– Что почти каждый день пытаются прорваться. Но сегодняшний штурм был особенно странным. Проверка, либо отвлекающий манёвр, – поделился я своими наблюдениями.

Я замолчал, наблюдая за реакцией Дорохина. Тот просто затушил окурок и стал перебирать бумаги.

– Дальше говорите.

– Я не военный аналитик, но складывается впечатление, что где-то рядом, может в другой долине или через соседнюю тропу, ходят караваны и их атаки просто отвлекают внимание.

– Или проверяют, как быстро подтянется подкрепления, – вставил Дорохин. – Возможно хотят понять, кто вообще среагирует и чем.

Он помолчал.

– Вы говорили с кем-нибудь из местных командиров?

– Говорил. Один уверяет, что слышал английскую речь среди нападавших.

Дорохин резко поднял взгляд.

– Уверен?

– Не похоже на выдумку. Зачем такое сочинять?

– Значит, были «советники». И не наши.

Дорохин поднялся, прошёлся по комнате, задумчиво глядя в карту на стене. Пальцем провёл по серой полоске, обозначающей границу.

– Если вы правы, Карелин… значит, где-то в этом районе у них сейчас идёт крупный караван. А мы его провороним, если сейчас не начнём искать.

– Умеете воодушевлять, – хмыкнул я.

– Я поговорю с ХАД. Если душманы пошли караваном, то там первыми заметят след. Надо только успеть, пока он не растворился в скалах. Спасибо за работу, Алексей Владимирович. Вы снова оказались в нужное время в нужном месте. Если ваша помощь понадобится – дам знать.

Следующим утром, база просыпалась медленно. В пыльном дворе, между рядами палаток и бетонных укрытий, солдаты чистили оружие, подтягивали ремни на бронежилетах, варили чай на походных горелках. Лёгкий дым от костров, вкупе с утренней пылью, давал оттенок серого фильтра, будто мир был отснят на чёрно-белую плёнку.

Я стоял у бетонной стены и снимал, как один из взводов выстраивается для выхода. Взводный в полушерстяных брюках, в фуражке и хромовых сапогах, махнул рукой, и цепочка спецназовцев зашагала к выезду.

– Повернись сюда, – пробормотал я в камеру. – Ещё… стоп. Есть.

Одновременно с отправкой взвода, на базу возвращались те, кто уже выполнил боевое задание. Всё-таки спецназ было видно сразу. Даже не по нашивкам, а у офицера был пришит знак ВДВ, а скорее по походке, по лицам и по уставшему умиротворённому взгляду.

Они вернулись пыльные, потные, с прорванными локтями и пятнами мазута на рукавах. Один прихрамывал, другой тащил на себе снарягу сразу на двоих. Руки у них были в пыли и ссадинах, все в песке.

– Парни, пару кадров? – окликнул я.

Невысокий сержант с чёрной щетиной, остановился, смерил меня взглядом, но пожал плечами.

– Если не для газеты типа «Огонёк», а по делу, то снимай. Только не задерживай, мы в сортир первый раз за три дня идём.

– Для «Правды», – сказал я.

– Снимай, – отрезал он. – Только так, чтобы рожи в кадр не попали, а то потом прилетит.

Я снял, как они проходят мимо, как садятся под стену и молча зажигают сигареты, закатывая рукава. Один сразу вырубился прям тут – уснул сидя, привалившись к стене.

Я закончил съёмку и вернулся в штаб. Там, за столом, сидел командир группы спецназа капитан Рубинин с седой височной полосой и спокойным голосом. Рядом на столе лежали фляга, карта и рация.

– Товарищ капитан, – начал я. – Хочу снять репортаж о работе спецназа. Я бы пошёл с вашими на следующую вылазку. Мешать не буду.

– Зачем? – уточнил Рубинин.

– На передовой настоящая жизнь, а в штабе у меня уже шарики за ролики заходят!

Капитан прищурился.

– Ладно. Пойдём, познакомлю с группой. Мы выходим через полтора часа. Время на сборы, инструктаж и молитву у нас всегда чётко отмерено.

Я вышел в каменный двор между модулями, где уже собиралась группа. Бойцы сидели на корточках, проверяли магазины, один зашивал наспех порванную куртку. Рядом с автоматами аккуратно лежали рюкзаки, уже собранные.

Рубинин подвёл меня к командиру группы, который стоял в стороне, говоря по рации. Стройный, подтянутый азиат, но гладковыбритый и с чёткими чертами лица. Выглядел он на двадцать пять, не больше, но по всему его виду было видно, что офицер опытный.

– Ассаламу алейкум, – обратился к нему Рубинин, подойдя ближе.

Тот оглянулся, прищурился и поприветствовал меня в ответ.

– С вами на задачу поедет наш советский корреспондент из «Правды», Алексей Карелин.

– Лейтенант Ильгиз Саидов, – протянул он мне руку.

– Прошу любить и жаловать! Дальше – сами, – Рубинин развернулся и зашагал прочь.

Ильгиз осмотрел меня с головы до ног. Взгляд остановил на шрамах на левой руке.

– Ты раньше бывал в рейдах? – спросил лейтенант, внимательно меня рассматривая.

– Приходилось. Я быстро учусь, – заверил я.

– Не сомневаюсь. Сразу скажу, что у нас свои правила. Команды не обсуждаются, какими бы нелепыми они ни казались. Возражения?

– Отсутствуют.

Саидов снова окинул меня взглядом, на этот раз прикидывая по фигуре.

– Форму свою снимешь. Слишком выделяется. Мы в горы идём, и там советская форма как мишень.

Через пару минут мне вынесли из склада чистый комплект местной одежды: бежевую пуштунку, плотный костюм х/б синего цвета.

В таких были и остальные ребята спецназовцы, причём одежда у всех была разных цветов. Хотя я знал, что некоторые банды духов специально носят только чёрный цвет.

Переоделся прямо у модуля. Следом мне выдали разгрузку и автомат.

Всего в отряде было двенадцать человек. Почти все смуглые, низкорослые, с чёрными глазами. Судя по разговору и манере держаться, большинство были из Узбекистана и Таджикистана. Только один – молодой, белобрысый, славянской внешности, сидел отдельно, держа автомат на коленях.

– Кто он? – спросил я Саидова.

– Костя сибиряк. Единственный славянин в группе. Остальные мои земляки. Мы с ним нормально, но он немного… особняком. В бою надёжен.

Я подошёл к Косте, заговорил.

– Видел, как снимаешь. Если вляпаемся, ты фотки не забудь передать. Хоть родня увидит, где погиб, – выдал он с тем же невозмутимым видом.

– Погибать собрался? Настрой какой-то невесёлый? – спросил я.

– Да не. Просто трезвый взгляд на вещи. Местность тут жёсткая и духов, как мух в свинарнике. Иногда не спасает опыт, – как-то философски пояснил Костя и улыбнувшись, сдвинул пуштунку на затылок.

Саидов построил бойцов и провёл краткий инструктаж.

– Наша задача – проверить информацию о скоплении боевиков у старого кишлака. Работать будем в режиме наблюдения, без контакта. Важно! С нами идёт товарищ Карелин из «Правды». Он не боевой, но часть нашей группы.

Все молча кивнули, и лейтенант внимательно посмотрел на меня.

– Последний шанс отказаться, Алексей. Может, ну его на хрен? Весело с нами точно не будет, а вот шальную пулю можно поймать.

– Я с вами, – заверил я.

– Тогда выдвигаемся на аэродром через 10 минут.

В расчётное время мы погрузились в вертолёты Ми-8. Двигатели были запущены, а винты раскрутились, заставляя вертолёт слегка раскачиваться.

Бортовой техник захлопнул сдвижную дверь. На борту начало что-то щёлкать, и вертолёт оторвался от полосы. Через иллюминатор я увидел, как рядом висели и два Ми-24. Наше сопровождение.

Несколько секунд спустя командир вертолёта наклонил нос и начал разгонять Ми-8.

Чем ближе к границе с Пакистаном, тем выше набирали высоту. Под нами проплывали гребни скал и мёртвые русла рек. Внутри вертушек было тесно и шумно, но бойцы были невозмутимы. Один сидел с закрытыми глазами, другой шептал, двигая одними губами, а сибиряк Костя с важным видом зевал.

Рядом со мной сидел Саидов, думавший о чём-то своём.

– Давно за этим маршрутом следите? – наклонился я к нему, чтобы перекричать рёв винтов.

– Нет. ХАДовцы первыми клюнули. У них осведомитель в кишлаке передал, что атаки на посты в Хайбере слишком дерзкие. И тела не забирают, и отходят как по расписанию. Сказали, что отвлекают. Типа кто-то или что-то идёт, – коротко пожал плечами лейтенант.

– Караван?

Саидов кивнул.

– Возможно. Нам нужно проследить, а там передадим нашим, и дальше или сами с ними вопрос решим, или авиация отработает.

Он взглянул на часы.

– Ещё пятнадцать минут и высаживаемся. Пойдём оттуда через хребет. До утра должны занять позицию.

Я больше ничего не спрашивал. Посмотрел на окно вертолёта, светящееся красным – солнце клонилось к горизонту.

Вертолёт начал снижаться, подходя к земле. Пыль летела во все стороны, но из кабины экипажа бортовой техник не выходил.

Вертолёт уже у самой земли. Пылевая завеса всё больше. Но Ми-8 тут же взмывает вверх.

Это была «ложная высадка». Чтоб запутать противника.

Выполнив ещё пару посадок, пришло время высаживаться. Саидов поправил разгрузку, гулко выдохнул и бросил коротко:

– Готовимся! – крикнул он.

Только дверь открылась, а пыль ещё не осела, спецназовцы начали высадку. Я быстро покинул грузовую кабину.

Как только все высадились, в воздух взмыл и Ми-8. Дождавшись, когда ляжет пыль, все выдвинулись за головным дозором.

Мы шли молча, камни скрипели под ногами, и каждый лишний звук отдавался во тьме, нарушая тишину.

Саидов раз за разом поднимал руку, давая сигналы: «стоп», «сдвиг», «ниже».

Мы прошли первый кишлак с брошенными домами, прогнившими дверьми. Здесь не было ни души.

Ко второму кишлаку подошли ближе к рассвету. Уже на подходе стало понятно, что люди здесь есть. Над хижиной поднимался дымок, паслась пара коз, но по-прежнему не было видно ни одного человека. Наверное, к лучшему, встречи нам сейчас ни к чему.

Вскоре Саидов поднял руку.

– Привал!

Рассвет подползал из-за гор, заливая хребет серо-голубым светом. Один из бойцов, Нурмухаммад, контролировавший подходы, передал по рации:

– Командир, движение… восток.

Саидов кивком позвал меня с собой, мы подползи к позиции. Нурмуххамад протянул Саидову бинокль. Тот глянул и молча передал бинокль мне.

– Ну-ка, Карелин, посмотри.

Я настроил фокус и увидел…

Враг шёл медленно. Караван из человек двадцати пяти, с ослами, вьюками, пара мулов. Вроде как обычные бородачи. Но вот один из них с неестественно прямой спиной и сумкой за плечами, выглядели слишком аккуратным для гор. Другой то и дело оборачивался, указывая на скалы.

– «Стрела», вон на том ослике, в мешке. И миномёты, – прокомментировал я.

– Караван сам не боевой – перегонщики, но вооружение везут серьёзное. Атаковать нельзя, – помотал головой Саидов. – Слишком небрежно идут. Показуха. Ждут, что на них клюнут. Нурик, маякни нашим, что мы засекли караван. Пусть решают, что делать дальше.

Нурик попытался связаться, но рация вдруг перестала работать.

– Не берёт, – буркнул он.

Саидов зыркнул на бойца.

– Перепроверь частоту и длину волны.

– Всё точно. Но не проходит.

– Твою ж мать… – прошипел Саидов. – Работают серьёзно.

– Могу подняться выше, – сказал я. – Может, оттуда пробьёт.

Я посмотрел на хребет, чуть поодаль, метров триста в высоту. Саидов медленно покачал головой.

– Снайпер может сидеть. Ты уверен?

– Уверен, – отрезал я.

Саидов задумался на пару секунд, но всё-таки одобрительно кивнул.

– Идите с Нуриком, сообщите и сразу вниз. Если не выйдете на связь, то через десять минут я начну отход.

Мы с Нуриком начали забираться на склон. Ветер безжалостно бил в лицо, кожа на скулах стянулась, а губы пересохли. Но минут через десять мы уже были у гребня. Только мы выбрались на линию горизонта, как внизу послышались выстрелы. Наши ребята начали вести бой.

Нурик дёрнулся, инстинктивно начав спускаться вниз к ребятам.

– Стоять. Нам нужно подмогу вызвать. Не дури.

Мы забрались чуть выше, и из-за выступа скалы показался силуэт. Один, второй, третий…

– Ложись! – крикнул я.