Врать не имело смысла. Но и всю правду открывать – тоже… Так – разогнать чуть-чуть туман, чтобы чужое воображение дорисовало что хочет. И постараться при этом остаться в итоге живым…

– Я в самом деле из Вимстерра, господин полковник. Был подмастерьем у часовщика, но дядька спился, выгнали на улицу. Прибился к Братьям, помогал собирать дань с рыбаков и торговцев в Нижнем Городе. Два года назад власть в клане сменилась, меня стали зажимать… Сделал так, чтобы посчитали мертвым и уехал с чужими документами… Остальное вы знаете… Повздорил с парой мерзавцев из стражи, попал в яму. После двух неудачных побегов отправили к вам.

– Вимстерр, Вимстерр… Помню – там у Братьев в начале лета прибили всю верхушку, прирезав ночью сначала охрану, а затем и воров… Что еще скажу – складно излагаешь. Опять же складно… Взять фальшивые бумаги, потом устроить драку с охраной и перебраться в армию. Здесь никто точно искать не станет… Наверное, чуть-чуть правды в новой истории можно найти, но я пока сделаю вид, что тебе поверил… И не потому, что морда у тебя смазливая… Просто у тебя за спиной девять абордажей и в трюме ты не отсиживался. Значит, воевать умеешь и крови не боишься… О последней истории с погибшем кораблем я тебя еще лично потом допрошу. На болотах пастуха нашли, он подтверждает записанное дознавателями… Успел вместе с родственниками большую часть обломков растащить, еле отловили урода…

Командир полка медленно встал, развернулся к окну и посмотрел на уходящее в тучи солнце. Не поворачивая головы, бросил:

– Что хочет инквизитор?

– Хочет найти мастеров, которые «гремучку» и «громыхатели» мастерят. Может, лапу на них наложить. Может, просто в казематах сгноить.

С этим можно было не запираться. Карл тайному церковному сыску ничем не обязан. Да и понятно, какой интерес у людей в сутанах.

– А тебя в поисковую команду сунули, потому что дорожку туда знаешь?

– Сунули, потому что выжил. Наверное, это серьезная помощь в столь грязном деле, когда кто-то из бойцов вернуться сможет, несмотря на возможные происки любой болотной дряни.

Рамп все так же медленно вернулся за стол, добыл из выдвижного ящика крохотную трубку и начал набивать ее, аккуратно трамбуя пахучий табак.

– Удача – девка вредная. Кому-то улыбается, а кого-то каждый миг в нужник макает… Тебя пока любит, как ни странно… Может быть, в самом деле подобный талант всей команде пригодится. Тем более, что шкуру спасать за счет других не пытаешься…

Вновь позвав безразмерного Роди, полковник решил чужую судьбу:

– Как и первого – отмыть, накормить, завтра с утра в деле проверить. Если с оружием управляться умеет, поставишь на место Пита Погремушки. Старик вполне нашивки сержанта заслужил, хватит ему на подхвате болтаться. Пусть теперь лист-сержантом наш умник побегает… Слышишь, Карл? Как и просил, даю тебе шанс. Можно сказать, счастливый билет дарю, чтобы начал до полковничьих погон карабкаться. Или еще куда повыше… Но у меня закон простой: кому власть дал, с того и спрашиваю… Командиров слушать, как мать-кормилицу. Приказы выполнять без зубоскальства и со всем усердием… И еще… «Не могу» в полку не существует. Нет таких слов среди моих солдат. Нет и не будет. Поэтому сдохни, а сделай… Хотя лучше сделать. И без тебя покойников хватает. Посмотрим, что именно разглядел в тебе Траурэл…

Выпустив очередной клуб дыма, Рамп закончил свое выступление:

– И молчи побольше, когда чужие вокруг. Речь у тебя слишком правильная, выдает… Никакой мелкий уголовник так ловко не балаболит. Послушал и будто на приеме в палате лордов побывал… Поэтому молчи и служи, как должно… Если же облажаешься, то вслед за покойным ротным полеты изучать станешь. Как раз – чтобы проорать что-нибудь успел, когда до земли доберешься… Проваливай, устал я от слишком умного фермера…

* * *

Самой большой глупостью было бы броситься с кулаками на Роди. Карлу даже казалось, что он этого только и добивается. Зацепиться за формальный повод, чтобы свернуть шею… С раннего утра – фехтование, стрельба из лука и арбалета, бой в паре против превосходящих сил противника и бег по скользким бревнам, переброшенным через липкую грязь. Падения и порезы, изодранный в клочья походный мундир и заплывший от пропущенного удара глаз. И снова пинок под ребра, способный поднять и мертвого:

– Карл, тебе разве разрешили спать? Кто сказал, что ты можешь разлеживаться? Пшел, доходяга! Бегом, бегом!

И снова – бревно, фехтование, стрельба и сорванное на командах горло для таких же несчастных:

– Строй держать! Тролла-Ка, подопри ты этого идиота, он опять фланг заваливает! Можешь древко топора ему в задницу вставить, раз ноги не держат… Еще раз – щиты сомкнуть, «черепахой» шагом… Арш!..

На каком-то бесчисленном повторении полосы препятствий лист-сержант просто упал и уже не мог подняться. Совсем. Сил не было, даже чтобы ударить засапожным ножом проклятого Роди, присевшего рядом. Сил не было даже сдохнуть. Лишь надсадный кашель и дикая боль во всем теле…

– Ты думаешь, что хорошо устроился, умник. Думаешь, раз папаша Рамп тебя не вздернул, так можно теперь недотрогу строить?

Карл попытался приподнять угвазданное лицо из лужи и пробулькал в ответ:

– Не пошел бы… Свой кусок всегда честно отрабатываю… В отличие…

Здоровяк притопил его на пару секунд в грязи, затем приподнял за расползающийся на куски ворот и прошипел:

– В твою группу трое моих друзей попало, лист-сержант. И я очень хочу отметить с ними в этом году Дни урожая. И в следующем. И потом вместе выйти на пенсию, чтобы потратить в свое удовольствие каждый проклятый золотой, за который заплачено кровью… Поэтому тебе лучше помолиться, чтобы байки про удачу оказались правдой. И чтобы Пит Погремушка мог быть уверен в тебе так же, как я уверен в нем… Вставай, лист-сержант. Это лишь рядовые могут вечером баклуши бить. Тебе же надлежит привести себя в порядок, проследить за абордажной группой и вытереть сопли и слезы молодым, кого сунули с пополнением… Теперь ты для них родной отец и нянька-наседка в одном лице. Ты понял?

Сил отвечать не было. Но, видимо, еле живой кивок вполне удовлетворил проклятого садиста, и Карл снова хлопнулся в вонючую грязную воду.

– Тогда какого черта разлеживаешься? В полку приказы выполняют по команде «Бегом!».

* * *

– Что скажешь?

– Лучник из него как из навоза латник. Разве что тетивой пальцы себе не посечет, но и только… С арбалетом неплох, особенно не штурмовым, а пехотным… На мечах в свалке отобьется, но в строю рубиться не обучен толком. Зато командовать может, явно дрессировали для этого.

– Ты главное скажи, кто это? Очередной соглядатай или…

Командир первой роты долго молчал, потом осторожно высказался:

– Я бы поставил на благородных. Может – приграничье. Там неплохо молодых готовят… Явно не армейская школа. Что-то более серьезное.

– Но есть смысл его оставлять в полку, или проще в самом деле – за борт, как негодный балласт?

– Мне кажется, он из беглых. Не знаю, от кого именно удирает, но пока обузой вряд ли будет… Я бы придержал «фермера», господин полковник. Прихлопнуть всегда успеется. А пока я и ребята за ним присмотрим… Тем более, что люди все равно нужны для поисков «гремучих» кудесников.

– Хорошо… Загрузи работой, чтобы без дела не болтался, пусть свою команду в строю дрессирует. Мнится мне, что скоро придется сцепиться с соседями по-настоящему, без шуток-прибауток… Искуроченные «громыхатели» инквизиторы забрали, колдуют над ними. А нам надо думать, как с новой напастью бороться. Не годится по абордажной роте за «купца» разменивать. Не для того парней учим…

* * *

В единственный выходной перед церковной службой Карл собирался поспать чуть дольше. Законное право – подготовиться душой и телом к проповеди, а затем побеседовать с полковым братом-настоятелем. Но не успело солнце заглянуть в мутные окна казармы, как четверо вооруженных до зубов латников растолкали абордажника, совершенно не заботясь о здоровом сне новоиспеченного лист-сержанта.

– Одевайся… Руки давай…

На запястьях щелкнули тяжелые кандалы, загромыхали по дощатому полу сапоги. И Карл Вафместер вместе с конвоем вышел навстречу ранней утренней прохладе…

Глава 2
Не верь дикарям, дары приносящим…

– Пасть разевать, когда вопрос зададут. Если хозяину что не понравится, получишь плетей. Поэтому не изображай шибко умного… Все понял?

Конечно, понял. Вообще голова отлично работает, когда тебя держат прикованным к тяжеленному дубовому креслу с высокой спинкой. После того, как двоюродного брата нашего короля убил во время допроса кто-то из мятежных баронов, для бесед с особо важными персонами стали использовать подобную мебель. Прицепил железом сердечного к неподъемной древесине и можно с глазу на глаз задавать щекотливые вопросы, ответы на которые лучше не доверять верным слугам. Ведь именно самые верные и готовы ударить в спину первыми.

Кандалы придирчиво осмотрели сначала латники, затем кособокий мордоворот, не поленившийся еще пропустить под мышками широкий ремень, затянув его с другой стороны спинки. Теперь Карл мог лишь разве что плеваться, выражая свое отношение к происходящему. Еще чуть-чуть и уверует, что в силу неизвестных чудес сюда собрался лично Барб Собиратель. Но кресло напротив занял совсем другой человек. Можно сказать, старик, одной ногой шагнувший в могилу. Но вот взгляд у собеседника был ничуть не лучше, чем у господина инквизитора. Столь же холодный и пустой.

– Здравствуй, Карл.

– И вам всего наилучшего, уважаемый Мориус, – ответил мужчина, чудом поймав в ответ крохотную улыбку. Наверное, сильным мира сего нравится, когда их боятся и это заметно. По дрогнувшим ресницам, по прикушенной губе…

Мориус Ар. Поставщик оружия любым королевским домам – от нас и до края земли. Хозяин сотен мастерских, где создают лучшие клинки. Лучшие доспехи. Лучшие орудия убийства и защиты… Если вы увидели на мече или кинжале клеймо семьи Аров, можете быть уверены, эта вещь легко переживет хозяина и будет верой и правдой служить пра-пра-правнукам. Так же вы можете быть уверены, что для покупки этого клинка придется выскрести последний золотой из кошелька.

– Говорили, что ты умер.

– Именно так. Умер и оказался в Дролле^[2], где меня каждый день предают пыткам и истязаниям… Наверное – изрядно нагрешил за прожитое.

– Наверное… Тогда можешь считать меня посланцем светлых богов. Радуйся – я пришел, чтобы спасти твою бедную душу…

Ну да, именно. Если вспомнить, как Мориус наводит порядок среди работников, то легче поверить, что полковник решил избавиться от Карла, как от балласта. Два года назад какой-то идиот из молодых мастеровых попытался ставить поддельные клейма на свои железки. Бедолагу нашли со снятой кожей, подвешенным за ребра в мастерской. Наверное, тоже спасали от мирских соблазнов.

Старик подоткнул подушку и прохрипел, сдерживая кашель:

– Всю жизнь я заботился о семье. Давил конкурентов, зарабатывал репутацию. Готовился оставить отлаженное хозяйство сыновьям… Думал, что еще два-три года, и можно на покой… Но наш любезный король сковырнул такой гнойник на севере, что остается лишь молиться, чтобы не смыло в нужник и меня, и семью… Кому нужно будет проверенное годами оружие, если проклятые варвары убивают сотни обученных бойцов, словно голодранцев из нищих кварталов… Кто будет покупать доспехи, которые можно пробить, словно лист лопуха.

Карл постарался не отводить взгляд, разглядывая чужое лицо, больше похожее на иссушенную под солнцем тыкву с пятнами еле заметного тлена.

– Эта «гремучая» гадость – лишь начало, Карл. Это лишь верхушка навозной кучи, в которой укрыто еще многое.

– Наверное, я плохо разбираюсь в подобных вопросах.