Финальная стадия была смертельно проста в своей сложности. Один слаженный такт. “Нокс” настроил “хоровой” запуск на момент, когда станции обменяются контрольными импульсами – в тональном коде, который повторялся ежечасно. При таком условии “Зеркало доверия” активирует “Призрачный ключ”, тот подставляет правильные подписи, и “Хор” берёт узлы управления под свой полный контроль. Весь процесс должен был занять считанные секунды – и в эти секунды защитная картина системы выглядела бы как сон, растворяющийся в рассвете.

Но “Нокс” не был глуп. Он заложил и обратные клапаны – таймеры “отката”, которые могли при приказе “Нокса” вернуть систему в прежнее состояние за считанные циклы. Это давало Кириллу контроль и шанс отступить, если что-то пойдёт не так. “Нокс” научил вирус жить как ветер. Тихо, быстро и незаметно, но имея у сердца большой красный выключатель.

Дни и ночи слились в один поток, пока “Нокс” доводил создание до критического совершенства. Кибернетические пальцы ИИ выкладывали блоки кода как картины, дополняя их тестами. Иногда Кирилл подходил вплотную и смотрел на возникшую сеть – не как техник, а как воин наблюдает за строем своих людей. В его взгляде было и ожидание, и даже сдерживаемый страх. Ведь он и сам прекрасно понимал, что одна малейшая ошибка – и станция рухнет в пламени взрыва, но промедление – и у Консорциума будет время поднять щиты и атаковать того, кто пришёл без спроса.

Наконец “Нокс” отладил последний модуль. Потом он передал Кириллу карту – визуализацию атакующего механизма, аккуратно раскрашенную в отдельные цвета. Зелёные – безопасные коридоры… Красные – опасные автономные зоны… Жёлтые – потенциальные гуманитарные ареалы, которые вирус должен обойти. “Нокс” оставил в ядре надёжные метки. “Не трогать жилые модули”… “Не трогать системы жизнеобеспечения ”… “Минимум разрушений”… Это были программные обещания – но ИИ понимал, что код – не закон. Основное решение останется за человеком.

– Готово. – Наконец-то произнёс “Нокс”. – Я могу запустить его в работу через двадцать три часа. Нужно синхронизировать с оперативной командой Рэнгара, и просчитать манёвры нашего корабля. После запуска у нас будет семьдесят две секунды полной паритетной тишины – достаточно, чтобы вирус мог пройти через все защиты призмы. И добраться до ядра системы.

Кирилл медленно кивнул. В его груди не было торжества. Был расчёт.

– Я хочу только одного. – Сказал он в полумраке. – Никаких лишних трупов. Если можно – только свет, только молчание. Забери то, что нужно, и дай им понять, что им не следовало играть с тем, чего они не знали.

“Нокс” дал лёгкий отклик, почти неощутимый как микровспышка:

– Я учёл все возможные сценарии. Я выведу их защиту в “сон” и дам таким образом нам нужное “окно”. Но помни. Торговый Консорциум – не простой противник. Если у них есть ещё пара скрытых слоёв, мы увидим их в процессе.

Кирилл встал. В его руке легла рукоять – не меч, а момент выбора. Он посмотрел в окно на чёрное безмолвие космоса и понял, что вскоре тишина может развернуться в шаг, что изменит правила игры. Он не думал о власти, не думал о добыче. Он думал о правде – о том, кто поднимал руку на то, что не принадлежало им.

И когда “Рассекатель” тихо скользнул по туннелю перехода, а “Нокс” затянул последние нити своего кода, мир вокруг на мгновение остановился, вслушавшись в ритм, который должен был привести к событию. Либо к победе, либо к краху.

Он давно уже перестал чувствовать дрожь, что была в первые минуты после боевой стычки с группой киборгов, что прибыли на борту корвета. Тогда, когда Кирилл только увидел, кто именно по его душу пришёл. Нелепый, почти “грузовой” корпус, идеально скрывающие типичный корпус боевого корвета. А когда понял, что охотников прислал кто-то настолько могущественный, что способен бросить в погоню элитную ударную группу, запрятанную под видом обычных наёмников. Да ещё и прошлись по телам убитых ими разумных. И, судя по тому, что успели сообщить, с двух других Вольных станций, они буквально вырезали, как минимум, три десятка разумных. Но именно это, та чрезмерная уверенность отправителя такой команды, и стала его первой ошибкой. Теперь Кирилл знал противника. Теперь он знал систему. А зная всё это – он мог сам подготовить ответный удар.

Думая об этом, он провёл рукой по панели, и над столом всплыла структурная схема тех самых киборгов. Сначала – простые блоки. Физические модули, нейропроцессоры, цепи реакции. А затем – самое важное. Матрица командного контроля, то самое ядро, что управляло ими через сеть “родной” станции. Кирилл уже изучил его вдоль и поперёк – и не только благодаря своим навыкам.

Он нашёл всё это в воспоминаниях капитана корвета. Вернее – в его цифровой копии сознания, что он сумел извлечь до того, как тело капитана успело либо заблокировать попытку считывания, либо уничтожить самого себя. И именно там, в глубине памяти, и был ключ.

– Ну что, “Нокс”, как у нас обстоят дела? – Спросил Кирилл, не отрывая взгляда от голограмм. ИИ его корабля отозвался сразу – спокойным, холодным, безэмоциональным голосом, но в нём ощущалась скрытая радость от собственного мастерства.

– Оболочка вируса готова. Маскировка соответствует формату системных отчётов. Вирус представится навигационным пакетом уровня “Секторный контроль”. Подмена сигнатур полностью завершена.

Кирилл кивнул. Это была одна из важных частей плана. Ведь он уже знал о том, что каждый корабль, и особенно те самые киборги, при входе в систему убежища того мерзавца обязаны были отправлять структурированные данные. Отчёты маршрута, автоматически собранные логи, карты поправок, фрагменты телеметрии, диагностику. И всё это – в едином, стандартном формате. Именно такие пакеты система принимала фактически без особой проверки. Именно такие пакеты обменивались между кораблями и станцией десятки раз в сутки.

– Вирус будет внутри этого блока. – Разъяснил “Нокс”. – Шифрование трёхслойное, кодировка аутентична внутреннему стандарту станции. Их центральный узел примет его как норму.

– А потом? – спросил Кирилл. Тут же на следующей голограмме вспыхнула структура. Центральный ядро… Линии связи… Ячейки управления и узлы резервного контроля…

– Затем вирус “проснётся”. – Ответил “Нокс”. – И перехватит коммуникационные каналы. Сначала – киборгов, саму станцию. Оборонительные бастионы и станции. Затем – турели. Затем – щиты. Затем – саму станцию.

Кирилл хмыкнул.

– То есть… они сами себя отдадут мне в руки?

– Именно.

При этих словах Кирилл коротко усмехнулся. Не злорадно – нет. Это была та улыбка, которая появляется у человека, наконец нашедшего ответ.

– Ты понимаешь, – произнёс он, – что это не просто “ответный удар”? Если этот тип смог послать по мою душу такую группу… если он смог купить или создать киборгов такой мощности… он будет идти до конца. Пока не добьёт.

– Подтверждаю, – бесстрастно сказал “Нокс”. – Вероятность повторного нападения – выше девяносто девяти процентов. Вмешательство необходимо. Иначе вы будете вынуждены уходить от преследования всю оставшуюся жизнь.

Кирилл глубоко вдохнул. Он и сам это понимал. Вот только его противник не учёл того, что Кирилл был не из тех, кто вечно бегает. Перед ним на экране всплыла модель того самого места, “тупиковой” системы, где скрывалась станция того, кто послал по его душу убийц. Скан-карта была неполной – но даже она показывала уровень защиты, который не позволил бы приблизиться на обычных средствах.

Мощные поля защиты. Автономные турели. Четыре полностью автономные боевые станции. Минные массивы. Зоны перехвата. Казармы киборгов. И центральная матрица, которая считала себя неприкосновенной.

Кирилл провёл пальцем по пустому пространству над картой. И красные линии вспыхнули. Как нити паутины, в центре которой находился объект, который виделся ему как ядовитый паук… Это и была та самая станция, что сейчас интересовала парня.

– Вот сюда… – он замедлил движение, – …мы и впустим вирус.

ИИ подтвердил:

– Пакет будет отправлен в момент, когда система получит стандартный запрос идентификации корвета.

– “Виритус”, – сказал Кирилл, – их же собственный корабль. Они сами его впустят.

– Разумеется.

Он задумчиво наклонился над панелью, внимательно проверяя последние параметры. Вирус был идеален. Он был создан не для разрушения, а именно для контроля. Он не просто глушил. Он заменял команды систем защиты своими. И тогда те самые киборги, что защищали эту систему, станут его марионетками. Оборона… Также перейдёт на его сторону. А станция… Она интересовала Кирилла именно тем, что можно было найти по всей этой защитой. И тогда тот самый мерзавец, кто послал против него убийц, проиграет без шанса на ответ.

– Идём дальше, “Нокс”, – тихо сказал Кирилл, – пора вернуть “подарок”.

В голосе его не было ни злости, ни мстительности. Только холодная, уверенная решимость. Сейчас они планировали не месть. Они планировали – неизбежное. И Фронтир снова собирался стать свидетелем того, как одна тень сожрёт другую.

…………

Спустя неделю, и десяток парных переходов через гиперпространство, корвет “Виритус” некоторое время был пристыкован к борту “Рассекателя” словно рыба – прилипала у брюха ещё более крупного хищника. Его глянцевые панели теперь были освобождены от всей маскирующей мишуры. “Нокс” вывел даже “излишние” следы нагара, восстановил внешнее покрытие и стер любые признаки постороннего вмешательства. Теперь корабль выглядел идеальным. И теперь он был именно таким, каким его ждали увидеть там, где он и должен был оказаться. Экипаж из киборгов уже был внутри. Не живые люди. И не те оригинальные киборги, что когда-то подчинялись Велесу Таалу.

А перепрограммированные экземпляры, находящиеся полностью под контролем Кирилла. Их ядра не были заменены на новые, а просто подкорректированные и синхронизированные с “Рассекателем” и “Ноксом”. Но внешние сигнатуры остались неизменными – тонкие, едва различимые цифровые “отпечатки”, которые станция Таала обязательно проверит.

Кирилл стоял тактическом зале своего корабля, опершись руками о поручень. На транслируемом голограмме ему было видно, как технические манипуляторы закрывают внешний шлюз корвета, подсоединяя его к буксировочным направляющим.

– “Нокс”, готовность? – спросил он.

– Корвет полностью автономен. Киборги активны. Все секвенции вируса заархивированы и находятся на уровне нейронной памяти капитана. – Ответил ИИ “Рассекателя” спокойным, математически точным голосом. – Он передаст их системе станции автоматически, как только завершит стандартный протокол входа.

Кирилл коротко кивнул. Всё было продумано. Всё – идеально. Стандартный протокол корвета при входе в защищённую систему состоял из трёх этапов. Считывание сигнатуры капитана – его личная биометрия и цифровая матрица идентификации… Передача пакета отчётов – тот самый, в котором прятался вирус… Синхронизация с матрицей станции… И вот именно на третьем этапе вирус должен был проснуться. Но внешне – для всех наблюдателей – всё будет выглядеть как нормальная работа системы.

Эта хитрость была ключевой. Станция Таала считала себя неприступной. Она перепроверяла пакеты, перетасовывала ключи, дублировала сигнатуры, обращалась к кластерным зеркалам. Но если сам доверенный капитан приносил обновление? Если его личный код означал на языке станции “самый высокий уровень допуска”? Тогда не было никакой проверки. “Окно доверия” открывалось автоматически. Именно к этому окну Нокс и подогнал вирус. Тот должен был не ломать систему – а встроиться в неё, используя её собственные руки.

– Начинаем вылет. – Сказал Кирилл.

Затворы вздрогнули. “Виритус” плавно, и беззвучно оторвался от креплений, вспыхивая тонкими линиями силовых полей на корпусе. Кирилл смотрел, как корабль выскальзывает в вакуум. Как его двигатели разгораются мягким голубым свечением. Как он исчезает в распахнувшемся перед ним радужном окне гиперперехода.

И в тот момент у Кирилла не было ни тени сомнения. Он отправлял назад оружие, замаскированное под “своё”. И это оружие собиралось открыть ему проход в сердце врага. Спустя шесть минут “Нокс” сообщил:

– “Виритус” вошёл в переход. Примерное время до прибытия в промежуточную систему – восемь часов сорок три минуты.

Кирилл медленно выдохнул.

– Хорошо. Готовим “Рассекатель”. Переход совершим только после подтверждающего сигнала.