Объяснение казалось настолько же диким, насколько и очевидным. Но одно можно было сказать точно – это нереально круто! Это настолько круто, что даже словами невозможно передать эту крутость, и я явно ничем подобным не обладал раньше, до того, как впервые открыл глаза под водой.

А если учесть, что «ультрамарин» явно может предложить что-то большее, чем один навык продолжительностью две (ну ладно, три) минуты, то это вообще становится чем-то невероятным! Прямо не терпится узнать, какие еще способности я могу получить! Сейчас у меня нулевой уровень, а я уже обладаю такой охренительно крутой способностью, а что же я получу, когда уровень станет первым? А третьим? А пятым?

Первое, что я сделаю, когда выберусь отсюда – это узнаю, как эти самые уровни получать и получу их все.

Но для этого сперва надо выбраться из этого клятого бесконечного тоннеля…

Краем глаза наблюдая за тикающим таймером действия «акулы» я плыл вдоль стены, на полную катушку пользуясь возможностями навыка. Даже ноги снова подключил к движени. и вовсю отталкивался ими от воды, которая в эти моменты как будто бы становилась плотнее. Ну а что? Сейчас-то у меня целых три минуты нет необходимости экономить кислород, можно и ногами себе помочь.

Камень все еще мешался в руке, но бросать его я по-прежнему не собирался, даже несмотря на «акулу». Без света я просто не пойму, куда плыть, и могу банально врезаться в стену, если тоннель начнет изгибаться, потерять ориентацию и вообще поплыть в обратную сторону.

К тому же благодаря свету от камня я мог прямо на ходу разглядывать дивный подводный мир, окружающий меня со всех сторон. Здесь явно не водилось никаких крупных хищников – для них в этом тоннеле просто не хватило бы места, зато всякая интересная яркая мелочь чувствовала себя тут, как дома. Кораллы всех возможных цветов и форм росли порою прямо на стенах, где-то похожие на облезлые кусты, а где-то – на шикарные, дорого украшенные вееры, а между их ветвями-отростками мелькали стайки рыб – желтые хромисы, плоские смешные рыбы-хирурги, полосатые зебрасомы… При моем приближении они прятались в свои коралловые укрытия и подозрительно наблюдали за мной, пока я проплывал мимо. Один раз попалась на пути огромная горгонария, и пришлось дать небольшого крюка, чтобы не задеть ее. Зато я смог полюбоваться на работу юрких креветок-чистильщиков, которые вообще не обращали на меня внимания и продолжали бодро перебирать своими крошечными лапками, переплывая от ветви к ветви и очищая их от всяческого налёта.

Судя по ярким, почти неоновым, краскам окружавших меня обитателей, я находился на относительно небольшой глубине – не более шестидесяти метров, а скорее даже меньше. Потому что чем глубже тем меньше остается красок в морских обитателях, и они все поголовно становятся черными и страшными, как ночной кошмар, а здесь все яркое и цветастое.

Да, что ни говори, а подводный мир прекрасен и удивителен. И я, оказывается, так много о нем знаю – названия так и всплывают в памяти сами собой, стоит только посмотреть на нового чудного зверька. Может, я – какой-нибудь морской исследователь, ученый, из тех что в море проводят больше времени, чем на суше? И в том самом гроте оказался, когда проводил какое-то очередное исследование? Это правда не объясняет, почему на мне нет ни единой нитки, даже трусов и тех нет, но пока что это единственная теория, которая объясняет хотя бы что-то. Пока что это единственное, что пришло мне в голову, так что запомним как один из вероятных вариантов, и продолжим движение.

До конца «акулы» оставалось всего пятнадцать секунд, когда впереди наконец-то забрезжил слабый проблеск света. Это было настолько неожиданно, настолько я уже привык, что единственный источник света вокруг – это камень в моей руке, что даже сперва не поверил своим глазам. Пришлось на мгновение остановиться в толще воды, чтобы спрятать камень за спину и присмотреться повнимательнее.

Нет, мне не показалось. Впереди действительно был виден свет, а это значит что тоннель наконец-то заканчивается.

За оставшиеся до конца действия навыка секунды я как раз успел добраться до конца тоннеля. К сожалению, оказалось, что это не поверхность, а всего лишь выход в морскую толщу, но если есть свет – значит, до поверхности не так уж и далеко. Поэтому, на последней секунду действия «акулы» я максимально глубоко вдохнул, запасая в легких воздух, и, когда пиктограмма навыка посерела, и он ушел на перезарядку, я ринулся вверх. К поверхности. К воздуху. К жизни.

Подводный мир удивителен и прекрасен, но все же не приспособлен для людей, как ни крути…

Вода и так выталкивала меня наверх, к поверхности, а я еще и активно помогал ей всеми конечностями. Запасы воздуха в легких стремительно таяли, а количество углекислоты наоборот – увеличивалось. Я продолжал грести руками и ногами, потому что сейчас экономия мне совершенно не к месту, намного разумнее добраться до поверхности как можно быстрее, и там уже вдоволь продышаться!

Свет приближался так стремительно, словно не только я двигался к нему, но и он двигался ко мне тоже, воздуха в легких оставалось все меньше, я уже начал задыхаться, но до спасительного света оставалась пара метров…

Есть!

Голова пробила водную пленку, и я вынырнул на поверхность! Сразу же полной грудью вдохнул воздух, закашлялся от попавшей в нос воды, откинул со лба волосы и огляделся.

Это была не поверхность. По крайней мере, не поверхность водоема, в котором я находился. А над головой было ни разу не небо, чего следовало бы ожидать.

Над головой у меня находился сводчатый потолок, как будто я снова оказался в подземном гроте, вот только этот грот был рукотворным – металлическим. И именно к нему, к этому тронутому в некоторых местах ржавчиной, потолку, была на крюке подвешена масляная лампа, на свет которой я так усиленно плыл.

Лампа была не единственным, что имелось на потолке. Там еще вились какие-то шланги, местами тоже выглядящие так, будто вот-вот рассыпятся от старости, а из их переплетения доносилось тихое поскрипывание какого-то механизма.

Стены тоже были покрыты ржавыми потеками, а еще – каплями, то ли конденсата, то ли протекающей внутрь воды. Даже воздух здесь был свой, пропитанный запахом машинного масла, и морской воды.

Да это же водолазный колокол, вот что это такое! Устаревшая технология, что активно использовалась во времена, когда о личных аквалангах человечество могло только мечтать! По сути – просто огромный перевернутый стакан, который опускается на морское дно и за счет воздушного кармана внутри позволяет проводить какие-то работы. Вон даже на стенах инструменты виднеются для этой самой работы в специальных держателях – лопаты, кирки, изогнутые спиралью ручные буры, клещи, ломы и что-то еще, совершенно мне не знакомое.

А когда я обернулся, то и самих рабочих нашел тоже. Они стояли у меня за спиной, прижавшись друг к другу и глядя на меня так, словно я не человек, а мифический кракен, который решил наведаться к ним в гости. Оба одеты в потрепанные комбинезоны из какой-то брезентовки, с кожаными заплатками на коленях, оба подпоясаны широкими кожаными ремнями с кольцам и карабинами под инструменты. На головах – тканевые перевязи с примитивными огромными фонарями, а в руках – ломы, будто они собирались уже вот прямо сейчас приступать к работе.

Понятия не имею, кто они такие, но это всяко люди, а не морские твари, так что как-нибудь я с ними общий язык-то найду.

Поэтому я поднял из воды руку в приветственном жесте и набрал в грудь воздуха, чтобы доброжелательно поздороваться…

Но не успел.

Один из рабочих внезапно заорал дурниной:

– Водяной человек хочет на нас напасть!

А потом он и вовсе размахнулся своим ломом, явно целя мне в голову!

Глава 3

Я вот удивлялся, что мое тело себя чувствует под водой практически как рыба, причем практически без участия в этом процессе меня самого…

Но, оказывается, водой чудеса не ограничиваются!

Оказывается, я и на воздухе могу намного больше, чем мог представить в самых смелых фантазиях!

Даже раньше, чем я успел что-то сообразить, что-то подумать, тело среагировало на опасность само – сдвинулось в сторону, пропуская удар мимо. Рука вылетела из воды в туче брызг и вообще без моего участия перехватило лом за самый кончик.

А потом я, недолго думая, просто дернул его на себя. Резко и быстро, словно пытался вырвать лом из рук рабочего.

Я, конечно, находился в воде и никакой твердой опоры подо мной не было. Но и рабочий тоже весь изогнулся, пытаясь достать меня кончиком лома и непонятно как вообще держался на узком бортике колокола. Поэтому моего неловкого и не самого сильного, скажем прямо, рывка ему хватило.

Истошно заорав, рабочий выпустил лом, но уже было поздно. Несколько раз махнув руками, пытаясь удержать равновесие, он все-таки рухнул в воду, прямо рядом со мной!

А вынырнуть ему уже было не суждено. Потому что я в два гребка, словно у меня опять, уже без приказа, сама собой, активировалась «акула» подплыл к нему и придавил его голову ладонями сверху. Словно мы оба были детишками и резвились в лягушатнике на мелководье, и совершенно не понимали, насколько опасны на самом деле наши игры.

А я вот прекрасно понимал.

– Нет! – со страхом в голосе выкрикнул второй рабочий. – Не надо!

– Что «не надо»? – сварливо спросил я, глядя на него и держа бултыхающегося подо мной человека так, чтобы он и на дно камнем не пошел во всей своей одежде и экипировке и выплыть при этом не мог.

– Не губи Фикла! Не надо, не топи его!

– Ага, ломом тыкать в людей значит надо, а топить их – не надо?! – хмыкнул я, не выпуская Фикла. – Двойные стандарты, господин хороший!

– Не губи, водяной человек, молю!

– Да какой я вам водяной человек?! – не выдержал я. – Вы обкуриться тут успели или на вас давление так действует? Совсем уже ополоумели.

И, вздохнув, я перехватил за волосы и вытянул на поверхность Фикла, движения которого уже очевидно замедлились из-за нехватки кислорода.

Рабочий вынырнул из-под воды, громко втягивая в себя воздух через рот и вслепую отмахиваясь, но я предусмотрительно отплыл на расстояние вытянутой руки и подождал, пока он придет в себя.

– Успокоился? – спросил я, когда это наконец произошло, и Фикл посмотрел на меня подозрительным взглядом сквозь шторку мокрых черных волос:

– Водяной человек, ты умеешь говорить?

– Папа твой – водяной человек. – вздохнул я. – Иначе как еще объяснить, что у тебя врожденная гидроцефалия, якорь тебе в задницу…

Я подплыл к узкому металлическому бортику, что опоясывал колокол по периметру, ухватился за него руками, или, вернее, одной рукой, потому что во второй по-прежнему сжимал кусок камня, подтянулся и выбрался из воды.

Тело сразу потяжелело во много раз, стало прохладно – в колоколе явно никто не пытался поддерживать идеальную для человека температуру. Да и невозможно это было, по сути-то – как его ни нагревай, а из-за огромной площади контакта с водой все это тепло будет греть только ее, и ничего кроме. И получится из колокола огромный кипятильник, внутри которого парадоксально будет сохраняться все та же температура. Ну, может, на половину градуса выше.

Я уселся на бортик, свесив ноги в воду и привалившись спиной к прохладной стальной стене и принялся наблюдать, как Фикл неловко плывет в другую от меня сторону, а потом, с помощью напарника, тоже выбирается на бортик. Вода с него текла просто ручьями, а его лом, который я, конечно же, не подумал держать после того, как он его выпустил, и вовсе канул на морское дно.

Глядя на меня, эти двое о чем-то тихо пошептались, а потом тот, второй, снова заговорил:

– А чем ты докажешь, что ты не водяной человек?

– Опять двадцать пять. – я закатил глаза. – Я сейчас вас обоих скину в воду, и всплыть уже не позволю. Этим, конечно, я ничего вам доказать не смогу, но проблема по сути будет решена, ведь не останется никого, кто требовал бы доказательств. И у вас только один шанс избежать этого – перестать задавать тупые вопросы. Я понятно объясняюсь?