Меня словно током пробило. Я невольно прижала ладонь к животу, хотя понимала – там пока ничего не почувствуешь. По щекам покатились горячие слёзы, на этот раз – слёзы внезапного счастья. Господи… В свои двадцать шесть я уже почти отчаялась стать матерью. Мы столько лет пытались: я прошла кучу обследований, лечений, процедур, бегала по врачам, пила горстями таблетки – и всё без толку. Ни одной полоски на тесте, ни одного сбившегося цикла за все эти годы… В конце концов мы с мужем решились взять ребёнка из детского дома. Я сама выросла в детдоме и больше всего на свете хотела подарить любовь такому же сироте, как когда-то и я. Мы даже начали собирать документы на усыновление. И вдруг – такое… Да это же чудо, настоящее чудо!

– Чудеса… – прошептала я, не замечая, что говорю вслух.

Из глаз моих всё катились и катились слёзы, но я даже не пыталась их вытирать. Я плакала и смеялась одновременно от переполнявших меня чувств.

Врач удовлетворённо хмыкнул:

– Вот это реакция – я понимаю. Ещё раз поздравляю вас, Василиса Антоновна. Только больше никаких драк, хорошо? – улыбнулся он и в шутку погрозил мне пальцем. – Вашу ранку на лбу, там где вас поцарапали, мы уже обработали. Удивительно, как лихо вы отделали ту дамочку… – Он осёкся и быстро вернулся к официальному тону: – Но вам теперь нужно беречься. Полежите у нас пару дней для наблюдения, а потом можете отдыхать дома. Всё-таки случай у вас особый.

Я лишь рассеянно кивала, смаргивая слёзы радости. Душа моя пела. Я – беременна. Беременна! Это чувство затмило собой на мгновение всю ту боль и гнев, что терзали меня ещё час назад. Я почти забылась в своём счастье, но доктор следующим же вопросом вернул меня на землю:

– Ваш супруг, кстати, в коридоре, очень переживает. Сейчас подойдёт, – сказал он, засовывая ручку обратно в карман халата.

Я вздрогнула, улыбка сразу сползла с моего лица. Кого-кого, а уж мужа я видеть точно не хотела. Радость от новости о беременности тут же перемешалась с горьким чувством обиды. Стоило мне вспомнить, почему я вообще оказалась в больнице, как сердце болезненно сжалось. Нет. С Андреем я не хочу даже говорить. По крайней мере сейчас.

Я отвернулась к стене, досуха вытирая мокрые щёки тыльной стороной ладони. Доктор понимающе развёл руками, ещё раз поздравил меня и вышел в коридор. Я слышала, как он сказал кому-то: «Только недолго, пациентке необходим отдых». Тяжёлая дубовая дверь палаты приоткрылась, и я услышала шаги мужа.

Глава 3

Андрей вошёл в палату тихо, стараясь меня не напугать. Я отчётливо ощутила его присутствие – в нос ударил резкий запах дорогого одеколона, того самого, что я сама подарила ему на прошлый день рождения. Некоторое время он молча стоял у порога. Я лежала на боку, отвернувшись к окну, и не шевелилась. Не желала начинать этот разговор первой. Пусть сначала скажет хоть слово, если уж решился прийти.

Молчание затянулось. Тогда я осторожно приподнялась. Несмотря на запрет врача, я всё-таки села на кровати, свесив ноги, и опустила их в мягкие больничные тапочки. Спиной я ощущала пристальный взгляд Андрея – он, видимо, так и не нашёл, что сказать.

– Тебе вставать нельзя… – глухо произнёс он наконец, заметив моё движение.

Я ничего не ответила. Внимательно посмотрела на своё отражение в оконном стекле: бледное, уставшее лицо, под глазами тёмные круги. Какая уж там красота… Интересно, о чём он думал сейчас? О том, что со мной нужно быть осторожнее из-за беременности? Поздно спохватился. А когда он свою выдру тискал по столу, разве думал о последствиях?

За моей спиной послышался тихий вздох:

– Вася… – позвал он, стараясь придать голосу ласковую, умоляющую интонацию.

Я медленно обернулась. Муж стоял в паре шагов от меня, держа в руках огромный букет алых роз. Вероятно, купил по дороге, надеясь загладить свою вину цветами. Что ж, розы были действительно очень красивыми – я не могла этого не отметить. Но от одного вида Андрея у меня внутри всё похолодело. Предательские слёзы тут же защипали глаза, но я моргнула, отгоняя их. Передо мной стоял высокий, сильный, безумно привлекательный мужчина с глазами цвета летнего неба. Мужчина, которого я любила больше жизни. И этот мужчина несколько часов назад грязно изменял мне с другой… Я не выдержала этой пытки – видеть его таким и помнить, что он сотворил.

– Андрей, положи, пожалуйста, цветы и уходи, – тихо произнесла я. Голос дрогнул, но я старалась говорить твёрдо. – Мне без тебя будет лучше.

Андрей побледнел, но продолжал стоять на месте. Лишь бережно опустил букет на край кровати, будто опасаясь, что я швырну его обратно. Не в силах смотреть ему в глаза, я отвернулась к окну. В отражении стекла видны были лишь его плечи да опущенные руки. Он сделал неуверенный шаг ко мне. Внутри у меня всё дрогнуло. Господи, как же больно на него сейчас смотреть… Как же хочется кинуться к нему в объятия и разрыдаться, спрятавшись у него на груди. Но нет! Нельзя. Я заставила себя поднять глаза к потолку, чтобы не разреветься.

– Вася, не рви мне сердце, – прошептал Андрей, в отчаянии сжимая кулаки. – Я люблю тебя… Меня бес попутал! Понимаешь, это всё дьявольское наваждение, глупость случайная!

Я фыркнула и покачала головой. Смешно, аж горько. Он надеялся обелить себя какой-то мистикой – будто нечистый взял его за шиворот и затащил на стол к секретарше. Отмазка уровня детского сада.

– Ты ещё слишком молод, чтобы бесы тебя водили, – отрезала я ледяным тоном. – Обойдёмся без подобных оправданий. Всё, Андрей. Уходи, мы уже всё сказали.

– Вася… – начал он, протягивая ко мне руку.

Но я уже злилась пуще прежнего. Как смеет он упоминать о какой-то любви после всего, что было? Как вообще смеет являться сюда, будто ничего не случилось? Я вскочила на ноги, хотя почувствовала головокружение, и прожгла мужа взглядом:

– Уходи, Андрей. Прямо сейчас!

Он не шелохнулся, и тогда я, задыхаясь от нахлынувших чувств, сорвала с кровати букет – и со всей силы швырнула его ему в грудь. Россыпи алых роз брызнули в стороны, некоторые бутоны разлетелись по полу.

– Забери свой веник и катись отсюда! – крикнула я, совсем потеряв самообладание. – Пошёл вон и не возвращайся! Навсегда, понял? Навсегда!

Андрей закусил губу. Глаза его вдруг заблестели – то ли от злости, то ли от подступивших слёз. Но меня это уже не волновало. Я круто развернулась, сделала несколько шагов и распахнула дверь палаты настежь, указывая ему на выход:

– Вон! Исчезни! Мне здесь не нужен чужой потасканный мужик! Я завтра же подаю на развод! – выпалила я и злобно сощурилась. – И да, кстати…

Мгновение мы смотрели друг другу в глаза – я горела от унижения и гнева, он стоял бледный, с отчаянным выражением лица. Потом я шагнула к стулу, на котором лежала моя сумка, выудила из бокового кармашка скатанную белую прядь искусственных волос и брезгливо подняла её двумя пальцами. Моё маленькое трофейное доказательство. Андрею хватило одного взгляда, чтобы понять, что это.

– Передай своей красотке, – почти спокойно, даже торжественно сказала я, сунув ему в руку сорванную прядь блондинистых волос. – Пускай переделает себе причёску. Видишь, плохо ей эти волосы нарастили – сэкономили, капсулы торчат.

Муж медленно сжал пальцы вокруг выбеленного локона. Лицо его потемнело, он крепко стиснул челюсти. Ни слова не говоря, Андрей опустил голову и направился к двери. На пороге он остановился, будто надеясь, что я его окликну… Но я молчала. Тогда он сжал кулаки, выскочил из палаты и негромко прикрыл за собой дверь. Даже не хлопнул, как мог бы – видимо, побоялся повредить моё хрупкое «состояние». Как трогательно.

Я повернулась к опустевшей комнате. Повсюду валялись головы обрезанных роз и петельки зелёной упаковочной ленты. Медленно, будто в трансе, я обошла бутоны, закрыла дверь и шагнула к кровати. В груди разливалась тупая ноющая боль. Всё. Я высказалась, сделала выбор – и вот теперь мы с Андреем по разные стороны. Сама того не замечая, я опустила ладонь на свой живот. Внутри меня тёплым огоньком теплилась новая жизнь – наша долгожданная кроха. Теперь я уже точно знала, что ради этого маленького чуда выдержу всё. Развод – и никаких дискуссий. Мы с малышом не пропадём.

Глава 4

Проснувшись ранним утром, я не сразу поняла, где нахожусь. Привычно протянула руку вбок – но там оказалось пусто. Только холодная простыня. Вспомнив всё, я сжала веки. Да… теперь буду просыпаться одна. Я перевела дух и огляделась по сторонам. Больничная палата утопала в нежном утреннем полумраке. Где-то за стеной гудел кондиционер. За окном уже распевались птицы. Начинался новый день моей новой жизни.

Я чуть приподнялась на подушках, поправляя смявшуюся за ночь сорочку. Вдруг что-то мягкое коснулось моего носа. Я дёрнулась и резко села. Прямо передо мной на одеяле сидел огромный плюшевый медведь нежно-розового цвета. Его морда вплотную приблизилась к моему лицу, а нос-пуговка едва касался кончика моего носа. От неожиданности я даже пискнула и отшатнулась.

– А я в гости к самой красивой девушке на свете, Василисе, пришёл! – раздался из-за медведя нарочито тонкий, мультяшный голос.

Я опустила ноги с кровати и мгновенно поняла, в чём дело. За плюшевой тушкой прятался Андрей. Это он говорил тонким «голосом медведя», изображая кукольный театр. В кои-то веки муж проявил фантазию… Точнее, уже не муж. Как же нелепо это выглядело: почти двухметровый детина спрятался за розовым плюшевым медведем размером с небольшой шкаф! Я машинально собрала растрёпанные за ночь волосы в хвост и мрачно наблюдала за этим цирком.

– Василиса сердится на Андрея, – продолжал тянуть писклявым голосом «медведь», покачивая огромной плюшевой головой. – Андрей дурак, но её любит, очень любит!

Я в упор смотрела на эту нелепую сцену, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Он действительно думал, что я растаю от плюшевого подарка? Что, играя голосом игрушки, вернёт всё «как было»? За кого он меня принимает – за ребёнка? От обиды и гнева я не могла вымолвить ни слова, боясь сорваться на крик. Вместо ответа я демонстративно развернулась и направилась в ванную комнату. Включив воду, торопливо умылась и привела себя в порядок, насколько позволяли условия. Выплеснув злость на своё отражение – не разбив, к счастью, зеркало, – я глубоко вдохнула и вернулась обратно в палату.

Андрей всё ещё сидел на моей кровати, прижав к себе огромного розового медведя. Завидев меня, он наконец выглянул из-за игрушки. Вид у него был взволнованный и жалкий.

– Вася, хватит, прошу тебя… – он отложил игрушку в сторону и поднялся. – Родители места себе не находят! Отец уже меня обматерил при всех. Я знаю, я виноват… Прости меня. Я умоляю не ради себя, а ради нашего малыша. Мы ведь так долго его ждали!

Последние слова он произнёс совсем тихо. В голосе его послышались слёзы. Я знала, что он тоже мечтал об этом ребёнке, и эта мысль ещё больше распалила мою обиду. Как он смеет вспоминать про ребёнка, когда сам едва не пустил по ветру нашу семью? Да, я действительно слишком долго ждала этого малыша… но теперь, похоже, растить его придётся одной. Ладно, посмотрим, как он запоёт, когда я лишу его родительских прав.

– Андрей, у тебя ведь есть любимая женщина, – я посмотрела ему прямо в лицо, припоминая слова, которые он выкрикнул мне в запале. – Так иди и проси прощения у неё. Кстати, ты ей передал мою… хм, сувенирную прядь?

Андрей невольно усмехнулся. Видимо, в воспоминании о том бое на столе мой муж – нет, уже чужой мне человек – даже нашёл что-то забавное. Вид у него был странный: словно и гордился мной, и сердился одновременно.

– Китайцы были в шоке, когда ты вцепилась в эту Вику, – усмехнувшись, проговорил он, видимо пытаясь хоть немного разрядить обстановку шуткой. – Папа – тоже. Я когда им волосы твои показал, они…

Он не успел договорить. Я поморщилась, словно от боли. Ему, видите ли, смешно!

– Тебе всё это кажется забавным? – процедила я, глядя, как на губах Андрея мелькает улыбка. – А что я чувствовала, когда увидела вас, ты не подумал?

Муж тут же стёр улыбку с лица.

– Нет, я… – замямлил он.