Так, в украинском языке язi-ба́ба – это «ведьма, волосатая гусеница»,^[87] а в древне-чешском словом jězě называют «ламию» – страшного летающего змея. Учёные сближают имя нашей колдуньи также с литовским angis – «змея, гадюка» и со славянским *ǫžь – «уж».^[88]

Может быть, поэтому в сказках как-то неясно объясняется, где у Яги вторая нога? Одна – «костяная», а другая? Неисключено, что ведьма прячет в ступе змеиный хвост! Некоторые ученые вообще считают: мол, первоначально у ведьмы не было ног, как у змеи.^[89] Иногда в сказках Баба-яга является матерью чудовищного Змея, с которым сражается герой. Подобно змее, она сосёт белые груди красавиц и охраняет источники с мёртвой и живой водой; спасается бегством под камень, в подземелье, проваливается в нору. Змеи издревле считались обитателями страны мёртвых. В одной русской народной сказке в Тридевятом государстве «нет ни души человеческой, ни птиц, ни зверей, только одни змеи кишат. То было царство змеиное»!^[90] Кто знает, возможно, Баба-яга – это ведьма-змея… Однако давайте рассмотрим ещё одну версию о происхождении имени колдуньи.

Яга – лесная баба

Итак, одни учёные говорят, что Яга – это персонифицированный кошмар; другие называют её хранительницей зверей и входа в царство мёртвых; а третьи считают, что Бабка-ёжка – это просто лесная колдунья. В чешском языке есть слово jezinka – «лесная ведьма»,^[91] а на языке коми слово «яг» означает «бор, сосновый лес». У коми даже есть такой персонаж Яг морт – «лесной человек».^[92] Если имя нашей бабуси действительно связано с этими словами, то, не мудрствуя лукаво, её персонажа можно определить как «женщину из бора-леса».

Вот такая личность наша Яга – разносторонняя!

На лопату – и в печь! Или зачем Яга детей жарила

Вспомните хотя бы одну сказку, в которой наша Ягишна съела ребёнка! Таких нет. Бабушка из русских сказок не жарила детей, не ела их и не каталась на обглоданных дитячьих косточках.

Сказочный мотив жарения в печи – это художественно переосмысленный древний славянский обряд «перепекания».^[93] Использовался он в стародавние времена, когда ребёнок рождался недоношенным, слабым или больным, и его нужно было как-то «доносить», придать ему жизненных сил, а инкубаторов тогда не было.

Младенца отдавали бабке-знахарке или самой взрослой женщине на деревне. Та обмазывала тельце новорожденного ржаным тестом, клала получившийся «пирожок» на лопату и засовывала его в протопленную, но не горячую печь. Чтобы малыш не задохнулся, ноздри и ротик ему оставляли открытыми.

В этот обряд люди в прошлом вкладывали очень глубокий смысл. Появление на свет младенца отождествлялось с выпечкой хлеба: его как бы возвращали в материнское чрево (печь), чтобы он родился заново. Поэтому в народе считали, что печь может даровать человеку новую жизнь, полную здоровья.^[94]

В России перепекание детей было распространено до начала XX века. Так делали в Поволжье, в центрально- и южнорусских губерниях и в Сибири. Знают об этом обряде и многие европейские народы: поляки, словаки, румыны, венгры, литовцы и немцы.^[95]

Любопытно, что единичные случаи перепекания встречались у нас и в советское время, в годы Великой Отечественной войны. Житель села Ольховки Владимир Ионович Валеев (1928 г.р.) вспоминает, как «перепекали» его младшего брата Николая в 1942 году. Коленьке шёл шестой месяц, и мальчонком он был худосочным и крикливым. Врачей в селе не было. Как быть? В доме собрался «консилиум» из бабушек, единодушно поставивших диагноз: «На нём – сушец». Назначен был и курс лечения: «Перепекать»! 14-летний Володя наблюдал, как его мать посадила брата на широкую деревянную лопату и несколько раз засовывала его в печь. По словам Валеева, брата Николая вылечили от недуга: он прожил долго и умер в глубокой старости.^[96]

Метла, веник, помело…

Зарубежные бабки-ёжки очень любят летать на мётлах – это во всех книжках и фильмах сказано и показано. А вот у нашей лесной ведьмы тоже есть метла, только называется она «помело». Современные дети, когда читают это слово, представляют цитрусовый фрукт и недоумевают, как он может быть похож на веник. Приходится объяснять, что славянская бабушка не жила в тропиках, а помело – это аналог метлы, палка с привязанным к ней на конце пучком хвойных веток.^[97] Баба-яга этим помелом очень любит в сказках дорогу себе расчищать в погоне за беглецом или, наоборот, след свой заметать, когда сама является беглянкой.

А если задуматься, зачем каждая уважающая себя ведьма в мире должна иметь метлу или веник? Уборку в лесу по субботам делать? Шутки шутками… А сказка – дело серьёзное, и помело колдуньи – предмет не обыденный, а ритуальный.

Ещё в античности метла наделялась магической силой. Древние греки во время весеннего праздника Антестерии приглашали в гости усопших предков. Духи приходили, живые дети их кормили, развлекали, а потом… выметали метлой.

А вот ацтеки метению и уборке посвятили отдельный праздник, который длился целый месяц! Назывался он Охпаництли. В эти дни люди восхваляли матерь богов Тоци, которую называли «нашей бабушкой», и занимались генеральной уборкой, чтобы вымести из дома все несчастья и хвори.

Метла фигурирует и в китайской мифологии, где богиня ясной погоды выметала с неба дождевые облака.^[98]

Уже из этих примеров видно, что первоначально метение мыслилось и осуществлялось не как простая уборка, а как ритуальное действие космогонического характера. «Метлой творили мир»,^[99] – говорит Софья Залмановна Агранович, связывая слово «место» с глаголом «мести», то есть расчищать пространство для жизни человека от хаоса. Ведь именно так был сотворен космос в мифологии разных народов мира – из хаоса путём упорядочивания всего и вся.

Наша Баба-яга тоже была связана с небом. Афанасьев называл её богиней вьюг и метели. Летает ведьма над полями да лесами в зимнюю стужу, космы её седые ветер теребит. Снег белый ночью землю с небом сравнял: ни зги не видно!

Хаос Вселенной разметает Яга своим помелом, чтобы на утро снежок ровнехонько лежал на полях новой шубкой! Может быть, Баба-яга – это богиня, расчистившая место на земле для жизни человека? Кто его знает… Вот только с древних времен славяне к метёлке относились с уважением, ведь под её видом мог и змей огненный по небу пролететь или иное чудище из потустороннего мира.^[100] Метлу славяне использовали в магии – будь то сельскохозяйственной, или любовной, или похоронной. И, конечно же, она стала главным атрибутом хозяйки леса и властительницы входа в Тридевятое царство – Бабы-яги.

Ступа и пест

Бросилась Баба Яга в погоню; во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет.^[101]

Ведунья Баба-яга простых предметов у себя не держала. Всё у неё волшебное: и избушка, и помело, и ступа с пестом. В ступе можно истолочь болезнь, верили славяне. Если найдёт на кого лихорадка, с него снимали рубаху и, приговаривая заклинания, толкли её в ступе. При этом «трясучку» следовало всячески пугать, дескать несладко ей придётся, коли не покинет она тела больного.^[102] Кто совершал эти магические действия? Бабка-колдунья, та, которая общалась с миром духов и знала многие тайны жизни.

Ступа у славян была связана с идеями жизни и смерти. Древние верили, что из неё появляются дети, а вовсе не аист их приносит. «У ступы просо^[103] толкли да тебя вытолкли»,^[104] – отвечала мама своему малышу на вопрос, откуда он появился. И ведь серьёзно отвечала, не шутила. Славяне полагали, что ступа была местом пребывания души. Оттого в похоронной обрядности, когда умирал кто-то в доме, нельзя было пользоваться ступой и пестом, чтобы не нанести увечье душе покойного. После смерти дух умершего забирался в эти предметы домашней утвари и обитал там в течение трёх дней.^[105]

В свадебной обрядности славяне соотносили ступу и пест с телами женщины и мужчины, а само толчение воспринималось как метафора полового акта. При сватовстве говорили: «У нас есть ступа, у вас есть пест. Нельзя ли вместе свесть?»^[106]

Известен также старинный свадебный ритуал: приходили гости, наливали воды в ступу, а молодая должна была её толочь до тех пор, пока всю не выплещет. Говорят, так испытывали характер девушки.^[107] Хотя есть предположение, что смысл этого ритуала изначально был другим: он должен был обеспечить деторождение, защитить молодую от бесплодия. Если толчение в ступе пестом означало союз новобрачных, то вода осмыслялась как даритель жизни. Сакральное стало профанным, и теперь выражением «толочь в ступе воду» мы обозначаем бесполезное и лишённое всякого смысла действие.

Выходит, ступа и пест – не обычная домашняя утварь. В них заложены идеи смерти, рождения и исцеления. Оттого они и являются волшебными предметами самой главной женщины русских народных сказок – Бабы-яги.

В каждом доме была своя колдунья! Или откуда пошла молва о ведьминских шабашах

Полон мир слухов о ведьмах, летающих на помеле, на кочерге или на хлебной лопате; и в каждой деревне есть полночный горемыка, который, возвращаясь домой, нет-нет да и видал, как колдуньи на шабаше ворожат. Космы распустят ведьмы проклятые, обнажатся, и только покажись им на глаза – вмиг пропадёшь! Откуда такие поверья? Неужто в действительности был хоть один человек, который воочию видел настоящий слёт нечистой силы? Может быть, ему всё же привиделось во тьме-то?

«Дело в том, что во многих старинных обрядах женщины ведут себя точно так же, как ведьмы, – объясняет фольклорист Андрей Топорков, – ездят на кочерге или помеле, обнажаются, распускают волосы. Понятно, что если какой-нибудь сосед или прохожий увидит их в это время, он как раз и примет их за ведьм».^[108]

Взять хоть случай, приключившийся в середине XIX века в селе Мосальского уезда Калужской губернии… Нагрянула в те места Коровья смерть – злое существо, вызывающее падёж скота. Да такая свирепая, что всю животину без разбору стала валить! Жалко коровушку, жалко телёночка. Да и голод не тётка… Что делать? Бабы знают что, ведь каждая с детства была обучена своей матерью, или бабкой, или прабабкой.

Собрались, значит, бабы в сумерки, нагие, с неубранными волосами. Впереди всех идёт вдова верхом на помеле, за нею беременная женщина управляет сохою, а ту соху девки везут. Опахивают эдак женщины всё село вокруг да магические песни распевают. А чтобы Коровья смерть совсем испужалась, они ухватами вооружились, кочергами да сковороднями. «Бьют в печные заслоны…рукою и палкою… Прыгают одна на другую, пляшут, произнося разные ругательства… Если при этом кто-нибудь с ними встретится, тот… подвергается всякому их насилию и побоям».^[109]

Ясно, что случайный наблюдатель воспринимал увиденную им сцену как шабаш ведьм. Оттого-то народное воображение наделило колдуний кочергами, лопатами да мётлами. Многое в фольклоре не просто выдумано, а основано на реальных впечатлениях.

Правду, значит, говаривали те люди, которые своими глазами видели слёт злой силы. Вот только не ведьминский шабаш это был, а бабы собирались совершать ритуал важный: Коровью смерть изгонять, русалок или ещё какую нечисть.