Анна Грей: Две против одного

Глава 1

Зуб разболелся еще в пятницу, но я, как всегда, тянула до последнего. В понедельник глотала кетанов, во вторник перешла на нимесил, а сегодня утром поняла – всё, приплыли. Щека раздулась, как у хомяка, и даже кофе пить больно.

Клиника в центре встретила меня запахом дорогого парфюма и тихой классической музыкой. Ну еще бы, цены здесь такие, что за один зуб можно месяц в Турции отдыхать. Но доктор Кравцов – золотые руки, это признают все мои знакомые. К нему даже из области приезжают.

В очереди нас трое. Пожилой мужчина с "Коммерсантом" – весь такой солидный, в дорогом костюме, читает что-то про биржевые индексы. И девушка лет тридцати с хвостиком – яркая, в красном пальто, с длинными темными волосами. Красивая, надо признать. Сидит, морщится, прижимает ладонь к щеке. На коленях – дорогая сумка, но потертая по углам.

– Да, Светка, умираю просто, – говорит она в телефон. – Нет, сегодня не могу, у стоматолога торчу… Какого? В "Дента-Люксе"… Да знаю, что дорого, так он же оплачивает… Ну, мой мужчина… Да-да, тот самый…

Я достаю из сумки упаковку кеторола. Руки сами тянутся помочь – вижу же, девчонка мучается.

– Девушка, хотите таблетку? У меня есть обезболивающее.

Она оборачивается, смотрит с благодарностью. Глаза зеленые, чуть покрасневшие от боли.

– Ой, спасибо огромное! Вы моя спасительница. С утра ничего не ела, боюсь, что еще хуже станет.

– На голодный желудок не стоит. – Роюсь в сумке. – Вот, у меня печенье есть. Галетное, не сладкое. Съешьте хоть одно.

Она берет печенье, жует медленно, морщится – видно, больно. Запивает таблетку водой из кулера. Пластиковый стаканчик дрожит в пальцах.

– Меня Марина зовут. А вас?

– Елена.

– Очень приятно. Терпеть не могу стоматологов, – Марина нервно теребит ремешок сумочки. – В детстве так напугали, что до сих пор трясет. В прошлый раз чуть в обморок не упала прямо в кресле. Только ради… – она замолкает, потом машет рукой. – Ладно, что уж там. Только ради любимого человека и пришла. Сказал – надо следить за здоровьем, вот и слежу.

Пожилой мужчина переворачивает страницу газеты с таким шелестом, что мы обе вздрагиваем. Он кашляет в кулак, извиняющийся жест.

– Заботливый у вас мужчина.

Лицо Марины меняется – глаза загораются, на щеках появляется румянец. Вся как-то расправляется, плечи назад, подбородок вверх.

– О, да! Первый раз в жизни попался нормальный. Не жмот и не эгоист. Цветы каждую неделю, подарки… Вчера вот щенка подарил! Корги, представляете? Рыженький такой, с белыми лапками. Я так мечтала! Барсиком назвала.

– Как мило, – я невольно улыбаюсь. Михаил терпеть не может животных. Когда Танюша маленькая была, просила собаку – он наотрез отказался. "Грязь, шерсть, вонь", – говорил.

– Знаете, мне иногда кажется, что это сон, – Марина понижает голос, словно делится сокровенной тайной. – Мой Миша… он такой солидный, состоявшийся. Ему под пятьдесят, а выглядит моложе. Я бы дала максимум сорок два-три. Высокий, подтянутый. Правда, – она хихикает, – лысеть начал немного, но это даже придает солидности. И знаете, что самое забавное? Он так смешно морщит нос, когда смеется. Прямо складочки появляются, как у кролика!

Печенье крошится в моих пальцах. Михаил действительно так делает. Танька с детства дразнила: "Пап, у тебя кроличий нос!"

– И часто он смеется?

Удивляюсь собственному спокойствию. Голос ровный, заинтересованный. Идеальная маска вежливого участия.

– О, он вообще очень веселый! С ним не соскучишься. Правда, говорит, что дома… – Марина прикусывает губу. – Ну, в общем, что давно не чувствовал себя таким живым. Говорит, я вернула ему молодость. Представляете, вчера даже всплакнул, когда щенка дарил. Сказал: "Ты исполняешь мои мечты, которых у меня не было".

"Вернула молодость". Надо же. А я-то думала, у нас нормальная семья. Не идеальная, конечно, но нормальная. Обычная. Как у всех.

– А что, он женат?

Марина краснеет, кивает. Отводит глаза.

– Да. Но они уже давно как чужие люди. Спят в разных комнатах, живут как соседи. Общего – только крыша над головой да дочь. Ей двадцать с чем-то, в универе учится. Он хороший отец, не хочет травмировать ее разводом, пока диплом не получит.

Танька уже второй год в общаге живет. Домой приезжает на выходные, да и то через раз. "Мам, у меня своя жизнь", – говорит.

– Понимаю. Дети – это святое. Нельзя их втягивать во взрослые проблемы.

– Вот именно! – Марина воодушевляется. – Я ему так и сказала: я подожду. Мне тридцать четыре, время есть. Главное, что мы нашли друг друга. А штамп в паспорте… это просто бумажка.

Она такая искренняя в своей наивности. Верит каждому его слову. Светится изнутри. Как я когда-то, двадцать пять лет назад.

– А жена знает?

– Нет, конечно! Миша говорит, она женщина… как бы это сказать… со сложным характером. Может такое устроить… Он боится, что она дочке нервы потреплет. Лучше потихоньку все решить, документы подготовить, а потом просто поставить перед фактом. Тем более, – Марина понижает голос до шепота, – у них уже полгода… ну, вы понимаете… близости никакой. Она вечно то устала, то голова болит, то еще что-нибудь.

Вот как? Две недели назад была очень даже близость. В субботу, после душа. Как обычно – без фейерверков, но и без отвращения. Нормальный супружеский секс людей, проживших вместе четверть века.

– А откуда вы знаете про… близость? Он же не станет такое жене рассказывать?

Марина смущается еще больше.

– Ну… понимаете… когда люди близки, они делятся всем. Миша говорит, что я первая женщина, с которой он может быть полностью откровенным. Что с женой у него всегда было как будто стена. А со мной – полное единение душ.

"Единение душ". Меня передернуло. Не от обиды – от омерзения.

– Ласточкина Марина Игоревна! – медсестра выглядывает из кабинета.

– Ой, это я! – Марина вскакивает, роняя сумочку.

Из нее выпадает визитка. Я наклоняюсь, поднимаю. "Фитнес-клуб "Энергия". Марина Ласточкина, администратор". На обороте написан номер телефона и нарисовано маленькое сердечко.

– Спасибо вам огромное за таблетку! Вы меня просто спасли! Так приятно было поболтать! – Марина забирает визитку, но я успеваю заметить еще кое-что.

Она убегает, а я сижу, сжимая кулаки. На обратной стороне визитки, которую я успела разглядеть, был отпечаток губ. Красная помада. И приписка мелким почерком: "Мой солнышко, если потеряешься – звони! М."

Такой же оттенок помады я видела на воротнике белой рубашки на прошлой неделе. Той самой, с французскими манжетами. Михаил сказал, что какая-то женщина в метро толкнула. Я замочила воротник пятновыводителем, потерла щеткой. Отстиралось не сразу – качественная помада, стойкая.

А я поверила. Как дура.

Прикладываю ладонь к щеке. Зуб затих – таблетка подействовала. Зато теперь ноет где-то глубже. Там, куда не достанет ни один стоматолог.

Глава 2

Михаил пришел в половине восьмого. Я услышала, как щелкнул замок, потом его шаги по коридору – тяжелые, усталые. Или это мне так показалось? Обычно я выхожу встречать, но сегодня продолжила резать морковь для салата. Нож стучал по доске – тук-тук-тук. Мирно, механически.

– Привет, дорогая! – он зашел на кухню, чмокнул меня в щеку.

От него пахло. Нет, не духами. Чем-то сладковатым, цветочным, с нотками ванили. Тот же запах, что витал вокруг Марины в очереди. Интересное совпадение.

– Привет. Мой руки, ужин почти готов.

Он кивнул, поплелся в ванную. Даже спины не расправил – ссутулился, как старик. Совесть мучает? Или просто устал врать?

Я достала тарелки – белые, с золотой каемочкой, свадебный подарок от его родителей. Выложила котлеты, салат из свежих овощей. Налила ему красного сухого – у нас всегда бутылка в холодильнике стоит. Каберне, он любит.

– Как день прошел? – спросил Михаил, усаживаясь за стол.

– Нормально. К стоматологу ходила.

– А, ну как зуб?

– Запломбировали. Три нерва удалили, представляешь? Кравцов сказал, еще бы немного, и до кисты дошло бы.

Михаил кивнул, накалывая котлету на вилку. Ест, как всегда, быстро, почти не жуя. Привычка с институтских времен – вечно опаздывал, на ходу глотал.

– Слушай, такая забавная история в очереди произошла. – Нарезаю хлеб. – Сидела там девушка одна, молодая совсем. Слово за слово – разговорились. Она про своего мужчину рассказывать начала. Такая влюбленная, аж светится вся.

Михаил поднял глаза от тарелки. В зрачках что-то мелькнуло – настороженность?

– И что?

– Да так, смешно просто. Хвасталась, что он ей щенка подарил. Корги. Рыженького, с белыми лапками. Говорит, всю жизнь мечтала, а он взял и исполнил мечту. Прямо рыцарь на белом коне.

Михаил глотнул вина. Поперхнулся. Закашлялся, схватился за салфетку. Лицо покраснело, глаза слезятся.

– Ты чего? – я встала, похлопала его по спине. Под ладонью – влажная рубашка. Вспотел? От кашля или от страха?

– Да так… в горло попало… – он откашлялся, глотнул воды. – И вообще, можно я спокойно поем? Вечно ты со своими разговорами.

Интересно. Раньше не жаловался. Любил поболтать за ужином – про работу, про новости, про планы на выходные.

– Извини. Так вот, про щенка. Помнишь, Танька в детстве так собаку хотела? Все просила корги купить, говорила, они такие милые, с короткими лапками. А ты что сказал? "Грязь, вонь, шерсть по всей квартире".

– Ну хотела и хотела. У нее же аллергия оказалась.

– Не оказалась. Мы тогда у врача не проверяли. Ты просто решил, что с собакой слишком много возни. Твои слова.

Михаил отодвинул тарелку. Котлета осталась недоеденной – половина на вилке застыла.

– Лен, к чему этот разговор? Мало ли кто кому щенков дарит. Может, у людей юбилей какой или день рождения. Мне еще работу доделывать, отчет к завтрашнему совещанию.

– Совещание с питерскими? – Наливаю себе воды. Руки не дрожат – годы работы с цифрами научили контролю.

– Да, а что? С логистами новые маршруты обсуждаем.

– Ничего. Иди работай. Я уберу.

Он встал, но у двери обернулся. Лицо напряженное, челюсть сжата.

– А что за девушка-то была? В очереди?

– Да так, болтушка какая-то. Марина, кажется. Администраторша в каком-то фитнесе работает. Молодая, наивная. Верит своему женатому хахалю, что он на ней женится. Дурочка, одним словом.

Михаил застыл в дверном проеме. Рука сжала косяк так, что костяшки побелели.

– Женится, говоришь?

– Ну да. Обещает после лета. Когда дочка его универ закончит. Знакомая песня, правда?

– Я в кабинете буду, – бросил он и вышел.

Шаги по коридору – быстрые, почти бегом. Дверь кабинета хлопнула.

А я осталась сидеть перед остывшими котлетами. Собрала тарелки, сложила в раковину. Включила воду – горячую, почти кипяток. Пар поднимается, оседает на лице мелкими капельками.

Телефон мужа, как всегда, остался на столе – он вечно его забывает, когда дома. Вредная привычка. Или полезная – смотря для кого.

Экран загорелся. Сообщение.

Я не собиралась смотреть. Правда. Но отправитель… "Сергей работа".

У Михаила нет коллеги по имени Сергей. Я знаю весь его отдел – корпоративы, дни рождения, совместные ужины. Андрей есть, два Дмитрия, Виктор Палыч. Сергея нет.

Взяла телефон. Пароль знаю – дата нашей свадьбы, он его лет десять не менял. Сентиментальный? Или просто ленивый?

"Спасибо за вчерашнее. Барсик уже освоился. Вот, посмотри, какая лапочка!"

К сообщению приложено фото. Рыжий щенок корги спит на подушке, подвернув лапки. Умилительное зрелище. А на заднем плане – кусок красного пальто на вешалке. Того самого, в котором была Марина.