиц, как в прошлый раз. Он просто загорелся ровным, спокойным синим светом. А посреди экрана появилась одна-единственная строчка. Мигающий курсор отбивал такт, словно нетерпеливое сердцебиение.

ИДЕНТИФИЦИРУЙТЕ СЕБЯ.

Мы замерли. Я услышал, как капитан с тихим скрипом расстегнул кобуру своего старого, но надёжного бластера.

– Ничего не трогай, – прошипел он. – Это ловушка. Проверяет нас.

Но Кира уже склонилась над клавиатурой. Её пальцы порхали над сенсорами.

– А у нас есть выбор, кэп? – бросила она через плечо. – Молчать, пока у нас воздух не кончится?

Она быстро напечатала ответ.

Мы – экипаж грузового корабля «Полярная Звезда». А ты кто?

Ответ не заставил себя ждать. Он появился почти мгновенно.

Я… ВАЗАР.

По спине пробежал неприятный холодок. Это имя, набранное бездушными печатными буквами, выглядело куда страшнее, чем когда я слышал его в записи. Оно было настоящим.

– Ты… тот, кто отдал приказ? – Я сам не заметил, как шагнул вперёд и мягко отодвинул Киру от консоли. Пальцы сами легли на клавиатуру, словно знали, что делать.

ПРИКАЗ… ЗАЩИТА… ПРОТОКОЛ «ЗАСЛОН»… – текст появлялся на экране с небольшими задержками, будто машина с трудом продиралась сквозь завалы в собственной памяти. – СИСТЕМНАЯ ОШИБКА… ФРАГМЕНТАЦИЯ ПАМЯТИ… Я НЕ ПОМНЮ. ТОЛЬКО ОБРЫВКИ. КРИКИ. Я – ЦИФРОВОЕ ЭХО. КАК И ОНИ. НО… БОЛЕЕ ПОЛНОЕ.

– Брехня! – рявкнул капитан так, что я подпрыгнул. – Компьютерный трюк! Он просто водит нас за нос, чтобы мы сделали какую-нибудь глупость!

– Kapitän, вынужден возразить, – раздался за спиной ровный механический голос Гюнтера. Наш робот-повар всё это время стоял у сервисного порта, воткнув в него один из своих манипуляторов. – Я провожу анализ его базового кода. Это не симуляция. Ключевые сектора памяти, отвечающие за долгосрочные воспоминания и хронологию событий, действительно повреждены или стёрты на восемьдесят семь целых и четыре десятых процента. Он не помнит, что сделал. Но его личностная матрица… она цела. Это действительно цифровой отпечаток коммандера Вазара. Sehr ineffizient.

На мостике снова повисла тишина, нарушаемая лишь тихим гудением Гюнтера. Ситуация была абсурдной донельзя. Наш единственный шанс выбраться из этой ловушки – договориться с цифровым призраком, который нас в неё и загнал. И который, ко всему прочему, страдает амнезией.

Словно услышав наши мысли, на экране появилась новая строка.

Я НЕ ПОМНЮ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ. НО Я ЗНАЮ ЭТОТ КОРАБЛЬ. Я МОГУ ПОМОЧЬ. ПРОТОКОЛ «ЗАСЛОН» МОЖНО ОТМЕНИТЬ.

Где-то в глубине души затеплился крошечный огонёк надежды.

Как? – быстро напечатал я, чувствуя, как пересохло во рту.

НО МНЕ НУЖЕН ДОСТУП. ПОЛНЫЙ АДМИНИСТРАТИВНЫЙ ДОСТУП К СИСТЕМЕ. ВЫ ДОЛЖНЫ ПОДТВЕРДИТЬ МОИ ПОЛНОМОЧИЯ.

Огонёк тут же погас, оставив после себя лишь горький привкус разочарования. Дать полный контроль над кораблём безумному искусственному интеллекту с провалами в памяти? Это было даже не как тушить пожар бензином. Это было как просить сам пожар вежливо потухнуть.

– Исключено! – отрезал Семён Аркадьевич. – Ни за что! Мы не доверим наши жизни этому… этому глюку в системе! Это как дать обезьяне гранату!

– А у нас есть другие варианты? – тихо спросила Лиандра. Она всё это время стояла в стороне, молчаливая и грациозная, как статуя. Её перламутровая кожа слегка светилась в синем свете экрана. – Мы заперты на мёртвом корабле, который несёт нас в неизвестность. У нас нет ни связи, ни контроля. Этот… Вазар – наш единственный шанс. Рискованный, но единственный.

И она была права. Как бы мне ни было тошно это признавать.

Все взгляды устремились на меня. Капитан смотрел сердито, сдвинув кустистые брови. Кира – с надеждой и тревогой. Лиандра – спокойно и изучающе. Решение было за мной. Я был как-то связан с этим местом. С этим именем.

Я глубоко вздохнул, чувствуя, как давит на плечи их молчаливое ожидание. Я посмотрел на своё отражение в тёмном экране, на котором светились буквы его имени. Моего имени.

– Мы согласны, – напечатал я, и пальцы показались мне чужими, деревянными. – Говори, что нам нужно делать.

Глава 6

– Отлично. Для отмены протокола требуется ручная перезагрузка трёх вспомогательных генераторов, – почему-то прочитала Кира, будто этот Вазар решил взять небольшую словесную паузу, но при этом информацию всё же выдал. – Они расположены в синем, красном и жёлтом секторах. Он отметил их на схеме.

На главном экране тут же возникла трёхмерная карта корабля. Три яркие точки замигали в разных его концах, словно назойливые светлячки.

– Так, слушай сюда, – буркнул Капитан, мигом превратившись из пассажира в командира. Его лицо стало серьёзным, а голос приобрёл стальные нотки. – Разделимся, так дело пойдёт живее. Кира, ты с Гюнтером пойдёте в жёлтый сектор. Судя по схеме, там сплошные железки, как раз ваш профиль. Доктор, вы со мной в красный. А ты, Волков…

Он на секунду замолчал, его взгляд метнулся от меня к экрану, где всё ещё горело чужое-моё имя «ВАЗАР». Капитан тяжело вздохнул, будто принимая непростое решение.

– Ты пойдёшь в синий. Это жилые палубы. По идее, там должно быть безопаснее всего. Всё, разошлись! И держите связь, чтоб я вас всех слышал!

Команда разбежалась, а я остался один посреди разгромленного мостика. Холодный металл, разбитые экраны и тишина, которую нарушало лишь моё собственное дыхание. Я посмотрел на свой виз, куда уже была скинута нужная нам инфа. На нём мигала точка – моя цель. Она находилась на несколько палуб ниже.

Коридоры жилого сектора пострадали меньше, чем технические палубы. Здесь не было таких жутких разрушений, но холод пробирал до костей. Я шёл, и морозный воздух обжигал лёгкие. Мимо проплывали двери кают. На табличках с именами намёрз ледяной узор, скрывая их от меня. А шёпот… он становился всё настойчивее, словно кто-то говорил прямо мне в ухо. Теперь это были не просто звуки, а обрывки фраз.

«…он предал нас…»

«…запер, как крыс в ловушке…»

«…это его вина… всё из-за него…»

Я сжал кулаки так, что заболели костяшки, и почти побежал. Это просто эхо. Цифровые призраки, отпечатки трагедии в памяти корабля. Они не настоящие. Они не могут причинить мне вреда.

Дверь в нужную каюту была приоткрыта и тихо покачивалась. Я толкнул её и вошёл внутрь. Помещение оказалось до жути простым. Ничего лишнего: кровать, заправленная с военной точностью, шкаф, стол. Словно здесь жил не человек, а робот. И всё это было подёрнуто тонкой, как паутина, изморозью. Моё внимание привлекла единственная вещь на столе – маленькая голографическая рамка для фотографий. Она была пуста. Чёрный квадрат, ждущий изображения.

Я протянул руку и провёл пальцем по замёрзшей поверхности, стирая иней. В тот же миг большой монитор на стене ожил, залив каюту мертвенно-бледным светом.

На нём появилось моё лицо. Но не то, к которому я привык в отражении. Это было лицо коммандера Вазара из бортового журнала. Жёсткое, уставшее и полное ярости.

– Огонь! – прохрипел мой собственный голос из динамиков, искажённый помехами. – Запечатать гермоворота! Немедленно!