Михаил Задорнов: В политике сбывается самое нелепое

Серия «Кот учёный»

Художник Б.Б. Протопопов

© ООО «Издательство Родина», 2025

От автора

Михаил Задорнов

Мы беседовали с этим мудрым человеком о разном. Каждый раз выбирали новую тему – и вперед. Тут – не только политика, но и искусство, наша жизнь. Он выступал не в амплуа актера, как это часто бывало, а становился настоящим исследователем. Изучал каждую тему. Говорил о наболевшем. Всегда – начистоту, но очень основательно. А иногда просто вспоминал. Он был впереди нас, видел дальше и точнее. И многие его мысли оказались предсказаниями. Рассуждал удивительно трезво – ломая стереотипы. Таким был человек, которого никто не заменил и не заменит, – Михаил Задорнов.

Сергей Алдонин

Слово инока Нестора

Вся его жизнь – тайна. Между тем, именно с него начинается и русская литература, и историография. Его интонация, его мысли вошли в наш культурный код. И все-таки о первом известном русском летописце – Несторе – мы достоверно знаем совсем немногое, хотя имя его стало нарицательным, а с отрывками из «Повести временных лет» знаком каждый порядочный старшеклассник. Перенесемся в заповедный, неимоверно далекий от нас XI век. О том времени мы можем судить только предположительно. И все, что мы знаем об этой эпохе, связано с первой русской летописью, автором (и уж точно – составителем) которой был Нестор. О нем, о символе русской истории, мы решили поговорить с писателем Михаилом Задорновым, который в последнее время глубоко окунулся в историю.

М. Антокольский. Нестор-летописец.

– Михаил Николаевич, кем был Нестор? Один из первых писателей Руси, ваш коллега. Что мы о нем знаем?

– Он родился в Киеве. По-видимому, в знатной семье, в которой водились книги. Впрочем, достоверно о его происхождении неизвестно ничего: по смирению, летописец в своих произведениях ни словом не обмолвился о своей семье, о родителях. Известно, что Нестор принял постриг в 70-е годы XI столетия, будучи, скорее всего, молодым человеком. Он стал иноком Киево-Печерского монастыря – первого на Руси – при игумене Стефане. В то время в этой обители не было ни храмов, ни келий. Только подземные пещеры, в которых жили и молились монахи. Главным послушанием Нестора с первых лет жизни в обители стало летописание.

– Всё ли было в то время так тихо и бесконфликтно, как нам кажется сегодня?

– Не думаю. Хотя известно нам немногое. Жили иноки практически на хлебе и воде. И в то же время – играли важную роль в политической жизни Киева и всей Руси. Меньше сотни лет прошло с тех пор, как князь Владимир принял христианство и начал крещение своей страны – подчас насильственное. В середине XI века в стране существовали лишь островки христианства. В основном – в крупных городах. В то же время возникла еще одна проблема. Принятие христианства грозило Руси тем, что она может подпасть под византийское влияние – и культурное, и политическое, и экономическое. Греки навязывали киевским князьям своих миссионеров, священников, епископов. Русской церковью в те годы почти сплошь руководили выходцы из Византии, почти не знавшие и уж точно не уважавшие «дикую, варварскую Русь». Оплотом русского православия стал Печерский монастырь. Его настоятели и монахи стали оппозицией по отношению к греческой митрополии и к княжескому двору, который в то время старался всё перенимать у византийцев. Печерские монахи считали такое положение дел несправедливым, не могли смириться с греческой «монополией на веру». Они критиковали и князей, и митрополитов, и заморских проповедников. Монашествовали на русский лад. И для игумена Стефана было важным, чтобы русскую летопись составляли не греки, а природные славяне, кровно связанные с судьбой русского государства, раскинувшегося от Ладоги до Киева, от берегов Балтики до Черного моря. Эту важную миссию и поручили Нестору. Раньше летопись вели при митрополите, теперь – в монастырской пещере.

– На него как-то давили политические власти?

– Нестор начинал писать свою «Повесть временных лет» как оппозиционер. Но времена менялись. Наконец, и киевские князья, и дружинники стали сторонниками суверенной державы, независимой от греческого влияния. Потребовались ученые и талантливые русские люди, такие как Нестор.

Ведь наш выдающийся летописец был истым патриотом – хотя в те годы для христианина это было редкостью. В основном приверженность Евангелию означала склонность к глобальным приоритетам, а не к родной земле. Летописец объединял эти два чувства. Нестор жил во времена, когда русским княжествам приходилось отражать нападения половцев. Он был свидетелем этих войн, и, конечно, они сильно повлияли на мировоззрение летописца, для которого не было сомнений, что «Русская земля, люди христианские» – это та ценность, которую следует защищать всеми силами.

– И кто-то из сильных мира сего ему помогал?

– Стремления Нестора и монахов-печерцев поддерживал киевский князь Святополк Изяславич, который, как и печерские монахи, желал независимости русской церкви и державы. Он открыл для летописца свой архив. Нестор дополнил свое повествование текстами договоров князей Олега, Игоря и Святослава с греками, другими архивными документами, показывающими, что Русь способна на равных взаимодействовать с Византией. Воевать, торговать и мириться. Почему же мы должны им подчиняться? Конечно, русские многое переняли у более развитой греческой цивилизации. Не только веру, не только архитектуру храмов и княжеских палат, не только винопитие и пристрастие к золотой и серебряной посуде. Например, греки научили славян выращивать капусту. И – носить бороды. До князя Владимира русичи носили только длинные чубы, а лицо брили острыми клинками.

По мнению большинства крупных исследователей древнерусской литературы, именно с Несторовых времен летопись стала делом государственным, – и летописец рассказывает о событиях прошлого торжественно и сдержанно, редко прибегая к резким определениям (в основном – по адресу язычников). Он сделал исключение, пожалуй, только для Святослава Игоревича – великого воина, отвергнувшего христианство. Несмотря на некоторые поучительные реплики в его адрес, автор «Повести…» выдержал историю князя-полководца в эпическом ключе.

– Безусловно, летописец хорошо знал Священное Писание, хорошо разбирался в политике. И, зная античные литературные образцы, умело выстраивал систему образов. Вы чувствуете в нем собрата по перу?

– Да, конечно, он написал увлекательную книгу с продуманным сюжетом. В его повествовании есть кульминации – три крещения Руси, в особенности – главное, третье, во времена Владимира Ярославича. Есть противопоставление образцовых князей «окаянным». Главные идеи «Повести…» – христианское просвещение и сильное единое государство, в котором братья-князья относятся друг к друге с евангельской любовью. Увы, такое бывало не всегда, и Нестор с горечью писал о нестроениях между потомками Рюрика.

– Он работал один?

– Конечно, он не написал от и до тот летописный свод, который исследователи, собрав из разных источников, называют, вслед за Нестором, «Повестью временных лет». Эта летопись прослеживает историю от великого потопа до событий, предшествовавших смерти Нестора, – вскоре после того, как киевский престол занял Владимир Мономах. Конечно, он пользовался более ранними летописными записями, многочисленными легендами. Есть в Несторовой «Начальной летописи» и позднейшие вставки, многочисленные редакторские правки переписчиков, в которых появлялась политическая конъюнктура разных эпох. Но то, что печерский монах стоически трудился, чтобы донести до современников и потомков историю Руси, – не подлежит сомнениям. Прошли столетия – но мы судим о первых веках русской государственности, во многом, по Нестору. И по тем вклейкам в текст Нестора, которые делали позже по заказу князей.

– Вообще-то классик русской историографии XIX века Василий Ключевский резонно отмечал, что для Нестора христианская этика гораздо важнее наиболее полного описания событий: «Так летописец является моралистом, который видит в жизни человеческой борьбу двух начал, добра и зла, Провидения и диавола, а человека считает лишь педагогическим материалом, который Провидение воспитывает, направляя его к высоким целям, ему предначертанным». Наверное, иным и не может быть взгляд монаха. Нестор для своего времени – и историк, и писатель, и идеолог, и богослов. Но образ жизни у него был монашеский.

– Возможно, вы правы. Итак, Нестор скончался около 1114 года. Старец завещал печерским инокам-летописцам продолжение своего подвижнического труда. И традиция летописания на Руси с тех пор не прерывалась. Хотя… сразу после смерти Нестора по указанию Владимира Мономаха близкий к князю монах Варфоломей принялся переписывать несторову летопись так, чтобы поярче подсветить правление Мономаха.

– Как он выглядел?

– Облик летописца мы связываем, как правило, со скульптурой, которую создал в XIX веке Марк Антокольский. Он изобразил инока одновременно и смиренным, и целеустремленным, вдохновенным. Склонившись над свитком, он весь, без остатка – в своей рукописи. Антрополог Сергей Никитин выполнил пластическую реконструкцию внешнего облика прославленного летописца. И, представьте, Нестор оказался похож на образ, созданный Антокольским.

– Его заслуги признали власти?

– Через много лет, в XVII веке, Русская православная церковь канонизировала Нестора Летописца в лике преподобных. Это как орден. Кстати, его чтут как святого и католики. А для русской литературы, да и для науки, он – великий предтеча. И Несторова закваска в нашей словесности не иссякает. Его тайны не разгаданы – но, кто знает, может быть, в будущем появятся технологии, которые позволят нам безошибочно определить и даты жизни Нестора, и разные грани его наследия.

Зачем митрополит переехал в Москву?

Почти семь веков назад Москва стала церковным центром «всея Руси». Это был первый шаг к преодолению раздробленности и возрождению сильной государственности на нашей земле.

Митрополит Петр

Будущий митрополит всея Руси родился на Волыни, в сильном Галицко-Волынском княжестве, на Западе уже распавшегося к тому времени Древнерусского государства. Точная дата его рождения неизвестна – это случилось около 1260 года. Подростком он был косноязычным – и только церковная служба превратила его в признанного оратора.

– Вы верите в его житие?

– Думаю, там ошметки правды перемешаны с вымыслом. Уже в 12 лет он стал иноком. Потом, будучи молодым монахом, создал собственную обитель, в которой некоторое время жил один, как отшельник. Это вызвало огромное уважение к нему среди верующих. Таких людей считали близкими к богу чудотворцами. Его тайная обитель стала монастырем, а Петр – его игуменом; онпользовался покровительством галицкого князя Юрия, человека могущественного и богатого. Пожалуй, самого богатого из русских князей, ведь монголы не разоряли дотла галицкую Русь. Правда, ее переманивали на свою сторону католики – от поляков до легатов римского папы. Но до поры до времени им ничего не удавалось.

– Он был талантливым человеком?

– Петр оказался замечательным иконописцем. Он написал икону Богородицы, которая не была похожа ни на одну другую. Назвали ее по имени автора – Петровская икона Божией Матери. Однажды обитель посетил митрополит Владимирский Максим. Петр подарил ему свою икону. Эту встречу считали символом преемственности между деяниями двоих святых отцов. Но владыка Максим вскоре скончался. Владимирская кафедра пустовала, а значит, у всей русской земли – от Новгорода до Черного моря, от Рязани до Галича – не было церковного руководителя, духовного предстоятеля. Так продолжалось несколько лет.

– А потом?