Милана Усманова: Развод. Горький яд моей мести

Глава 1

Дверь не открылась. Её вынесли.

Оглушительный треск ломаемого дерева разорвал утреннюю тишину моей квартиры. Я поперхнулась кофе, и дорогая фарфоровая чашка, подарок Марка на прошлую годовщину, разлетелась на сотни осколков у моих ног. Мгновение спустя в прихожую ворвались трое. Двое в форме, один в строгом сером костюме. Тяжелые ботинки безжалостно топтали светлый паркет, на котором еще вчера вечером мы с Марком танцевали, смеясь.

– Елена Викторовна Сокольская? – голос человека в костюме был таким же серым и безжизненным, как и его одежда. Он не спрашивал, он утверждал.

Я смогла только кивнуть, чувствуя, как ледяной холод ползет вверх по позвоночнику, парализуя конечности. Мозг отказывался обрабатывать происходящее. Ограбление? Ошибка?

– Вы задержаны по подозрению в мошенничестве в особо крупном размере и подделке финансовых документов в рамках дела компании «Строй-Инновация», – отчеканил он, протягивая мне сложенный вдвое ордер.

Мои пальцы онемели. Я смотрела на черные буквы на белой бумаге, но видела лишь бессмысленную вязь. «Строй-Инновация». Наша с Марком компания. Мое детище. Моя гордость. Один из оперативников тут же прошел вглубь квартиры, к моему кабинету, и я услышала, как он громко крикнул: “Компьютер включен! Она была в системе!”

– Это какая-то чудовищная ошибка, – прошептала я, ища глазами телефон. Мне нужно позвонить Марку. Марк все уладит. Он всегда все улаживал.

– Ошибки исключены, – человек в сером кивнул одному из полицейских. – Собирайтесь.

– Я никуда не пойду, пока не поговорю с мужем! Он генеральный директор! – голос сорвался на визг. Паника, липкая и тошнотворная, подкатила к горлу.

В этот самый момент в дверном проеме, рядом с выбитым косяком, появился Марк. Мой муж. Выглядел он как всегда идеально, разве что галстука не хватало.

Но вот выражение его лица… Я никогда не забуду это выражение. Никогда. На нём не было ни шока, ни гнева, ни страха за меня. Только тяжелая усталость, и… брезгливая жалость…

– Марк! – выдохнула я, и волна облегчения чуть не сбила меня с ног. – Милый, скажи им! Скажи, что это бред!

Муж сделал шаг вперед, но остановился на безопасном расстоянии, словно боясь испачкаться.

– Лена, просто делай, что они говорят, – его голос был тихим и ровным. Слишком ровным. – Не усугубляй.

И тут я увидела ее. Ольга. Моя лучшая подруга, наш семейный юрист. Она стояла чуть позади Марка, в тени. Она не смотрела на меня. Ее взгляд был прикован к лицу следователя, и в нем читалось ледяное профессиональное участие.

Она была здесь не как подруга.

Она была на их стороне.

***

Интерлюдия

Пятью минутами ранее

Телефонный звонок застал меня с чашкой кофе в руках. Муж. Сердце радостно ёкнуло.

– Лена, слушай внимательно, нет времени, – его голос в трубке был напряженным, властным, полным тревоги. – На серверы идет DDOS-атака, мощнейшая. Я не могу пробиться к админке. Ты дома, у тебя прямой защищенный канал. Срочно садись за комп, заходи с правами суперадмина и запускай протокол “Омега-Щит”. Ты сама его писала, знаешь, что делать. Живо, Лена, иначе потеряем контракты за полгода!

Профессиональный инстинкт взял верх над личной обидой за столь приказательный тон.

– Уже бегу, – бросила я, устремляясь к своему рабочему столу.

Пальцы привычно забегали по клавиатуре. Система узнала меня. На экране всплыло диалоговое окно: “ПРОТОКОЛ АВАРИЙНОЙ ЗАЩИТЫ “ОМЕГА-ЩИТ””. Я кликнула “АКТИВИРОВАТЬ”. В трубке послышался вздох облегчения мужа.

– Есть. Запустила, – доложила я.

– Отлично. Спасибо, – коротко бросил он и повесил трубку.

***

Мир накренился и поплыл. Холодный пот выступил на лбу, пока я стояла в своей гостиной, окруженная чужими людьми.

И тут я вспомнила.

Три недели назад. Вечер, когда я нашла ту фотографию – он и Ольга в баре.

Мои рыдания, его снисходительные оправдания: “деловая встреча”, “обсуждали будущий контракт с точки зрения законов”, “не драматизируй” … А потом, посреди ночи, он разбудил меня, взволнованный. «Лена, прости, что сейчас, но нужно срочно подписать документы… Ты же мне веришь?»

Я поверила. Снова. Как часто мы закрываем глаза на предательство близких? Самообманываемся?

Следователь в сером костюме словно прочитал мои мысли. Он холодно посмотрел на меня и произнес фразу, которая стала первым кирпичом в фундаменте моего нового мира:

– Ваш муж сообщил, что вы пытались активировать протокол “Омега-Клин”, направленное на полное стирание всех данных. И только его звонок дал нам возможность вас остановить.

Полицейский шагнул ко мне, доставая наручники. Металл холодно блеснул в утреннем свете.

Я перевела взгляд с его безразличного лица на лицо Ольги, а затем на Марка. На моего мужа. Он отвел глаза.

В этот миг всё встало на свои места. Подписанные бумаги. Звонок. Выбитая дверь. Это был не просто план. Это была партитура. Идеально исполненная симфония предательства, в которой меня заставили сыграть главную партию, ведущую на эшафот.

Щелчок замка наручников на моих запястьях прозвучал оглушительно громко. Боль, обида и страх никуда не делись, но под ними, в самой глубине замерзающей души, шевельнулось что-то новое. Ненависть. Холодная, ясная, как стекло. Расчетливая.

Я подняла голову и посмотрела прямо в глаза мужу. Он вздрогнул, увидев мой взгляд. Он ожидал слез, истерики, мольбы. Но не этого.

В моих глазах он увидел чертеж.

Чертеж нового проекта. Моего проекта. Проекта по сносу. И я поняла, что доведу его до конца, даже если обломки их жизней похоронят меня под собой.

Глава 2

Путь от моей квартиры до полицейской машины стал самым длинным в моей жизни. Каждый шаг по лестничной клетке был пыткой. За приоткрытыми дверями соседских квартир я чувствовала на себе десятки любопытных, испуганных и злорадных взглядов. Разбитый косяк моей собственной двери, похожий на разинутую в безмолвном крике пасть, провожал меня, как надгробие над моей жизнью. Мир сузился до двух точек: холодного металла наручников, впивающегося в запястья, и твердой руки полицейского на моем локте, ведущего меня, как опасное животное.

В машине пахло бензином, дешевым табаком и чужим потом. Я сидела на жестком заднем сиденье, отделенная от внешнего мира решеткой и грязным стеклом. Огни вечернего города, которые я так любила наблюдать из нашего панорамного окна, теперь плыли мимо размытыми, враждебными пятнами. Каждый проспект, каждый знакомый поворот, который раньше был частью моего мира, теперь казался декорацией к чужому, страшному фильму, в котором мне отвели главную роль без моего согласия.

В голове, как заевшая пластинка, крутились два образа. Первый – рука Марка, указывающая на строчку в документе, и его голос, полный фальшивой заботы: “Ты же мне веришь?”. Второй – его лицо в дверном проеме, искаженное брезгливой жалостью. Вера и предательство. Фундамент и динамит. Я сама заложила этот динамит, поверив ему. Я сама нажала на кнопку, защищая его.

Архитектор должен предвидеть всё: нагрузку на опоры, осадку грунта, силу ветра. Я спроектировала десятки зданий, просчитав каждую мелочь. Но я не смогла просчитать глубину предательства человека, который спал со мной в одной постели. Моя главная ошибка проектирования. И теперь здание рушилось, погребая меня под обломками.

Участок встретил меня казенным равнодушием.

Скрип дверей, тусклые лампы, въевшийся запах хлорки и несбывшихся надежд. У меня отняли сумочку, телефон – последний мостик к миру, который еще утром был моим. Процедура дактилоскопии. Липкая черная краска на пальцах, которые еще вчера порхали над чертежами нового культурного центра. Фотография в фас и профиль. Камера безразлично зафиксировала мое бледное, с темными кругами под глазами лицо, но с сухими, упрямо сжатыми губами. В этот момент я впервые за последние часы почувствовала не панику, а ледяное, почти физическое оцепенение. Боль никуда не ушла, она просто сменила агрегатное состояние: из кипящей лавы превратилась в острый, холодный лед в груди.

– Адвокат вам положен по закону, – устало проговорил дежурный.

Я покачала головой. «Мой адвокат стоял там, за спиной моего мужа,» – пронеслось в голове. Ольга. Она знала все мои дела. Все мои секреты. И теперь все они были оружием в руках врага.

– Я найду адвоката сама, – отчеканила я, удивившись собственному твердому голосу.

Меня провели в небольшую комнату для допросов. Голые серые стены, металлический стол, два стула. Классика жанра. Через десять минут вошел следователь. Тот самый, в сером костюме. Он сел напротив, положил на стол тонкую папку и представился:

– Майор Белов. Веду ваше дело. – Он посмотрел на меня не зло, а скорее с профессиональным интересом, как энтомолог на редкое насекомое. – Елена Викторовна, я бы советовал вам не усложнять. У нас против вас более чем серьезные доказательства. Ваша подпись на всех ключевых документах. Экспертиза уже дала предварительное заключение – подлинная.

Он говорил спокойно, почти убаюкивающе. И это было страшнее любых криков.

– Открытые на ваше имя оффшорные счета, куда выводились деньги. Движение средств идеально совпадает по времени с подписанием вами актов о приемке фиктивных работ. Ну и вишенка на торте – сегодняшняя попытка уничтожить серверы компании. Ваш муж, к счастью, проявил бдительность.

Я смотрела на него, и во мне боролись два желания. Первое – кричать, плакать, доказывать, что все это ложь, чудовищный фарс, подстава. Рассказать ему все: про измену, про ночной разговор, про “Омега-Щит” и “Омега-Клин”. Но второе желание, рожденное тем самым льдом в груди, было сильнее. Желание молчать.

Я вдруг поняла. Мои слова бесполезны. Мои эмоции тем более. У майора Белова была история. Аккуратная, логичная, подкрепленная бумагами с подписями и печатями. История о жадной и беспринципной женщине, обманувшей доверчивого мужа и партнеров, а когда ее прижали к стене, попыталась замести следы. Любая моя попытка оправдаться будет выглядеть лишь как неумелая ложь виновного.

Марк и Ольга не просто подставили меня. Они создали для меня роль и написали к ней сценарий. И сейчас все вокруг, включая этого майора, ожидали, что я буду играть эту роль.

Я подняла глаза на Белова. Паника исчезла. На ее месте была абсолютная, звенящая пустота, готовая заполниться новым проектом.

– Майор, – произнесла я тихо, но отчетливо. – Статья пятьдесят первая Конституции. Я не буду свидетельствовать против себя. Все дальнейшие разговоры только в присутствии моего адвоката.

Белов несколько секунд смотрел на меня, и в его глазах промелькнуло удивление. Он ожидал слез и истерики, а получил холодный отпор. Он пожал плечами.

– Ваше право. У нас времени много.

Дверь камеры предварительного заключения захлопнулась с оглушительным лязгом, отрезая меня от всего мира. Я осталась одна в четырех стенах. Холодный бетон, жесткая лавка, тусклый свет. Дно. Ниже падать было некуда.

Но впервые за этот бесконечный день мой разум был кристально ясен. Эмоции выгорели дотла. Осталась только цель. Они построили для меня тюрьму из лжи, поддельных документов и предательства. Идеальное здание, без единого изъяна на первый взгляд.

Что ж.

Я архитектор. И я всегда найду несущую стену, которую нужно обрушить.

План мести составлен.

Глава 3

Ночь в камере предварительного заключения не была похожа на ночь. Это было безвременье. Тягучее, холодное, наполненное лязгом далеких замков, приглушенными голосами и запахом безнадежности. Я не спала. Я сидела на ледяной металлической лавке и проектировала. В моей голове не было больше места для слез или жалости к себе. Мой разум, натренированный годами на создание сложных и безупречных структур, теперь работал в обратном направлении. Он занимался вскрытием и анализом.