Фура заряжалась около десяти минут. Немного потряслась по не очень хорошей дороге и, выехав на магистраль, рванула дальше. Генри больше не спалось. Он думал о Полине, об их странном браке, совсем не похожем на традиционные семейные отношения. О том, насколько все в жизни предопределено и стоит ли расстраиваться из-за того, что не всегда все получается как хочется. Морально он не был готов к тому, что Полины больше нет, хотя допускал это. Филиппос совершенно не ценил человеческие жизни. Даже странно, что Сеть проморгала его. Он ведь сдавал тесты, рос среди людей, общался и совершал какие-то поступки. Неужели у всевидящей и всезнающей Сети ни разу не появилось причин заметить его отклонения?

Генри представил, что у него появилась машина времени, на которой он отправился в прошлое, чтобы убить Филиппоса, и оказался во времени, когда тот был ребенком, мальчишкой лет семи. Смог бы он, зная, во что вырастет этот злодей, поднять на него руку? Выбор являлся сложным, как будто невозможным для человека его моральных принципов, но некая ничтожная часть рассудка давала понять, что ему такой вариант по душе. Это привело Генри к выводу, что внутри каждого из нас живет монстр, и если кормить его, то он непременно вырастет до размеров монстра Филиппоса.

Следующая точка геолокации показала, что город, в котором он собирался выходить, уже неподалеку, и со всей очевидностью встал вопрос: а как сделать так, чтобы машина остановилась, и это не вызвало никаких подозрений? Генри открыл крышку ящика. В лицо ударил морозный воздух – и сразу обжег кожу на такой скорости. Он торопливо закрыл крышку и сразу начал одеваться. Воздух в ящике мгновенно остыл.

Со всей очевидностью возникла проблема: если он не выберется поблизости от города, то следующая заправка, где фура остановится, может оказаться более чем в тысяче километров от него. Генри очень сожалел, что не имел возможности влиять на Сеть, как Полина. Такое умение вполне могло бы решить бо́льшую часть проблем, возникающих с сокрытием его личности от всевидящих глаз «паутины» и управлением транспортными средствами. Он чувствовал себя игрушкой, которой забавляются обстоятельства.

Он несколько раз проверил точки перед городом и с удивлением отметил, что фура пошла не в объезд, а прямо через город, и решил, что у нее в городе имелся пункт разгрузки или погрузки. Другой причины он придумать не смог. Это была огромная удача. Удивительно, что первая попавшаяся на дороге машина ехала именно сюда.

Генри приоткрыл крышку ящика и смотрел в щель, как появляются вначале пригороды из небольших домиков, а потом и многоэтажные здания спальных районов. Сердце затомилось от воспоминаний об этом городе. Для Генри он успел стать родным. Город являлся символом его смелости, потому что он решился бросить университет в Шотландии и перевестись на обучение в другую страну. А также местом, где у него прошли, скорее, пролетели самые приятные воспоминания жизни. Здесь он повзрослел, отвык от родительской опеки и каждый день был с Полиной – супердевушкой в прямом и переносном смысле.

Фура пронеслась по виадуку, заставив Генри прилипнуть к стене, съехала и завернула под него, на стоянку машин. Генри помедлил несколько секунд, как дикий зверь, ожидающий подвоха. Потом натянул горлышко свитера на лицо, взял сумку и незаметно выбрался из отсека. Огляделся вокруг. Никто не заметил, как он это сделал. Фура постояла немного и, свистнув электромоторами, начала разворачиваться, чтобы покинуть стоянку. Ее поведение выглядело так, как будто она управлялась извне. Генри был уверен, что все сделал чисто и никто не мог догадаться о его хитрой уловке.

Грузовик развернулся и снова остановился. Через минуту на стоянку заехал развозной городской грузовичок. Из него выскочил курьер и стал ждать, когда из внутренностей большой машины появится груз. Генри облегченно выдохнул. От страха он уже перестал ощущать мороз. Закинул сумку на плечо и направился к остановке общественного транспорта. Он надеялся, что свитер закрывал лицо достаточно надежно, чтобы камеры не распознали его. А глаза он старался не поднимать, чтобы не светить сетчаткой. К счастью, расплачиваться в автобусе было достаточно касанием чипа приемника. ДНК чужого человека сработала штатно.

Генри сел у окна и намеренно уставился в него. Первый раз он попал сюда зимой, и тогда город напоминал ему зимнюю сказку из-за чистого белого снега, выпавшего совсем недавно. Сейчас сугробы были грязнее, осели под мартовским солнцем, полностью лишая город сказочной праздничности. Она ему была и не нужна. Он явился сюда по вполне прагматичной причине: найти жену, ее следы или хотя бы узнать, жива она или нет. На душе защемило от тоски по Полине. Воображение рисовало разные жуткие вещи, которые могли произойти с ней, а он не имел возможности помочь. У Генри даже дыхание сбилось от переживаний. В такую минуту он готов был убить Филиппоса-ребенка без малейших колебаний.

Генри вышел из автобуса на остановке рядом с медицинским университетом, в котором училась Полина. Прошелся по парку, размышляя, с чего начинать поиски. Понял, что слишком замерз и голоден, и завернул в «Кармашки», в которых они часто обедали. В кафе Генри сел лицом к окну, чтобы не попадать на камеры. Сделал заказ на подставное имя и стал ждать.

Так как кафе посещали в основном студенты, посетителей в это время оказалось немного. Все они находились на занятиях. За спиной Генри фоном шла трансляция городских новостей. Ничего необычного, если не считать проскакивающие время от времени упоминания новых правил, новых требований, в соответствии с которыми менялась жизнь города.

– А теперь всем, кто находится у экранов телевизоров, терминалов, просьба просмотреть короткий ролик и отправить на адрес городского управления общественного контроля зашифрованный код. Помимо этого, каждому жителю города будет отправлен ролик на почтовый ящик. Просьба просмотреть и подтвердить просмотр кодом. Срок лояльности до нуля часов, – произнесла, а скорее, приказала диктор.

Это было что-то новенькое. Посетители кафе послушно уставились в большой экран телевизора. Начался обыкновенный репортаж, но поверх него красовался восклицательный знак, предупреждающий об идущем с экрана программировании. Генри опустил глаза, не желая впускать в себя любую вещь, которая подразумевала сторонний контроль. Хотя любопытство и стремление узнать, что такого закачивали бедным запуганным горожанам в мозг, было сильным.

Получалось, что человек, не желающий программироваться, не отправлял правильный код и в скором времени вычислялся, брался на контроль, а в качестве наказания ограничивался в правах, удобствах и всячески дискриминировался. Например, вынужден был платить за ту же булку хлеба дороже, чем гражданин, лояльный власти. И это еще были мягкие предположения. Наверняка армия киборгов требовала все новых и новых рекрутов. Несогласные с новыми правилами сами напрашивались в их число.

Генри с любопытством рассматривал людей, просмотревших репортаж. Они сразу же кинулись к своим терминалам – отправлять код, который померещился им во время просмотра. Продлевать себе спокойную жизнь еще на сутки. Генри сделал вид, что отправляет код тоже, чтобы не вызывать подозрение у работников кафе. Когда ему принесли заказ, он понял, что репортаж сильно испортил аппетит. Кармашки оказались какими-то невкусными, напиток – водянистым. Он доел, понимая, что перекусить в следующий получится не скоро, и покинул кафе.

Дело двигалось к четырем часам дня. Мартовское оранжевое солнце в ореоле искрящейся вымороженной из воздуха снежной взвеси уже клонилось к вечеру. Генри снова направился в парк рядом с университетом. Он неосознанно вел себя как человек, который пытался повторить прекрасный момент, произошедший с ним на этом же месте. Судьба ему снова благоволила. Он увидел Кристину – студентку, с которой в одной комнате жила Полина. Девушка не узнала его из-за натянутого до глаз свитера.

– Кристина, – окликнул ее в спину Генри.

Она резко остановилась, обернулась и бросила на Генри подозрительно-испуганный взгляд. Он подошел ближе.

– Привет. Это я, Генри. – Он приспустил свитер, чтобы она убедилась, затем снова натянул.

– Привет. А… чего ты тут? – спросила она, сохраняя испуганное выражение лица.

– От Полины сообщений не поступало? Я хотел узнать, может быть, ее принтер сам включался или курьер приносил письмо?

Кристина смотрела на Генри, как будто что-то знала, но боялась нажить проблем.

– А что с ней? А где она? – вместо ответа спросила девушка.

– Знал бы, не пришел сюда. Думаю, она в беде, и мне очень нужны любые послания от нее. Был бы крайне признателен, если бы ты поделилась тем, что знаешь.

– Я ничего не знаю, – слишком торопливо ответила Кристина.

Генри еще больше убедился, что она врет, и решил действовать напористее.

– Кристин, ты же видишь, что мир катится в пропасть. Человеческая жизнь обесценивается с каждым днем все сильнее. Сегодня ты не поможешь мне, а завтра никто не заступится за тебя.

– А вы… вы, вообще, за кого? – спросила она неожиданно.

– Мы за себя. – Генри решил, что бессмысленно рассказывать Кристине о настоящем положении вещей. Она была слишком далека от всего происходящего.

– Я ничего не знаю, Генри. – Кристина повернулась, чтобы уйти.

– Постой. Камеры сняли, как мы с тобой разговаривали. Если они опознают меня, то к тебе возникнут вопросы. А если меня схватят, я скажу, что ты с нами заодно, что ты все знала и скрывала от властей.

Кристина уставилась на Генри и долго не могла ничего сказать. Эмоции отражались на ее лице, выдавая внутреннюю борьбу. Наконец, она скуксилась, нижняя губа задрожала.

– Не надо, – попросила она.

– Хорошо, условия ты знаешь, – напомнил ей Генри.

– Вчера вечером на ее принтер пришло непонятное послание. Я подумала, что он сломался, потому что буквы получились непропечатанными.

– Ты с ним ничего не делала? Оно в комнате? – Генри окатило горячей волной от желания узнать, что в нем написано.

Он был уверен, что это от Полины.

– Конечно, я не притрагивалась. Полиция запретила трогать вещи Полины и просила сообщать обо всем подозрительном.

– Ты уже сообщила?

– Не успела. Думала позвонить сегодня, как вернусь с занятий.

– Не звони. Идем. – Генри взял ее под руку.

– Куда?

– К тебе.

– Тебя не пустят. У нас сейчас двойной контроль на входе в общежитие, по ДНК и сетчатке, – предупредила Кристина.

– В окно выбросить сможешь?

– Да, – неуверенно согласилась девушка.

– Сойдет.

Генри нанял машину, заплатив за себя и Кристину. В машине они ехали молча, чтобы микрофоны не слышали его голоса. Автомобиль подъехал почти к самому крыльцу общежития. Кристина, перед тем как зайти внутрь, бросила на Генри взгляд, который он не понял, как трактовать. Подумал, что она может обмануть или вызвать полицию. Решил, что проведет в ожидании не больше пяти минут, а потом сбежит.

Генри встал под окнами комнаты, в которой жила Кристина. Не прошло и минуты, как открылось окно и из него вылетела небольшая книжка. Генри поймал ее на лету. Между страниц лежал лист бумаги со странным текстом, напечатанным неисправным принтером. Кристина смотрела вниз, высунувшись в окно. Генри показал ей поднятый вверх большой палец.

– Передавай привет, – крикнула Кристина.

– Спасибо, непременно. Ты молодец.

Девушке как будто польстил его комплимент. Видимо, принадлежность к тайне, к ордену сопротивления, после того как она преодолела страх, сделались ей приятными, придали жизни остроты и смысла. Теперь Генри был уверен, что все останется между ними. Он закрыл лицо свитером до глаз и двинулся по улице. Дошел до парка и сел на скамью под фонарем. Сумерки уже не позволяли разобрать текст.

Вынул листок из книги и рассмотрел его на просвет. Текст почти не читался, а то, что удалось разобрать, не имело смысла. Такого быть не могло, чтобы Полина отправила бесполезное послание. Если это, конечно, была она. Не исключено, что постарался Блохин или Филиппос. Вполне возможно, что они предполагали его шаги и действовали на опережение. Но вот зачем он был им нужен, когда Полина находилась у них в руках? Исключительно как средство шантажа, не более. Он ничего не умел, ни на что не влиял по-серьезному.