Прямой удар передней ногой «ап чаги» в корейском хапкидо выполнялся немного не так, как подобный удар «майя гери» в каратэ-до или «фронт-кик» в кикбоксинге. В этих видах восточных единоборств такой удар бьют прямой ногой в живот – или всей стопой, или подъёмом стопы. Иногда его наносят в голову. Причём, бьют сзади стоящей ногой. Но очень редко – по ногам, потому что можно попасть в коленный сустав. А в хапкидо «ап чаги» бьют передней ногой именно в колено – чтобы сломать противнику ногу. Потому что хапкидо – это не спорт. Это боевое искусство. При ударе нога немного выворачивается наружу, чтобы стопа чётко входила в бедро над коленным суставом. Удар сам по себе сильный, а если направить его в нужную точку, то, в принципе, сустав ломается моментально, как спичка.

Паша однажды на тренировке держал тренировочную подушку для удара ногами чуть ниже, чем полагается, и его ученик отрабатывал ногой именно этот удар. Но ударил не в подушку, а ещё ниже, и попал как раз тренеру в ногу над коленом. Хорошо ещё, что ученик стоял сбоку, иначе Паша остался бы без ноги. Правда, и этого удара ему хватило – после этого он еще месяц хромал, а потом так и не смог полностью восстановить работоспособность коленного сустава на левой ноге.

…Когда тощий тип с ножом сделал выпад, Паша уже был готов – его передняя нога стояла на носке и выстрелила навстречу нападавшему, как распрямлённая пружина. И поскольку нога у человека длиннее, чем рука, то, опередив метнувшуюся к Пашиному животу руку с ножом, его нога смачно впечаталась в ногу бандита. Раздался громкий щелчок – казалось, колено у человека с ножом выстрелило – и он, выронив нож и вскрикнув, упал плашмя на пол лицом вперёд, нелепо подогнув левую ногу под себя. Болевой шок в чистом виде.

Паша не стал торжествовать над телом павшего врага, а сразу метнулся в комнату. Там стоял ещё один колоритный персонаж, руки которого были все в наколках. Он держал в руках спортивную биту.

– Мальчик, палочку положи, а то дядя больно сделает, – прошипел Ерёмин, всё ещё находясь «в темпе», то есть, в ритме ведения поединка. В этом случае боец соображает и действует намного быстрее человека, который только-только вошёл в ситуацию.

«Наколотый», видимо, не обладал опытом предыдущего павшего бойца и попытался было замахнуться битой на влетевшего в комнату бородатого незнакомца. И это была его фатальная ошибка. В тесной комнате, то есть, в ограниченном пространстве решение махать палкой было не самым эффективным. Зато Паша отлично умел вести бой именно в ограниченном пространстве его много лет этому учили сначала в армии, потом в различных секциях джиу-джитсу и боевого самбо. Поэтому, легко поднырнув под руки противника, которые начали раскручивать биту, он левой рукой заблокировал удар, а правым локтем, точнее, предплечьем ударил татуированного добра молодца слева в челюсть, добавив ещё лбом в подбородок. Бита вылетела из ослабевших рук, как пробка из бутылки с шампанским, а сами руки вместе с их хозяином последовали в обратном направлении, поскольку тот находился в глубоком нокауте.

Последнего четвёртого обитателя этой «хаты» совместными усилиями обезвредили Игорь и Сергей, а также те двое молчаливых волонтёров «Ночлежки», которых Антонов взял с собой в качестве подмоги. Впрочем, обезвреживать безвредного узбека не понадобилось – он просто сидел на кухне с той самой девочкой Машей, которую пришли освобождать «ночлежные мстители». Узбек этот был обычным строителем, которого наняли вместе с парой десятков таких же мигрантов из Средней Азии. Он пришёл на эту квартиру за Машей, чтобы забрать её на очередную стройку – там девушка должна была убирать, готовить, в общем, обслуживать строителей. Как именно обслуживать – этот вопрос как раз и пытался объяснить ей этот житель солнечного Узбекистана.

Его даже не били – Паша просто дал ему «леща», после чего медленно и внятно произнёс:

– Слышь, инжебьё, скажешь своим пакемонам, чтобы не вздумал шум поднимать, а то хуже будет. А сам сиди тихо и не думай ментов вызывать, понял?

Узбек хитро прищурился, казалось, уже не имея такой возможности, и быстро произнёс фразу на узбекском:

– Мен тушунмайман!

Ерёмин грустно вздохнул и с места, ни слова не говоря, коротким движением одной лишь кисти бросил свою правую руки в район живота этого «ценного специалиста» из «братской республики». Тот как-то утробно булькнул, согнулся в три погибели и скорчился на полу. Паша ласково постучал его по согнутой спине и медленно, почти что по складам сказал:

– Полицияни чакиринг – мэн сени зо'рлaйяман. Сыз миньге ёкасыз. Кетшим керак! Илтимос, давом этинг!

Узбек что-то промычал, тогда Ерёмин приподнял его за волосы и посмотрел ему в глаза.

– Тушундижми, одам?

Тот мелко-мелко закивал. Паша похлопал его по щеке и, поворачиваясь к обалдевшим «соратникам», произнёс:

– Учить иностранные языки полезно – развивает мозг.

Глава восьмая. После драки кулаками машут?

Он сидел у костра и никак не мог отойти от ощущения, что всё это с ним уже когда-то было. И вот эта жизнь человека без определённого места жительства, и этот костёр на берегу залива, и этот рейд на квартиру к «охотникам за бомжами», драка с ними, освобождение девушки Маши. Паша как будто бы прожил всю эту жизнь раньше. Ну, может быть, не всю жизнь, а часть её? Например, у него было ощущение того, что бездомным бродягой он уже когда-то был. Правда, это было всего лишь ощущение – не воспоминания. В Португалии у него был знакомый, который стал там бомжевать. Его звали Дима. Но сам Паша никогда бы не опустился до такого состояния, потому что там стать бродягой было проще простого. Страна тёплая, практически круглый год лето – ну, на юге, конечно. На севере, например, в Порто – там прохладнее. А вот, к примеру, в Алгарве – благодать. Можно жить прямо на пляже. Кстати, местные бомжи так часто и делали – ставили себе на пляжах какие-то палатки или шалаши, там жили. Точнее, ночевали.

Но то была тёплая, беззаботная Португалия, там о бомжах заботились социальные службы, можно было не беспокоиться об одежде, да и на питание сердобольные португальцы всегда кинут какую-то мелочь. А здесь – Россия, Питер, северная столица. Осенью надо будет найти нормальное жильё. И для этого нужна нормальная работа, нормальная зарплата, да и вообще – надо становиться на ноги. И жить нормальной жизнью. Кризис ведь давно миновал…

Паша вспомнил, как было тогда, в 2008 году, когда в одночастье разрушился с таким трудом налаженный бизнес, когда рухнуло всё, что выстраивал с таким трудом. Он ещё два года боролся, пытался взять кредит, раскрутиться… Но кредит ему никто не дал, все сбережения ушли на то, чтобы раздать долги и подготовить семью к эмиграции. Хорошо ещё, что были кое-какие запасы и было что продать. А в Португалии пришлось всё начинать сначала. И если бы не предательство самых близких и родных людей…

От грустных мыслей о прошлом и будущем Ерёмина отвлёк Игорь Антонов, который, оказывается, уже минут десять что-то увлечённо ему рассказывал.

– …Говорит, что приехал из Волосовского района Ленобласти, жил в детском доме поселка Каложицы. Мол, дали ему квартиру, но пришел человек от органов опеки, предложил обмен с доплатой. Он согласился. А в итоге не получил ни квартиры, ни денег. Из его законной квартиры парня моментально выписали. Я его спрашиваю: «А откуда ты знаешь, что человек тот был из органов опеки?» А он мне отвечает: «Он так сказал». Ну ты представляешь? Парню 22 года, вроде бы взрослый, а такой ребёнок. Спрашиваю его: «А ты в полицию не обращался?» Он мне отвечает: «Так я ж никто. У меня и паспорт забрали». Вот этот Миша мне первый и рассказал о том, что ходят мужики из «реабилитационных центров». Мол, говорили, что, если придешь к ним, будет еда и крыша над головой, работу дадут, платить будут. А на самом деле всех бездомных на стройке работать заставляли, денег не платили, никуда не выпускали. Так мы на этих сволочей и вышли…

У костра остались только Паша, Игорь и Вячеслав Романович Раснер, остальные уже разбрелись. Вася и Коля пошли к себе, они сегодня ночевали на Васильевском, Машу волонтёры Антонова увезли в «Ночлежку», её надо было спрятать на пару дней, а заодно оформить – ведь её документы на той квартире так и не удалось найти. А Серёга ушёл к себе – завтра ему надо было рано вставать и идти собирать картон, зарабатывать на хлеб насущный.

Вячеслав Романович пил чай из своей собственной кружки – он всегда её носил с собой, слушал Игоря и внимательно смотрел на Пашу. Антонов, видимо, уже выговорился и тоже молча пил чай. Нервное возбуждение уже отпустило, и «мстители» из «Ночлежки» просто отдыхали, снова и снова вспоминая свой отчаянный рейд.

– Ты когда начал тому узбеку что-то на его языке говорить, я офанарел, – Игорь засмеялся. – Ты что ему сказал-то? Он ошарашенный такой сидел.

– Я ему сказал, что он мне нравится и если полицию вызовет, то я его долго любить буду, – хмуро ответил Ерёмин, думая о своём.

– Да уж, Паша, умеешь ты удивить. Я даже подумать не мог, что ты такой крутой боец, – наконец высказал Антонов то, что так долго его мучило и что он не решался всё это время сказать.

В разговор вмешался Раснер.

– Я вообще не понимаю – почему ты бомжуешь? Языки знаешь, умный, образованный человек. И боец классный. При твоих талантах ты мог бы стать преподавателем, тренером, или, на худой конец, охранником, телохранителем. Нет, я понимаю, что это не для тебя, но с чего-то ведь можно начать?

Ерёмин вздохнул и ответил:

– Вячеслав Романович, ну вы же должны понимать – я только-только вернулся в страну, ни жилья, ни регистрации, ни денег. А про связи и знакомства я вообще молчу. Ну какой на хрен тренер? Кто меня куда возьмёт? Проверят документы, пошлют запрос в МВД – а у меня судимость! Да ещё и за убийство! Какая там работа, вы что? Каким телохранителем? Хорошо, если сторожем где-то устроюсь. Или разносчиком пиццы. Или буду, как сейчас, грузчиком или разнорабочим на стройке. Таланты… Таланты мозги вышибать нужны были в 90-е и в начале нулевых. А сегодня другие таланты нужны. Например, в кол-центрах стариков облапошивать…

Антонов тоже вздохнул.

– Умеешь ты, Паша, душу раздраконить. Понятно, что у нас мошенников полно, но мы с этим боремся. Кстати, всё хотел у тебя спросить – а как так получилось, что ты, умный интеллигентный человек внезапно сел в тюрьму за убийство. Да ещё и в Португалии. Если это, конечно, не какая-то страшная тайна…

Ерёмин криво усмехнулся.

– Игорь, не тайна это, но ты же должен понимать – мне об этом вспоминать лишний раз не хочется. Все мы под богом ходим, вот сегодня я мог снова загреметь за убийство – когда главарь тех бандитов на меня с ножиком напрыгнул. Если бы я ему не ногу сломал, а, скажем, голову пробил? Вот и в Португалии тоже просто так получилось… Хотя, если честно, случись ещё раз такое – точно бы убил, гниду! Всю жизнь мне переломал. Но тогда не было такого желания, просто так вышло…

…Он не хотел его убивать. Да и вообще – драться с Антоном, этим стокилограммовым кабаном, с литыми мышцами и накачанным телом, против которого он, Паша даже с его ростом 185 смотрелся, как какой-то ботан-переросток, было бы глупо. Но не зря в клубе «Спарта», за который Ерёмин выступал, его прозвали «Беспощадный» или, коротко – «Бес». Он всегда выходил на площадку готовый порвать своего соперника, уничтожить его. И часто побеждал именно за счёт своей одержимости, брал характером.

Да, он хотел дать Антону в морду, очень хотел. А там будь что будет! Ведь должен же он ответить за все свои подлости, которые сотворил! Паша ведь и в кумовья его взял, и работу ему дал – пристроил в свою команду, и деньги Антон получал весьма неплохие. Причем, в валюте. А потом, когда Паша сделал Антона своим заместителем и доверил ему закупки, то даже не особо контролировал расходы. И когда дела пошли из рук вон плохо, он даже подумать не мог, что его ближайший помощник просто банально его обворовывает!