Даже если бы я не знал, что это пираты, мне хватило бы одного беглого взгляда на них, чтобы это понять. Настолько разнообразно, но при этом одинаково-убого одетых людей мне еще ни разу не приходилось встречать. Никакой формы, никакой строгости или хотя бы просто чувства вкуса – только личные предпочтения и ад эпилептика. У кого-то – красная драная рубаха, серые штаны, высокие ботинки и бандана на голове, прямо как у настоящего пирата из уроков истории. У другого – голый торс, испещренный шрамами, кожаные шорты до колен, босые ступни и сияющая лысина. У третьего на груди даже есть стальная кираса, местами тронутая ржавчиной, зато нет одного глаза, судя по повязке, и половины зубов. Короче, веселые ребята формата «кто во что горазд».

И вся эта кодла сжимала в руках оружие. В основном, холодное, или, если точнее – длинные, метра четыре, не меньше, пики. Кроме обычного длинного наконечника пики имели еще один отрог, загнутый дугой, и даже гадать не нужно, чтобы понять, для чего он нужен – чтобы цеплять борт чужого корабля, конечно же, и подтаскивать себя к нему. А, может, и вовсе карабкаться по ним, как по стволу дерева – нисколько не удивлюсь. Как-то же их нужно попасть на борт, который возвышается над их собственным на добрых два метра?

Кроме пик, я разглядел несколько сабель, или ятаганов, поди разбери, чем они там размахивают, и пару самых обычных ножей. Некоторые пираты, конечно же, держали в руках огнестрел – в основном, небольшие револьверы, или длинные, примерно как у меня, винтовки. Один умник даже держал два револьвера – по одному в каждой руке, как настоящий ковбой, вот только стрелять не спешил. Оно и понятно – с прыгающего по волнам, как кузнечик по лугу, катера поди попробуй попади хоть куда-нибудь. Тут пулемет нужен и короб на полтысячи патронов, чтобы появился хотя бы шанс поразить хотя бы кого-нибудь.

Зато вот «Бекас» на море с легким волнением был стабилен, как утюг на гладильной доске. Я бы даже сказал – пугающе стабилен. Понятно, что сейчас его держат целых три якоря – два собственных, и водолазный колокол, который пока что не успели поднять, – но даже для такой ситуации такая стабильность, это странно.

Странно, но удобно. И очень кстати.

– Пираты? – на всякий случай уточнил я, чтобы уж точно не перепутать противников с представителями морской стражи, которую вроде как должны были вызвать.

– Они, с-суки… – процедил капитан, сжимая в руках револьвер, но не спеша стрелять.

Оно и правильно – нас разделяло метров тридцать, и для револьвера с его аховой кучностью, обусловленной коротеньким стволом и кучей зазоров везде, где только можно, это практически невозможная дистанция. Даже если ты мастер спорта международного класса по практической стрельбе и каждые выходные дырявишь на стрельбище по три тонны картона.

А вот с винтовкой можно и попытаться.

– Ну где там мои стрелки?! – капитан нервно обернулся через плечо, явно надеясь увидеть там целую шеренгу готовых к бою матросов.

Я оглядываться не стал. Я обхватил цевье пальцами, вскинул винтовку к плечу, упер твердый деревянный приклад под ключицу, и взглянул через прицельные приспособления. Тоже интересные – круглый диоптрический целик и мушка в виде тонкого столбика, как у калаша, только без боковых лепестков.

Я поймал в прицел ближайшего пирата, который несся к корме «Бекаса» на всех парах, при этом размахивая левой рукой, словно он пытался превратить ее в вертолетную лопасть и взлететь, и явно что-то громко орал. В его-то раскрытый рот я и прицелился, взял чуть ниже, чтобы поразить солнечное сплетение, и спустил курок.

Винтовка грохнула, сильно пнула в плечо, меня даже слегка покачнуло, несмотря на то, что я уверенно стоял на палубе. Да, патрон тут явно используется посильнее, чем привычный мне промежуточный, даже, пожалуй, посильнее, чем винтовочный! По ощущениям как будто нечто среднее между пулеметным 7.62 и 12.7!

Пуля ударила левее, и из дырки, пробитой в гидроцикле, тут же вырвалась струя черного дыма, словно я проделал новое тюнинговое отверстие для выхлопной трубы. Оружие явно если кто-то и приводил к нормальному бою, то либо давно, либо криво, либо и то и то сразу. Естественно, сейчас я этим заниматься не буду, даже если мне быстро расскажут, как тут корректируется целик, поэтому я просто дернул рычаг вниз, выбрасывая зазвеневшую по стальной палубе гильзу, потом вверх, загоняя новый патрон в патронник, прицелился чуть правее и выстрелил еще раз.

Попал.

Это был один из тех пиратов, что красовались чем-то вроде стальных кирас на груди, но это его не спасло. Даже сделало хуже, потому что кираса распределила часть энергии попадания пули на большую площадь, и это было похоже на то, как если бы противника лошадь в грудь лягнула копытом! Пирата просто сбросило с гидроцикла назад, и он булькнул в кильватерный след, махнув на прощание рукой. Выплыть ему уже было не суждено – даже если он оставался жив после ранения, даже если я не задел ему ничего важного, та самая кираса просто утащит его на дно.

– Отменный выстрел, чтоб меня черти драли! – довольно заявил капитан у меня за спиной. – Со второго патрона завалить огрызка – да ты мастер!

– Завалил бы и с первого, если бы у вас оружие нормально приведено было! – бросил я через плечо, дергая рычаг и досылая в патронник новый патрон. – После боя надо будет этим заняться!

– Чем? – удивился капитан.

– Приведением же! – я бросил на него короткий взгляд. – Привести оружие к нормальному бою!

– Это как? – капитан с любопытством воззрился на меня. – Впервые слышу такое слово!

Так, понятно. Нарезные стволы тут делать уже научились, а вот приводить оружие – пока еще нет. По старинке стреляют – беря поправки от точки предыдущего попадания или просто зная, куда полетит пуля.

– Ладно, неважно. – вздохнул я, и выстрелил снова.

И еще один гидроцикл лишился своего наездника, свалившегося в воду и канувшего на дно.

И тут наконец подоспели остальные матросы, вооруженные такими же винтовками, как у меня. Они выстроились шеренгой возле фальшборта, вскинули оружие и открыли огонь по пиратам.

– Не подпускать этих чертей под борт! – командовал за нашими спинами капитан. – Выиграйте нам хотя бы десять минут на подъем колокола!

Матросы тоже стреляли неплохо, но этого оказалось мало. Гидроциклы мы выбили довольно быстро, их было всего-то с десяток, и вообще непонятно, какие самоубийцы решили на них сесть и что их заставило это сделать…

А вот с катерами было посложнее. Как только мы перенесли огонь на них, пираты тут же укрылись за бортами и в кабине, а они явно были бронированы. Поэтому катера продолжали сокращать до нас дистанцию, и хорошо еще, что на них не было торпед, хотя на парочке явственно виднелись трубы торпедных аппаратов. Тоже ржавые и пустые, судя по откинутым вниз, а где-то даже отгнившим от времени, крышкам.

Пока пираты приближались, мы всей стрелковой шеренгой умудрились попасть только в троих, остальные слишком хорошо прятались за броней. Я отстрелял первый магазин, сменил его и заодно залез в сумку, чтобы узнать, сколько вообще боекомплекта у меня есть.

Оказалось – только лишь еще один магазин. И штык-нож с ножнами в отдельном кармашке еще.

– Стреляйте, выкормыши мурены, стреляйте! – вопил капитан за спинами и даже сам два раза выстрелил из своего револьвера в порыве чувств.

Но все было тщетно. Пять катеров подошли вплотную к «Бекасу» и скрылись из поля зрения под его покатыми бортами. Матросы начали перегибаться через фальшборт и стрелять сверху вниз, но внезапно со стороны пиратов тоже послышались выстрелы. Гораздо более слабые и редкие, чем с нашей стороны, ведь пираты были вооружены куда хуже, но лишенным брони матросам было все равно, какие пули их поразят – огромные винтовочные или маленькие пистолетные. Несколько из них выронили винтовки и упали на руки товарищей. Одного не успели подхватить, и он канул за борт, и через секунду оттуда раздался плеск воды. Огонь со стороны матросов резко стих.

И тогда над бортом «Бекаса» взлетели пики, цепляясь крюками за фальшборт.

А еще через секунду оттуда, снизу, раздались странные хлопки, как будто стреляет бесшумный ВСС…

И над бортами «Бекаса», как будто на невидимых крыльях, взлетели довольно скалящиеся пираты!

Глава 6

Разномастные фигуры взлетели над фальшбортом так стремительно, словно их снизу подбросили какие-то мощные катапульты! Вот только никаких катапульт я на катерах что-то не заметил…

Пока я думал, руки действовали на автомате – дернули винтовку в сторону, глаза поймали на линию прицеливания ближайшего противника, и я спустил курок.

Винтовка ткнулась в плечо, и уже начавшего падать прямо к нам на палубу пирату развернуло прямо в воздухе. Куда попала пуля, я не рассмотрел, но главное – она сбила его траекторию, и, вместо того, чтобы приземлиться на палубе, пират упал на фальшборт, соскользнул с него сломанной куклой и рухнул наружу, за борт.

А я дернул затвор, досылая в ствол новый патрон, и перевел ствол на нового противника.

Но выстрелить уже не успел. Пираты приземлились на палубу «Бекаса» и бросились в ближний бой, мгновенно сократив дистанцию. Матросы, кто успел, сменили винтовки на сабли и багры, а кто не успел – попытался укрыться за спинами своих более расторопных товарищей, чтобы выиграть время.

– Держать строй! – кричал капитан, успевший забраться на крышу надстройки и оттуда наблюдающий за боем на палубе. – Трусливый гибнет, храбрый выживает!

Закончив эту тираду, он вытянул руку с револьвером, тщательно прицелился, и спустил курок. Один из пиратов в задних рядах атакующих очевидно получил пулю, судя по тому, что его дернуло и почти развернуло, но его это как будто лишь раззадорило, и он еще активнее полез вперед!

А над бортом «Бекаса» уже взлетела новая пачка оборванцев.

Пираты лезли на корабль, как крысы, прознавшие, что сюда загружают десять тысяч тонн зерна, за которым никто особо не следит! Следом за второй волной над бортом взлетела третья, а за ней – и четвертая! Я даже не успевал их считать!

Но главное – я успевал стрелять. В каждой новой волне пираты недосчитывались одного из своих – того, кого я неотвратимо снимал прямо в воздухе. Будь у меня автомат или хотя бы самозарядная винтовка, я бы, возможно, успевал приделать и двоих, и даже троих, но увы – у меня была лишь примитивная рычажка, которая диктовала свои условия. Приходилось после каждого выстрела дергать рычаг, тратя эту вынужденную долю секунды на то, чтобы периферическим зрением окинуть поле боя, в которое превратилась палуба.

Здоровяк в кирасе, усыпанной пятнышками ржавчины гуще, чем дворовая собака – клещами и блохами, размахивал ятаганом вокруг себя с такой яростью, с какой я даже с крапивой в детстве не воевал подобранной с земли палкой. Вокруг него образовался целый метр свободного пространства, и сразу двое матросов не рисковали приблизиться к пирату, даром что оба были вооружены длинными баграми. Здоровяк размахивал своим клинком с такой силой и скоростью, что даже если деревянное древко багра не перерубит этой грубой животной мощью, то сломает – как пить дать.

Другой пират, мелкий, тощий и какой-то кривой, словно блоха, с повязкой, закрывающей один глаз и с двумя кривыми зазубренными ножами в руках, – наоборот, скакал от одного противника к другому, выбирая тех, кто стоит к нему спиной. Два коротких клинка не могли причинить сильного вреда, но зато они были очень быстрыми и маневренными. Гаденыш подскакивал со спины или сбоку, наносил пару коротких порезов куда придется, и тут же отскакивал, уходя от ответного удара или просто оттягивая на себя внимание.

У третьего пирата не было правой руки, ее замещал мощный металлический протез, заканчивающийся небольшим шипастым шаром. Им он и орудовал, как дубинкой, прикрываясь от ответных ударов щитом в левой руке. Его собственные атаки были мощны настолько, что прямо на моих глазах точно такая же как у меня винтовка, которой один из матросов попытался защититься от удара, просто разлетелась на две половины в фейерверке деревянных щепок от ложа! И матроса это если и спасло, то лишь слегка, потому что шар все равно продолжил движение, разве что траекторию сменил, и вместо головы попал в плечо.