И каменюки этой с капотом и моей головы с лобовухой. Стекло разлетелось вдребезги! Хорошо, хоть котелок мой цел остался, впрочем, он и не такое выдерживал. Вообще, когда я садился, заметил трещину на лобовом стекле машины, вот и доконал, видать, его до конца. В это время треснувшие стекла так сразу не меняют, ездят до талого. И главное ‒ склоны-то рядом невысокие, с плато мы ещё не съехали. Минут десять причитаний и завываний, и водила решил вернуться в Ленинакан! Что делать? Вылазить с сумками и ждать попутку, или ехать обратно? Расстроенный отец с дочками решает вернуться, мол недалеко же от города отъехали, а я, закинув одну сумку за спину, а вторую держа в руках, побрёл по дороге, периодически показывая большой палец проезжающим машинам. Но за час меня так и никто не подобрал, проезжающие машины были полны людей или просто не останавливались. У нас в Сибири не так ‒ никогда мимо человека на трассе не проедут, особенно зимой. Неожиданно около меня тормозит милицейский уазик.

‒ Ара, инч к’энес! Да-да, я тебе, парень! Случилось что? ‒ высунулся усатый армянин в чине капитана из окна.

Раз «ара» сказал, значит, с Еревана, был бы из Ленинакана, обратился бы «цо».

‒ Машина сломалась, на которой ехал, ‒ вздохнул я, только сейчас вспоминая, что двадцатку за несостоявшуюся поездку мне не вернули, а сам я этот момент просохатил.

‒ Возьми деньги, Ованес тебе сказал отдать, если встречу! ‒ и усатый мент протягивает мне два чирика!

Нет, ну надо же какая порядочность прежнего водилы! Ованес, наверное, это он.

‒ А не подкинете? ‒ обрадованно спрашиваю я, и понимаю, что нет ‒ салон забит пассажирами, ведь в машине, кроме водилы и капитана, знакомая мне армянская семейка из отца и двух дочек.

Мои бывшие попутчики успели раньше транспорт занять!

‒ Только сзади. Но там задержанный, ‒ предлагает капитан.

Он серьёзно? Во простота нравов, но я согласен!

‒ Да там же два места! ‒ обрадованно говорю я и иду к отсеку для нарушителей.

Разумеется, дверь мне открывал не капитан, а грузный водила-сержант тех же лет, что и его начальник, при этом с такой недовольной мордой, будто меня на себе повезёт.

С сумками не пущу, давай их в салон! ‒ непреклонно отрезал сержант.

‒ Э! Ара! Куда в салон, тут наши вещи? ‒ заволновался счастливый отец двух дочерей внимательно следящий за нашей беседой.

‒ На колени! ‒ грозно произнес водила.

Разумеется, не встать на колени требовал, а сумки поставить на них.

Загончик «бобика» открыли, и я увидел худощавого немолодого уже дядю в наручниках!

‒ Пополнение тебе, сиди тихо, ‒ предупредил сержант арестанта.

Таганка, все ночи, полные огня.

Таганка, зачем сгубила ты меня.

Таганка, я твой бессменный арестант.

Погибли юность и талант в твоих стенах!

Негромко дурным голосом пропел я, после того как этот дядя в наручниках отказался со мной знакомиться.

‒ Наблатыкался и думаешь, автор? ‒ хмыкнул дядя. ‒ Эх, Штыба, хорошо тебе, молодому!

«Он меня знает? Боксер? Болельщик?» ‒ раззявил в удивлении рот я, ведь точно помнил, что назвал только свое имя.

А не угадал! Он не боксер и не фанат, разумеется.

‒ Я земеля твой из Красноярска. От Вано слышал, что ты тут, ‒ пояснил дядя и наконец представился: ‒ Федор.

Руки он мне не подал, да это было бы и трудно сделать, ведь руки были у него за спиной скованы наручниками.

‒ Я вижу, не сильно гостеприимно встретили тебя тут, ‒ пытаюсь я поддержать разговор.

‒ Да встретили как надо, но непонятка вышла. Усиление прислали в город местным ментам, а люди там новые, с порядками в городе незнакомые, вот и повязали как простого сявку. Ничего, будет что дома вспомнить.

Это плохо, что знакомые меня тут видели, хотя отмазка зачем я ездил в Армению у меня есть, но именно отмазка, а не прикрытие. Ладно, если спросит кто, подумаю что сказать. В этот момент нас обогнала стальная восьмерка, посигналив при этом!

‒ Вот и сосед твой спохватился, ‒ усмехнулся Федор. ‒ Наша машина. Ты вот что скажи Вано ‒ пусть пока ничего не отдаёт! Я выйду, сам решу.

‒ Скажу, если увижу, ‒ коротко киваю я.

Ничего такого, просто комсомольское… тьфу, воровское поручение, может и криминальное что-то, но может и нет. И чего два жулика делали в Ленинакане? Контрабанда, воровская сходка какая? Да не буду голову ломать.

Разумеется, в Ереване Вано меня встретил на автобусной остановке. Менты не стали возить нас по городу вместе с преступником и высадили и дочек с папой, и меня в ближайшем месте, откуда мы сами сможем уехать.

‒ Понял. Благодарю. Не отдавать ‒ так не отдавать. Тебя подкинуть до аэропорта? Я в Ленинакан вернусь сегодня.

‒ А… забыл! Он сказал тебе здесь ждать его, не возвращаться, ‒ опять соврал я. ‒ А так, подвези, конечно.

‒ И нас подвези, парень! А то опоздаем, мамой клянусь! ‒ неожиданно подал голос отец дочек-красавиц.

Вот как от него отделаться? Но Вано был не против и повез нас четверых в аэропорт. Вылет в Москву у меня вечером, оттуда через четыре с половиной часа лечу в Красноярск. Успею добраться до Домодедова? Кстати, нифига не опаздывал хитрый ара, лететь в Москву нам вместе! Хорошо, хоть сидим не рядом, отдохну уже от опасливых косых взглядов на меня. Нужны мне твои дочки сто лет! Но неожиданно мой попутчик очень пригодился в аэропорту в Москве.

‒ Это со мной! В другой аэропорт отвезти его потом надо! ‒ неожиданно властным голосом сказал отец семейства на ночной стоянке такси водиле на «Волге».

И это было кстати, ведь пока я получал багаж, такси свободных на стоянке уже не оказалось, более того, толпилась нехилая очередь за этой услугой. И если бы не дружеская помощь попутчика-ленинаканца, мог бы и опоздать! Я уже знаю, что дядя ‒ снабженец на какой-то местной фабрике и едет в отпуск в гости к родителям жены. Тоже, наверное, не любит теплое пиво и потных женщин! Водитель и машина присланы дедом его дочек, и судя по номерам дед имеет должность в МИДе. На всякий случай обмениваемся телефонами. На армянина произвело впечатление, что меня знают местные криминальные авторитеты, а я просто так взял номерок, мало ли. Запасливый я.

По прилёту в Красноярск меня тряхнуло! Все в аэропорту только и обсуждали землетрясение в Армении. Буквально час только прошёл, а вся страна на ушах! Горбачев с визитом в США, но в срочном порядке вылетает в Москву. В некотором обалдении от того, что так близко был к гибели, я еду домой. А потом и на работу, хоть и выходить мне из отпуска только двенадцатого.

‒ Это пи..ец, но ехать надо, ‒ коротко резюмировал наш второй секретарь Витя Цимик, которого сегодня Шенин отправил в командировку в Ереван.

Наш край, конечно, одним коммунистом не ограничился, будет целый отряд, собранный с предприятий края, будет и разная техника. Но пока под конец рабочего дня сижу в кабинете второго и выпиваю за упокой невинных жертв. Кроме меня, ещё парочка близких к Цимику людей. Собственно, он курирует и мою комиссию, но я вошел в его круг из-за его детей. И дочка, и сын ‒ мои большие фанаты, причем уже не первый год. Так что перчатки из Кореи, в которых я стал чемпионом, пришлось подарить его сыну Сереге, подписав на память. Но особой пользы от нашей «дружбы» я не получаю. У меня в друзьях первый, что мне второй! Да и в Москве меня знают не хуже, чем нашего второго. Вот Долгих, например, недавно перед отпуском звонил с просьбой небольшой ‒ заехать выступить в школу перед детишками. Внуки его ещё тут живут, в городе. А я его поздравил из Ленинакана с днем рождения, ему 64 стукнуло пятого декабря. Долгих вывели из кандидатов в члены Политбюро и из секретарей ЦК КПСС, но оставили в самом ЦК. Это произошло ещё на том памятном пленуме 30-го сентября. И сейчас он персональный пенсионер Союзного значения, но на пенсии ему скучно. Кстати, Долгих и с Ельциным общается до сих пор, может ещё поэтому его турнули из власти? Дядя фронтовик, доброволец, истребитель танков под Москвой в 41-м и авторитет имеет в кабинетах большой, я думаю, больше даже чем у Власова был до недавнего времени.

‒ Как думаешь, получится? ‒ пихает меня рукой в бок Цимик.

Черт! Прослушал, неудобно получилось.

‒ Повтори, ‒ сказал я якобы пьяно, наливая себе коньяка.

Выпил уже грамм полста! Хватит, и так за руль не сесть. Но как не выпить в такой трагический для страны момент?

‒ Собак надо забрать из нашего питомника, говорят, они могут искать людей под завалами, ‒ пояснил второй секретарь.

‒ Хорошая идея! А чего не получится? Набери Жердакова. Только надо брать собак вместе с людьми… тьфу, людей вместе с собаками, ‒ я, видимо, немного окосел, и в голове шумит.

‒ Само собой! Эх, были планы на выходные, ‒ сокрушается Цимик. ‒ Хотел с Лукарём на зимнюю рыбалку поехать. Кстати, а чего вы с ним не поделили?

‒ Нормально всё у нас, ‒ открещиваюсь я.

Лукарь и Цимик ‒ соседи по лестничной площадке, и нашу недавнюю ссору с Ленкиным батей второй похоже слышал. Да, сейчас нормально все, а семнадцатого ноября я действительно орал на товарища полковника. И не из-за Ленки, как ни удивительно. Просто 16-го ноября Эстония объявила себя суверенной, и это застало меня врасплох. Не ожидал такого скорого развития событий, надеюсь, не я их ускорил. Эстонская декларация о независимости начиналась эпически. В первом предложении Верховный Совет республики утверждал, что эстонский народ возделывал свою землю и развивал культуру на берегах Балтийского моря аж больше пяти тысяч лет(!) пока в 40-м году не стал частью СССР. Якобы при этом предусматривалось сохранение суверенитета! Подлый сталинизм и эпоха застоя привела к демографическому кризису (эстонцы в неволе не размножаются?), неблагоприятной ситуации в природной среде и кризису в экономике. И теперь Верховный Совет видит один выход ‒ суверенитет!

‒ Да я при чем тут, Толя?! Я в Красноярском крае живу, какие ты предъявляешь мне претензии? ‒ орал в ответ Валерий Ильич.

‒ Ты офицер? Присягу давал? А кому давал ‒ СССР или отдельной территории? Неужели СССР без Эстонской ССР? Так чего сидишь и не телишься? Защищать страну будешь? ‒ излишне эмоционально вопрошал я.

‒ Буду, если приказ отдадут! ‒ упрямо спорит полковник и, вдруг достав табельный, предлагает: ‒ Что ты меня виноватишь? Хочешь до инфаркта довести?! Так пристрели сразу, чтобы не мучился!

‒ Сам застрелись, раз Родину просираешь!

‒ Тихо, мальчики, вы чего?! Ну-ка, Валера, пистолет отдал мне быстро! А ты, Толя, совесть имей ‒ ну что он один может? ‒ на кухню влетела жена Лукаря, очевидно, подслушивающая нас под дверью.

‒ Дождемся, русских выгонят из республики и лишат прав гражданских, ‒ устало наливаю водки, ибо по сути они с мужем правы, но ведь и я прав!

‒ Не преувеличивай! Не лишат! До конца читай декларацию эту, ‒ Лукарь, больше не чокаясь со мной, залпом опрокидывает в себя стопку беленькой. ‒ «… народ Эстонии в будущем не согласится с каким-либо законом, который дискриминировал бы представителей любой другой этнической группы, проживающей в Эстонской ССР».

‒ Хуев как дров! ‒ зло выплюнул я, когда супруга, разоружив мужа, наконец вышла.

Глава 3

Глава 3

‒ Подслушивал, что ли? ‒ усмехнулся я на вопрос Цимика.

‒ Хоть бы и да. Знаешь, нечасто я слышу, как на полковника орут, да вообще в первый раз! Обычно он сам на всех кричит, ‒ не отпирается сосед Лукаря.

Чего я тогда за Прибалтику сагрился, сам не знаю. Плевать мне на неё.